— Я долго стучал к тебе, но ты не отзывался. — У Симона на лице было обиженное выражение. — Извини, Ричард. Мне не хотелось бы мешать, но пришел человек из уэльского селения. Он требует встречи с владетелем замка. Что-то болтает по-уэльски, но Жиля нет на месте. Там у них в Руслине какая-то беда.
Ричард отодвинул чашу с вином и с трудом поднялся. Ему было стыдно, что оруженосец видит его нетрезвым. Неуверенными пальцами он пристегнул меч в ножнах к поясу.
После долгого спуска по винтовой лестнице у Ричарда закружилась голова. Огонь факела в руках идущего впереди солдата плясал у него в глазах. Слава богу, что он еще не споткнулся и не унизил себя. Только внизу, когда они выбрались в сумрачный и пропахший дымом от очагов и факелов холл, Ричард почувствовал себя получше.
У огня грелся какой-то оборванец. При виде господина из его рта тут же полилась бессвязная, но темпераментная уэльская речь.
Ричард прервал его по-уэльски:
— Говори медленнее. Я понимаю лишь одно слово из четырех. Перестань тарабанить, глупая скотина.
Пришелец вновь принялся скороговоркой излагать свою жалобу.
Ричард не выдержал.
— Ладно, хватит! — прикрикнул он и распорядился на всякий случай: — Симон, разбуди с полдюжины людей. Не знаю, что там произошло, но мне стоит взглянуть…
В мозгу Ричарда словно ворочались тяжелые камни, и все-таки он кое-что уразумел из сбивчивого рассказа вестника. Какие-то английские солдаты подожгли деревню, избили или поубивали каких-то уэльсцев. Чьи солдаты? Зачем? Почему? И какую-то девчонку изнасиловали, черт их побери!
Генри Блуэ, тоже немного понимавший по-уэльски, решил вмешаться:
— Да пошлите его к дьяволу, сэр! То, что творится в их свинарнике, нас не касается. Они пещерные люди, и слушать их — только лишних хлопот наживать. В крайнем случае пошлите меня, милорд, и я мигом наведу там порядок.
— Нет, я разберусь сам, — отверг Ричард предложение Генри с внезапной холодностью. — Наши солдаты вообще не имели права заявляться туда, а тем более творить там бесчинства. Я отвел эти земли для уэльсцев, и там правит их закон. Только нам и не хватало, чтобы вспыхнул новый мятеж.
Подумав немного, он вновь окликнул Симона:
— Поднимай весь гарнизон! Возможно, мы столкнемся с засадой, и надо быть готовым ко всему.
В свете факелов крепостной двор заполнился пляшущими тенями. Кони нервно дергались, когда всадники с размаху вспрыгивали в седла. Ричард на Саладине, пригнувшись, проскакал под низкой аркой через мост и на мягкой торфяной дороге пустил коня галопом.
Тревожное предчувствие почему-то не оставляло его. Явно его поджидала какая-то каверза, какая-то для него самого личная неприятность — это ощущалось в самом воздухе, не прохладном, как обычно в ночное время, а душноватом, спертом, словно в давно заброшенных покоях.
Луна ярко светила вовсю, и не было надобности зажигать факелы. Их смоляной и дымный запах остался позади, за крепостными стенами, но вновь на Ричарда пахнуло гарью.
— О кровь Христова! — воскликнул он, поднявшись на стременах. — Горит весь Руслин!
Обернувшись к своему воинству, догонявшему его, Ричард крикнул:
— Возвращайтесь в крепость за ведрами и баграми! Поплотнее усевшись в седле, он с силой вонзил шпоры в бока Саладина. Когда головная часть колонны очутилась на вершине холма, картина разрушительного пожара открылась взору всадников. Больше половины строений были объяты пламенем. Из-под крыш летели в черное небо оранжевые искры.
Люди метались по узким улочкам, безуспешно сражать с огнем. Клубы дыма, которые порывистый ветер заставлял низко стелиться над землей, удушали все живое. Это был истинный ад, вырвавшийся из преисподней.
Саладин отпрянул, но Ричард подчинил его своей воле и направил прямо в дымное облако. Жара была нестерпимой. Раскаленный пепел сыпался сверху и воспламенял волосы.
— Здесь уже нечего спасать! — крикнул Ричард. — Постараемся уберечь те дома, куда пожар еще не добрался.
Он спешился с коня, вручил поводья Симону.
Солдаты присоединились к цепочке мирных жителей, которые передавали друг другу ведра, кадки н миски, наполняя их водой из ближайшего ручья. Пожар объединил два враждующих народа — здесь англичан приняли за своих.
Ричард двинулся по извилистой, еще не охваченной огнем улочке. Мужчина в темной одежде удерживал женщину на пороге хижины, кровля которой уже начинала дымиться. Женщина явно была беременна. Большой живот делал ее неуклюжей, но она упрямо рвалась внутрь дома.
В мужчине Ричард узнал священника.
— В чем дело, святой отец?
— Ей жалко пеленок и одеяльца, приготовленных для будущего ребенка, — откликнулся, напрягая голосовые связки, отец Дилвейн. — Для нее это целое богатство.
Ричард встряхнул женщину, пошлепал ее по щекам, пытаясь прервать истерику, но та захлебывалась в безумных рыданиях.
— Ради бога, разъясни ей, что я возмещу ей все убытки. И не подпускай ее близко к дому, он вот-вот вспыхнет.
Священник согласно кивнул, и Ричард его покинул.
Он продолжал метаться по узким улочкам, громовым голосом отдавая распоряжения — и по-английски, и по-узльски.
А затем появились его солдаты — весь гарнизон в полном составе. Мощные усилия десятков крепких мужчин оттеснили пламя.
Симон поднес Ричарду ведро студеной воды. Ричард жадно глотал ее и никак не мог утолить жажду. Остатками он ополоснул лицо и руки, черные от копоти.
Рядом с ним снова появился отец Дилвейн и молча поманил его за собой. Они прошли две дюжины шагов по направлению к церкви, склонив головы, проникли через низкий дверной проем и очутились в аскетичном жилище священника. Узкое ложе, выбеленные известкой стены, два стула и хромоногий столик с потрепанной Библией, никаких распятий и икон.
Какой-то странный покой сразу же охватил Ричарда в этой комнате. Будто стянутая до предела пружина стала медленно ослабевать, постепенно раскручиваться.
— Милорд! Я хочу, чтобы вы это видели.
Священник откинул с кровати одеяло, под которым скорчилась неподвижная девочка, только прерывистое дыхание и стоны показывали, что она жива и страдает от сильной боли. Обнаженное худенькое тело было покрыто кровоподтеками, на бедрах и ляжках темнела запекшаяся кровь.
Ричард содрогнулся. Девочка могла бы вырасти, расцвести я стать красавицей, но этот цветок безжалостно растоптали.
С каменным лицом отец Дилвейн осторожно повернул девочку на бок и указал Ричарду на худенькие ягодицы, покрытые глубокими царапинами и ссадинами.
Ричард сам поторопился вернуть покрывало на место.
— Кто? Кто это совершил?
— Они не представились, — со злой иронией откликнулся священник и пообещал: — С этого дня наши вооруженные мужчины будут охранять деревню.
— Король не дозволяет уэльсцам брать в руки оружие, — возразил Ричард.
— Но позволяет нарушать законы, им же самим установленные?
— Я заберу девочку в замок. Пусть Элен попробует вылечить ее. Твоя соотечественница знает много рецептов.
— Ты, Ричард, добр, но не все твои люди таковы, — угрюмо проговорил отец Дилвейн. — Неизвестно еще, что ждет девочку в твоем логове.
— Не все мои люди такие звери. Нельзя по одной паршивой овце судить обо всем стаде.
Он с тревогой посмотрел в темные глубины глаз священника. В них вот-вот могла вспыхнуть искра, способная зажечь пожар в душах. Не вспыхнет ли так же Элен при виде невинной девочки, ставшей жертвой английской солдатни?
— Я обещаю наказать виновных.
— Зачем обещать то, что не в твоих силах? — промолвил священник. — Ты один, а злых людей множество. Вряд ли ты справишься с полчищами зла, даже если твой король тебя и поддержит.
Ричард ничего не ответил. Он вызвал Симона и потребовал принести носилки. Двое уэльсцев вызвались отнести растерзанную девочку в замок.
Ричард остался возле жилища священника. Церковный двор постепенно заполнялся грозно молчащей толпой. Отец Дилвейн как-то странно посмотрел на Ричарда.
— Тебя ждет еще один горький сюрприз. Пожалуйста, не отходи, держись рядом со мной, — произнес он приглушенно.
Они пересекли двор. Люди внешне почтительно расступались перед ними, но их едва сдерживаемая злоба тяжело давила на Ричарда.
У порога церкви священник посторонился. Ричард толкнул тяжелую дубовую дверь и вошел внутрь.
Множество смоляных факелов горели в кованых скобах вдоль стен. От внезапно яркого света Ричард зажмурился. С тревогой он заметил, что уэльсцы, собравшиеся в церкви, сжимают в руках различные предметы, которые при желании могли стать грозным оружием.
Он вгляделся в лица и узнал Хейвидда Села, который первым и подал голос:
— Однажды ты сказал, что мы можем не бояться требовать справедливого суда над англичанином. Такое время пришло.
Вид у уэльсца был угрожающим. Он стал наступать на Ричарда, и тому пришлось оттолкнуть его. Властным жестом он заставил людей расступиться. И тогда Ричард увидел трех солдат из отряда де Визи, связанных по рукам и ногам и брошенных на пол перед алтарем.
Четвертый же не был связан. Он стоял в углу и дрожал мелкой дрожью, голова его была опущена.
Пораженный Ричард на какое-то время застыл в безмолвии. А затем разразился громовым воплем:
— Филипп?! Ты, грязный подонок!
Филипп отшатнулся, пробормотал едва слышно:
— Я не хотел… не думал… вышло все не так… Мы пришли сюда поразвлечься…
— Поразвлечься?! Ты называешь развлечением то, что вы сотворили с этой девочкой?
Филипп все же пытался оправдываться:
— Не кричи на меня. Она всего лишь уэльская дикарка… ничтожество… через пару дней она обо всем забудет.
Ричард шагнул к Филиппу и с размаху ударил его по лицу. Юноша упал на колени.
— Ты трогал ее? Трогал?
— Да… я был с ней. Я взял ее силой, — признался Филипп. — Но она была в порядке, когда я ее оставил. Я не ранил ее, не бил… Клянусь!
— Когда ты ушел?
— Не помню… мы пили… много пили… — лепетал в страхе Филипп. — И эля нам не хватило. Я отправился поискать еще эля… Клянусь спасением души, я не знаю, что они делали там без меня…