— Знаете, в чем ваша проблема? — после долгой паузы спросил наконец Лир и посмотрел по очереди на каждого. — В том, что все прошедшие годы вы знали, что дело не кончено, и все равно ничего не предпринимали.
— А что предпринимал ты, Хэллхейт? — ощетинилась Ирн.
— Ну, начнем с того, что я вспоминал ваши лица! А потом пытался доказать всем, что в мои планы не входит перерезать даитьянам глотки. Одновременно я скрывался по всей Земле от Хорауна, в планы которого как раз входило перерезать глотку мне.
На это никто не ответил. Телл взяла с полки корм для рыбок и неторопливо подошла к аквариуму.
— А что старейшины? — спросила она, не оборачиваясь. — Лир, ты говорил со Сваргом?
— Говорил, что с того? Старейшины не воспринимают угрозу всерьез. Но они не знают того, что знаем мы, а если я расскажу старейшинам все… Тогда мы уже точно ничего не исправим.
— Получается, настоящая война только предстоит, а мы по-прежнему ничего не знаем о враге, — задумчиво постучал карандашом по столешнице Кллисс. — Смерон?
— Мертв. На этот раз окончательно.
— Да что мы вообще обсуждаем тут? — резким движением Ирней кинул журнал на стол, на лице у него читались то ли злость, то ли испуг, то ли все сразу. — Мы не знаем, сколько тифонцев помогают Хорауну и Смерону и помогают ли вообще, раз. Откуда у них эти пси-силы, да и где они все скрываются, два! Да и если бы они хотели нам отомстить, мы вчетвером уже давно были в могил…
— Мы знаем, что тифонцев с ними немало, — оборвал его Лир. — Что силы их не во многом отличаются от тех, что получили подопытные в результате даитьянских экспериментов, а значит, теоретически эксперимент этот можно было воссоздать. А о том, где они скрываются, — он посмотрел Ирну прямо в глаза. — Ты прекрасно знаешь где, но никогда не осмелишься сунуться в Старый Тиамтум.
— Как будто ты осмелишься!
— Нет. Это самоубийство.
— А Аня с Никком? — опять подала голос Телл, наблюдая, как пестрые рыбки кружат по воде, поглощая обед. Всем своим видом показывая, что она сама невинность. Бессовестная актриса. — Землянка может знать больше, чем говорит.
Из-за Телл Лир нехотя вернулся мыслями к Ане, вспомнив ее побледневшее лицо при виде мертвого Смерона. Она ведь убила его, не так ли? Пекельный Астерот, Хэллхейт хотел ее ненавидеть за это! Аня путала ему все карты: своим любопытством, своей наивной добротой и нескончаемыми попытками всем помочь и сделать все правильно.
Но правильно сделать уже ничего нельзя. И самое неправильное было то, что Хэллхейт не мог перестать думать об Ане. «Это сводит с ума», — он сделал медленный выдох. Он ведь любит Даф, любит! Почему же не может перестать думать об этой девчонке, зачем она ему рядом? Как хрустальная ваза, с которой хочешь сдувать все пылинки, но боишься дотронуться…
— Не впутывай землянку, — процедил сквозь зубы Лир.
Телл наконец обернулась.
— Но мы могли бы…
— Я сказал. Нет! Если я случайно узнаю, что ты, Теллериндис, набиваешься к ней в подруги, приглашаешь на чашечку чая или просто задаешь много вопросов, я клянусь Арием, найду способ сделать с тобой то, что Хораун сделал с моим отцом!
Телл поменялась в лице. Ее прежде мягкие черты посуровели, придавая ей на удивление опасный вид. Если бы Лир увидел даитьянку сейчас впервые, то, пожалуй, мог бы сравнить разве что с ведьмой из страшной сказки, такой, которые заманивают потерявшихся путников в глубокие чащи, притворяясь лесными нимфами, а затем зверски скармливают волкам.
Однако Лир знал Теллериндис слишком хорошо и уже давно не верил сказкам.
— Так что мой тебе совет, подруга, — добавил он, его взгляд остановился на перстне, который Телл не прекращала вертеть на пальце. — Выкинь все свои побрякушки, если до сих пор хранишь в них свой чай. И даже не думай о том, чтобы опоить Аню и рыскать в ее сознании в поисках чего бы там ни было. УрМайи было достаточно. — Он миг колебался, но все же добавил: — А уж что касается доверия, тебе было бы чему поучиться у сестры.
При упоминании Амариллис на глазах у Телл вдруг блеснули слезы, она наградила Лира полным ненависти взглядом, а потом уставилась на собственный перстень и… вздохнула.
— Мы действительно испортились, да? — тихо задала она вопрос в пустоту. — Да, я чувствую. А ведь помню еще, когда были неспособны причинять боль, когда бы ни за что не сделали то, что сделали. Что же с нами случилось?
— Мы повзрослели, — мрачно откликнулся Кллисс.
Секундный порыв душевных терзаний угас в глазах Теллериндис так же быстро, как появился, когда она снова посмотрела на Лира.
— Скажи мне вот что, Хэллхейт, — произнесла она, смахнув с лица слезы. — Как так получается, что после всего, что натворили, мы все теряем, а ты все получаешь? Жизнь, любовь, семью? Статус, в конце концов! Разве это справедливо?
— Нет, — кивнул Ирн. — Просто из всех нас именно он никогда не боялся причинять боль другим.
Усталость, только-только начавшая брать верх над Лиром, снова вспыхнула огнем. Одна лишь сила воли заставила его устоять на месте, а не броситься душить даитьянина.
— Не боялся? Ты и правда так думаешь? — спросил Лир, не узнав собственный гробовой голос. Он посмотрел на остальных, но нашел лишь холодные немигающие взгляды, устремленные на себя. Ну уж нет, они не смеют обвинять его, только не после того, что натворили сами. — Да вы все в это верите! За кого вы меня принимаете? Я что, по-вашему, бесчувственный монстр, готовый все разрушать ради удовольствия?
Крейн зашаркал ногами, направившись к аквариуму, и по дороге уронил какой-то трансмиттер. Прибор упал на пол, по нему пробежали искры короткого замыкания. Лир проследил, как экран гаджета мигнул раз и безжизненно потух. Умер.
— Вы ничего не знаете о страхе, — продолжил он, понизив голос до нормы. — Я живу в постоянном страхе потерять все, что у меня есть. Никогда прежде я так не боялся совершить малейший неверный шаг, ведь тогда мне даже будет некого обвинить, кроме себя самого.
— Уж что-что, а в обвинении остальных ты всегда был мастером, — заметил Ирн, подняв с пола и рассматривая сломанный прибор.
— Да неужели! Значит, мне себя обвинить в том, что Кллисс смастерил бомбу, которая разнесла половину Храдэя в щепки? Я виноват в том, что Теллериндис довела УрМайю до сумасшествия, пытая ее? Или, быть может, — тяжелый взгляд Лира остановился на Ирнеи. — Мне винить себя в том, что ты, Стальгард, не остановил вовремя эксперимент, который привел нас всех в это жалкое настоящее?
Тишина.
— Мы все виноваты, никто этого не отрицает, — помедлив, согласилась Телл. — Именно поэтому здесь и собрались. Мы не должны позволить тем, кого по своей глупости пытались обмануть, отомстить нам, уничтожив тысячи невиновных при этом. Вся страна не должна расплачиваться за наши ошибки.
— Две страны, — поправил Лир.
— Долго речь репетировала, подруга? — с циничной улыбкой поинтересовался Ирней. — Слушая тебя, можно подумать, ты предлагаешь пойти на казнь к тифонцам добровольно.
— Если бы знала, что это поможет, предложила бы!
— Нет, — сказал Лир. — Страдание без причины еще не гарантирует прощение грехов.
— Еще один умник, — цокнув языком, Ирн положил сломанный трансмиттер на полку, закрыл журнал, который листал и, ни на кого не глядя, двинулся к выходу.
— Куда собрался? — позвал Кллисс.
— Не вижу смысла в этой философской беседе. Кто-то здесь действительно верит, что нашу проблему можно решить словами? Ничего не изменится, поклянись Хэллхейт хоть десятки раз, разговаривай мы со старейшинами хоть сотни. Я лучше пойду поищу более продуктивное применение времени, оставшемуся в моем распоряжении на земле.
Дверь громко хлопнула, и решительные шаги Ирна разнеслись по коридору.
— Он прав, — вздохнул Лир. — И меня еще ждет куча забот в Патиле. — Он покосился на Телл и, скривив губы, добавил: — Так щедро дарованных мне со статусом в новой жизни, да?
Не дожидаясь новых вопросов, Лир тоже ушел. Плохие мысли клубились черным туманом у него в голове.
Хэллхейт ушел, но так и не повторил клятву, данную когда-то Мунвардом.
Глава 12. По следам Евы
В комнате Никка царил полный хаос: на левитирующем над полом столике валялись стопки книг и журналов, из шкафа торчал патефон с пластинками, а под окном стоял сноуборд. Никк не особо радовался, что Тейн с Шаном коллекционировали все свои земные находки здесь, но не сильно и возражал, — его вещи они не трогали, да и в конце концов даитьянин почти все свободное время проводил с Аней и заходил сюда только для того, чтобы переодеться.
Шагнув в этот бардак прямо из пустоты, землянка принялась рыскать на полках, ища то, что увидела в мыслях Никка секундой раньше. «Лăры». Он даже не успел сказать что-либо или ее остановить и теперь не понимал, восхищался ли неожиданной проворностью Ани или сердился, что она ничего не объясняла.
— Предупреждай в следующий раз, когда решишь спонтанно телепортировать, — заметил Никк, наблюдая за ней.
Аня даже не обернулась.
— Где он, Никк?
— Где-то здесь, не помню. Бросил, чтоб потом рассмотреть, уже забыл.
Заметив задвинутую под кровать коробку, Аня полезла туда.
— И как ты… Как ты вообще телепортировала прямо в замок? — продолжал Никк, глядя, как она безжалостно вытряхивает на пол статуэтку египетской пирамиды, сборник Валлийских эпосов и футболку с логотипом Гриффиндора. Сердился. — Насколько я знаю, тут по-прежнему стоят блокировки.
— Значит плохо стоят. Почему ты не сказал мне, что нашел на Да’Арии мамин ежедневник, Никк!
— Я говорил! Когда мы ходили проведать твоего отца, помнишь? Сказал, что нашел в суталской библиотеке записную книжку с такой же надписью, как в книге Евы.
— Ты не сказал, что там мамин почерк и… — Аня наконец остановилась, — по твоим эмоциям в тот момент, мне показалось, это не особо важно. Я думала, ты вспомнил про книжку просто, чтоб побыстрей убраться с Земли.