— Семьсот — номер нашего маршрута, — пояснила Тося и взглянула на Сергея. — У Боба Маленького, Президента, Боба Большого, Александра Савельевича свои порядковые номера. Номер образца — под чертой. — Она зашелестела разворачиваемой бумажкой. — Десятый образец. Сергей на карте поставил точку, где нашел этот камень.
Тося объяснила мне работу. Я раскручивала бумажки. Потом приклеивала к камням кусочки липкого лейкопластыря и черной тушью надписывала на нем нужные номера.
«Ты чего развеселилась, Анфиса?» — вспомнила я вопрос Сергея. Сколько ни думала, не могла понять, почему он встретил меня неприветливо.
— Тося, посмотри, так я делаю? — Сказала я и бросила взгляд на Сергея. «Краснову наплевать на меня. У него ласковые глаза только для Веры. Воображала! Когда Володька Свистунов гладил его утюгом, нос так не задирал».
Но Сергей не обратил внимания на мой вызов. Он сосредоточенно рассматривал через стереоскоп аэрофотоснимки, казалось, отрешившись от всего на свете. Лицо его то хмурилось, то светлело.
Тося с хрустом сломала плитку шоколада и протянула мне кусок:
— Анфиса, бери!
Увлеченная работой, я забыла о шоколаде. Студентка успела съесть свою порцию и протянула руку за моим куском.
— Подожди, Сладкоежка! — Я хлопнула Тосю по руке. — Это мой. Ты забыла?
— Да, да, — покраснела Тося, чмокая пухлыми губами. — Ты все сделала? Так быстро?
Передо мной лежали разноцветные мешочки: синие, зеленые, голубые. Я загадала: если Тося достанет из узла мешочек другого цвета, произойдет что-то важное.
— Сладкоежка, загадай.
— Зачем?
— Надо.
Тося вытащила красный мешочек и протянула мне. Я обрадованно захлопала в ладоши.
— Что случилось, Анфиса? — удивленно спросил Сергей. Брови у него приподнялись, морща высокий лоб.
— Я загадала, — ответила я Сергею и спросила Ермолову: — А ты, Тося, что хочешь чтобы исполнилось?
— Чтобы Вера открыла новый ящик с конфетами! — влезла в разговор Лариса Чаплыгина, подошла к Тосе, прижалась щекой к ее лицу и весело закончила: — По «мишкам» соскучилась!
— Конфеты у меня есть, — сказала с вызовом Тося. — «Мишками» могу тебя угостить, если хочешь.
— Ты думала о варенье? — не сдавалась Лариса. — Можешь не волноваться, варенье будет на ужин.
— А ты на что загадала? — спросила я у Чаплыгиной, стараясь примирить девушек.
— Это мой секрет, — Лариса поправила цветной платок и кончиком языка облизала красные губы.
— Тося хочет узнать, когда найдут халькопирит! — громко объявила я.
— Это и меня интересует чрезвычайно, — поднял голову от карты Александр Савельевич и окинул нас вопрошающим взглядом, как будто старался узнать, кому из нас посчастливится первому найти халькопирит. Озабоченно поскреб пальцами бороду. — Чрезвычайно интересно, интересно.
«Найти надо халькопирит!» — думала я, старательно выводя красивые и ровные цифры на образцах. Из красного мешочка высыпала четыре камня. Они похожи друг на друга, как будто отколоты от одного куска. Но мне надо записать их под разными номерами. Задумалась. Хотела спросить у Сергея, как быть, но испугалась его строгого лица. Мой добрый учитель Тося вышла из камералки.
Сергей неотрывно смотрел на карту, что-то старательно изучал. Упавшие на лоб волосы закрывали глаза.
Я решила его не беспокоить и самой разобраться с камнями. «Выйдет из тебя геолог. Наблюдательность есть», — вспомнила похвалу начальника партии. Почему он так уверен? Я лучше его знаю себя: задрала нос, поверила в свою необыкновенность. А на самом деле — я обыкновенная девчонка. Не допустили до экзаменов… Заводских ребят надула… Стыд… И геологический институт мне не видать как своих ушей! Неужели Дядя Степа ничего не написала о моих «успехах» Александру Савельевичу? А вот Лариса относится ко мне по-другому.
В Чаплыгиной мне не нравились ее самоуверенность, желание командовать. Она с Тосей заспорила, чтобы тоже унизить ее. Сладкоежка не стеснялась своих слабостей. Любит конфеты и шоколад. Но главное для нее — камни!
Я решительно пододвинула к себе образцы и пристально принялась их разглядывать. Хотелось лучше их запомнить. Но сколько ни вертела перед глазами, они по-прежнему вызывали удивление.
— Анфиса, передай образцы, — попросил вдруг Сергей. Он улыбнулся широко, одобряюще: мол, с нами не пропадешь. Помочил палец слюной и протер скол камня. Так же неторопливо поступил и со вторым образцом.
На моих глазах произошло превращение. Серо-пепельный цвет камня пропал, загорелись ярко-синие звездочки. Ниже их проявились желтые прожилки, как полоски облаков при закате, солнца.
Во втором образце я увидела звездочки. Они блестели, как шляпки гвоздей. А вокруг них густо рассыпаны черные маковинки.
— Анфиса, учись смотреть! — Сергей протянул мне лупу. — Геолог должен понимать камни. У каждого свой характер, душа!
Интонация голоса Сергея стала другой, я услышала доброту в его голосе. Даже показалось, что он хотел извиниться за свою недавнюю сухость.
— Здорово! — я не удержалась от восклицания, изумленно вглядываясь в волшебный рисунок.
В линзе звездочки увеличились, и я заметила, что они разных цветов — красные, фиолетовые, серые. Но среди них больше попадалось зеленых зерен.
Сергей впервые посмотрел мне прямо в глаза и открыто улыбнулся. Мне показалось, что он что-то хотел сказать, но не решился. Инстинктивно я одернула свой костюм и торопливо застегнула карманчик на куртке, чувствуя радостное волнение, что он обратил на меня внимание.
— Запутался. К какой группе отнести этот образец?
Лариса снисходительно улыбнулась. Ответила с нескрываемым превосходством:
— Сщебенка!
— Щебенка? — переспросил Боб Большой, заглядывая через плечо студентки. Хохотнул. — Боб Маленький, а ты как думаешь в данном разрезе?
— Щебенка? В Мезантийском, — спокойно ответил его друг, не подымая глаз от стола.
— Правильно, сщебенка! — Сергей не скрывал улыбки.
— Сщебенка, — машинально повторила я за Сергеем и поняла, что геолог передразнил сюсюканье Ларисы. — Сщебенка!
— Это габбро дайка, — Сергей продолжал улыбаться, заговорщически подмигивая Бобу Большому. — Учись, Анфиса, определять!
— Это разве дайка? Не сочиняйте. — Лариса окинула гордым взглядом геологов, подняла руку и, охорашиваясь, пригладила волосы.
И я стала не один раз слюнявить палец, протирать кусочки породы. Теперь только на первый взгляд они казались одинаковыми. Стоило приглядеться, и камни поражали богатым набором цветов, зерен, прямоугольников, черточек, ниточек, вкрапленных, втянутых и втиснутых.
— Александр Савельевич, Посмотрите образец. Это сщебенка? — громко спросила я, стараясь привлечь к себе всеобщее внимание.
— Какая щебенка? Габбро.
— Не сщебенка? — деланно удивилась я, взглянув на Ларису.
— Сказал, габбро!
Все засмеялись, а лицо Ларисы покрылось красными пятнами.
«Красней, красней, — подумала я. — А с геологией, видать, ты не дружишь».
— К нам гости идут! — заглянув в камералку, оглушительно закричала Ольга. Глаза ее сияли радостью. — Надо встречать! Саурейцы пришли.
— Саурейцев встречать! — поддавшись общему настроению, распорядился Александр Савельевич и, прихрамывая, запрыгал к выходу, словно пытался всех обогнать.
Начальник партии мог не отдавать приказания. Ребята помчались к Братишкам. Я бросилась за девчонками, размахивая сорванной с головы косынкой.
— Анфиса, — остановил меня громкий голос Александра Савельевича. — Вера убежала. Капитан и повар не имеют права покидать свой пост. Ты займись на кухне. Заведи керосинки. Ставь чай. Доставай печенье, конфеты, варенье. Гостей надо хорошо принять!
— Поняла, — четко, по-военному доложила я. — Сейчас заступлю в наряд. — Прежде чем нырнуть в палатку, где стояли огневые средства — керосинки и примусы, я оглянулась. Ребята успели добежать до гостей и теперь одной группой двигались к нашему лагерю.
Я поставила сразу три чайника, прислушиваясь к оглушительному гулу завывающих примусов. «Капитан и повар не имеют права покидать свой пост», — вспомнила я слова начальника отряда. Александр Савельевич учил меня осторожно, без нажима, стараясь не обижать.
Мимо меня бежала Тося Ермолова, хлопая широкими голенищами сапог. Студентка успела переодеться: вместо штормовки на ней был темно-красный свитер с двумя полосами на груди, на голове — берет.
— Сладкоежка, — остановила я ее. — Выручай. Надо гостей кормить. Поищи топор. Открывай ящик с конфетами. Поставим на стол сухари и печенье. Я достану для тебя варенье. Какое хочешь?
— Вишневое.
— Получишь.
Саурейцы с нашими ребятами уже приближались к первым палаткам. Шли, обнявшись, оживленно болтая.
Из палатки вышел Александр Савельевич. В руках — белое вафельное полотенце.
— Анфиса, Тося, становитесь рядом со мной. — Он быстро растянул полотенце у меня на руках. Сверху положил сухарь, луковицу. Налил в стаканчик от термоса спирт. Быстро, по-военному одернул штормовку и торжественно сказал:
— Добро пожаловать, дорогие гости! Прошу откушать наш хлеб и соль, чтобы не войной на нас шли, а жили мы с вами в мире и согласии.
Из группы ребят шагнул вперед широкоплечий парень в накомарнике. Он, как рыцарь, отбросил забрало шлема — черный накомарник, пригладил рукой волосы.
— Мы пришли с Саурея с миром! Хотим дружбу водить! В дар примите от нас свежую поленицу и пирожки с олениной. Братством всегда славилась наша Русь. Дружбой славились и ее землепроходцы!
— Славились землепроходцы! — гаркнули вместе с нашими ребятами саурейцы.
Позже я узнала, что от саурейцев — геологов стационарной экспедиции, которая работала круглый год. — выступал Кирилл Утехин.
Вместе с ним пришли к нам в гости рабочие, бурильщики, взрывники, коллекторы — Света, Лиза и Кира.
— Я к вам по поручению месткома, — громко сказала Кира, большеглазая молодая женщина с начесанными светлыми волосами, когда стали все знакомиться между собой. — Я групорг. Кто еще из вас, ребята, не член профсоюза, подавайте заявления. Будем принимать!