Ветер неожиданно стих, отчего стало лишь хуже. Душно и тесно в собственном теле.
— Нет, нет, нет, — не веря своим ушам, Никк повернулся к отцу. Тот смотрел на него в ответ. Вовсе не шутил. — Не говори, что хочешь стереть память и ей!
В этот момент, ссорясь с отцом, Никк поймал себя на мысли, что снова чувствует себя ребенком, у которого закончилась конфета, и он пытается всеми силами выпросить другую. Но ведь Аня была не конфетой. Все куда серьезнее! Это не детское упрямство и жадность, а реальная жизнь.
— Так будет правильно, Никк. И ты это знаешь.
— Нет, не знаю! А что мама думает по этому поводу?
Сварг вздохнул, снова приглаживая бороду.
— Она согласна со мной.
— Не верю.
— Разве глава старейшин станет врать?
— То есть она согласна с тобой как старейшина, но не как моя мать? — Никк подскочил на ноги так резко, что перед глазами замаячили белые пятна. Нет уж, он добьется своей справедливости. — Неужели ты не понимаешь, отец? Аня мой друг! Аня… больше, чем друг! Она часть меня.
«Часть моего сознания и моей души».
— Она не была рождена на Да’Арии, — Сварг тоже поднялся на ноги, оказавшись лицом к лицу с Никком. На лице отца застыла маска беспрекословного равнодушия, точь-в-точь как бывало у Даф. Решение принято, глава старейшин не берет своих слов назад. — Это противоречит даитьянским законам, Никк.
Никку было плевать на законы, он не готов сдаваться. Отец, старейшины, да хоть весь мир, — Никк не откажется от того, что его по праву.
— Почему? Почему это вдруг стало так важно сейчас? — скорее машинально, чем намеренно, он попытался проникнуть в мысли отца, чтобы найти ответ на свой непримиримый вопрос, но получил жестокий отпор. Стена, усеянная сотнями острых пик, готова была порвать в клочья сознание любого, кто желал ее преодолеть.
— Просто поверь мне, сынок, — совершенно спокойно произнес Сварг, словно только что и не выставил Никка вон из мыслей, как последнего вора, и положил руку ему на плечо. — Я живу достаточно долго, чтобы знать много о нашем мире.
Никк отдернул плечо.
— Значит, ты знаешь и истинную причину взрыва в Храдэи, не так ли?
Сварг изменился в лице. Последняя капля отцовского тепла исчезла из его взгляда, теперь он смотрел на Никка сурово, как никогда. Как старейшина, как правитель, как воин, готовый покарать любого, кто помешает ему победить в войне.
— Все куда сложнее, чем тебе кажется, Никк, — произнес он сухо.
И что-то вспыхнуло внутри Никка в этот момент. Огарок надежды вспыхнул и окончательно обратился пеплом. Никк до последнего верил, что Лир соврал, покрывая кого-то, но глядя в глаза отцу, ему все стало ясно. Да, Лир скрывал тот факт, что выполнял указы старейшин, но не раскаивался в своих поступках. Не раскаивался и отец в том, что ради невесть чего (ради мнимого порядка и мира в стране?) старейшины пожертвовали сотнями жизней собственного народа, стерли другой народ из истории и объявили войну третьему.
А теперь отец хочет отнять у Никка и Аню? Последнюю, кто с ним честен? Кому он может доверять? Кого любит?
— Я ненавижу вас всех! — развернувшись, Никк пошел обратно, вверх по лестнице. Никогда прежде злость и решимость так не захлестывали его. Он чувствовал печальный взгляд Сварга на своей спине, но не обернулся и не замедлил шаг. Завтра Никк наверняка будет жалеть, что был так резок, но это будет лишь завтра. Сегодня же еще уйма времени, чтобы совершить пару судьбоносных глупостей.
— Аня? — когда он ворвался в комнату, та листала страницы все той же записной книжки. Увидев Никка, вернувшегося так быстро, землянка вопросительно уставилась на него. Значит, не подслушала его разговор с отцом. Хорошо.
— Передумал? — спросила она. Ее любопытство кольнуло его разум.
— Да. Мы уходим прямо сейчас.
Глава 21. Огни потерянных городов
Добраться — телепортировать — к пещерам Альман на окраине Забвенного города не составило труда, труднее Ане оказалось заставить себя зайти в тоннели снова. Несмотря на всю красоту стен, усыпанных синими огоньками светлячков, коридор выглядел мертвым. Ане не хотелось опять находиться в окружении каменных плит, скрывающих солнечный свет и свежий ветер, и звуки живого мира, опять чувствовать себя погребенной заживо и слышать лишь эхо своих шагов. Но она должна это сделать.
Ради мамы.
— Как думаешь, мы встретим Мантра сегодня? — спросила она у Никка, тихо ступающего по неровным каменным плитам на шаг впереди нее.
— Что-то подсказывает мне, с ним не встретиться, если он сам этого не захочет, — отозвался Никк. По интонации было понятно, что он параллельно думает о чем-то своем.
Аня могла бы заглянуть в его голову и все выведать, но не стала. В конце концов, каждому ведь нужно время наедине с собой и своими мыслями? И, если Никк захочет поделиться, землянка всегда будет рядом.
И в тишине двое шли и шли по однообразным коридорам, долго спускаясь все глубже и глубже под землю. Во тьму.
— Почти на месте, — было единственным, что в конце концом произнес Никк.
Аня оглянулась. Позади остались три поворота направо, один налево, центральный коридор из расходившегося в трех направлениях тоннеля и еще один левый поворот. Именно этой дорогой вел их обратно в Забвенник Ирней.
Вместо голубых светлячков опять появились бледные кроваво-красные кристаллы, их косые, острые грани торчали из стен, как шипы. У Ани до сих пор не укладывалось в голове, как и почему эти коридоры вели из Да’Арии на Землю. Существовали всегда? Их построили тифонцы? А может, Лăры?
«Почему в жизни всегда так много вопросов? Так много нелогичного? Так много странного?»
Перед Никком и Аней теперь была та самая арка, откуда вышла самозванка, назвавшая себя Евой, над ней красовался выгравированный символ дракона. Внутри тоннеля казалось так темно, будто не мрак вовсе, а густой туман, даже мысленно Аня не могла определить, что скрывается в потемках.
— Мы пожалеем, что идем туда? — покосился на нее Никк. В его глазах конфликтовали опаска и решительность.
— Наверняка, — сглотнула Аня. — Но у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, вопрос лишь в том, устраивают ли нас все другие варианты.
Не дав Ане шанса начать сомневаться, даитьянин решительно шагнул во мрак и… исчез. Аня уставилась на сомкнувшуюся за его спиной черноту.
«Никк!» — хотела позвать она, но не смогла. Горло вдруг сдавило от паники. Он исчез, просто исчез! Даже сияющая крупица его сознания больше Аню не касалась, она осталась совсем одна в пустом и холодном каменном лабиринте. — «Никк…»
«Вы верите, что иллюзия реальна, — говорил Мантр, — а я верю, что реальность иллюзорна».
Нет, Никк не мог бесследно исчезнуть, если мир вокруг и полон иллюзий, то даитьянин уж точно не одна из них. Аня вспомнила вход в Келас, тоннель, затерявшийся в горах, который тоже не видно простому гостю — тому, кто не знает, куда смотреть.
Осторожно, боясь, что темнота перед глазами и впрямь окажется лишь темнотой, Аня протянула ладонь. Пальцы словно окунулись в теплую воду и, достигнув проема, растворились. Отдернув руку, Аня с интересом взглянула на нее. Нет, ничего не случилось. Что ж, рискнем?
— …и похоже, тифонцы и сами не любят чужое внимание, раз позаботились о таком камуфляже, — донесся голос Никка, когда Аня прошла сквозь завесу. Но все равно не увидела его. Перед глазами по-прежнему стоял непроглядный мрак.
— Я бы тоже не жаловала посетителей, если б те стерли все упоминания обо мне с лица земли, — ответила Аня, щурясь. Бесполезно. Темнота. А что, если мама хотела, наоборот, тифонцам помочь?..
Горячая ладонь Никка скользнула в ее собственную.
— Скоро узнаем.
Не имея возможности переглянуться, они лишь мысленно обменялись ободряющим кивком и двинулись вперед. Шорох их шагов вскоре стих. Тьма точно пожирала все звуки, цвета и формы, оставляя за собой лишь пустоту. Бездну. Страх снова начал закрадываться Ане в душу.
«Никаких сомнений, ничто и никто не встанет на моем пути, — попыталась убедить себя землянка. — Если мама где-то там, если существует хоть один шанс на миллион, что можно ее найти, я непременно найду. Непременно воспользуюсь именно этим шансом».
Аня нервно тряхнула адри в руке, тот мигнул ярче, но все равно не осветил ничего дальше ее пальцев. Оставив бесполезные попытки, она убрала камень в карман и стала щупать стены, чтобы не врезаться. Прислушалась.
Тишина.
Прислушалась вновь — мысленно. Потянулась сознанием, как лучиком света, вперед, желая нащупать хоть что-то.
Ничего.
Никого.
Пустота.
«Может, мы идем не туда?» — спросил Никк, его мысли были резкими и острыми, как иголки, готовыми отразить любую атаку.
«Может», — эхом отозвалась Аня, но не замедлила шаг.
Возможно, прошла четверть часа, а возможно, и час, когда коридор начал сужаться, и наконец далеко-далеко, точно мираж оазиса в черной пустыне, показалось бледное свечение. Блеск ослеплял отвыкшие глаза.
Поверив в надежду, Аня с Никком ускорили шаг, но свет отказывался приближаться. Наоборот, будто тускнел. Очередная иллюзия? Или этот живой огонек убегал от них? И тьма! Тьма продолжала пожирать все остальное своими гнилыми клешнями. От сдавленного воздуха у Ани тяжелела голова, а каждый раз, касаясь могильно холодных стен, ей хотелось сбежать.
Но бежать некуда.
И в какой-то момент здесь, на островке реальности, сотканном из темноты, безысходность вдруг поглотила Аню всю без остатка. И зачем она сунулась в это место, зачем вообще вошла в даитьянский мир? Потеряла прежнюю жизнь, потеряла отца, потеряла спокойствие. Жила бы себе тихо в неведении, перекладывала пыльные книжки на полках магазина…
«Не позволяй мимолетной слабости победить, — шепот голоса Никка пронесся в мыслях, и он крепче стиснул ее ладонь в своей. — Я верю в нас. Верю в тебя. Ты можешь все, но лишь пока в это веришь».
И Ане стало чуть легче. Почему он всегда так просто мог ее убедить? Она верила каждому слову Никка, потому что хотела или потому что в глубине души знала, что это правда? В конце концов, ввязавшись во все это, Аня ведь действительно нашла Никка, который понимал ее без слов, обрела настоящих друзей, открыла для себя столько прекрасного! Разве это не достойная награда всех невзгод?