Он – в страшной обиде…
И мать твоя, выйдя из дома с огнём,
Тебя не увидит.
В тумане она различит не вполне
Мельканье рубахи,
Косы колыхание в пенной волне
И рук белых взмахи.
И лишь морякам в этот сумрачный миг
Услышать случится
Отчаянный крик твой, похожий на клик
Испуганной птицы.
Простил ли он ей? Попытался спасти?
Тянул ли к ней руки?
А может быть, встал у неё на пути,
Обрекши на муки?
Цеплялась она за него, осознав
Что смерть на пороге?
Смирила ли свой независимый нрав,
Моля о подмоге?
Услышал ли он долгожданное «да»
В губительном споре?..
Всей правды о том никому никогда
Не выскажет море.
Базар гоблинов
Сёстры – что живут одни,
Проводя в заботах дни, —
Слышат в изумрудных травах
Крики гоблинов лукавых…
Дни и ночи напролёт:
«Покупайте!..
Дивный мёд,
Мандарины, апельсины,
Яблок полные корзины…
Листвою одето,
Расщедрилось лето.
На миг нам дано,
Минует оно,
Как сон, как каприз…
Покупай, торопись!
Малину из чащи,
Клубнику – нет слаще, —
Крыжовник с куста…
Порадуй уста!..
Хурму с гладкой кожей
Отведай, прохожий!»
Те крики под вечер всё громче, слышней,
И сёстры их ловят среди камышей,
К ручью пробираясь, спеша за водой…
На гоблинов взгляды бросают порой.
У Лиззи румянец горит на щеках.
Лаура былинку ломает в руках.
– Лиззи, гляди!
Вон там, впереди!
Гоблин, не иначе,
С угощеньем скачет!
Та в ответ ей: – Не кричи!
Спрячься в травах и молчи!
Гоблинов недобры лица…
Не гляди на них, сестрица!
Гроздья винограда —
Из какого сада?
Чем их поливали,
Прежде чем сорвали?..
Но, не вняв словам её,
Шепчет младшая своё
И едва не плачет:
– Гоблины к нам скачут, —
Кто с корзиной, кто с лотком…
А тот, что машет нам платком,
С дынею на блюде…
– Покупайте, люди!
– Да, – Лаура говорит, —
Фрукты хороши на вид!
Ароматны и нежны!
– Нет! Мы есть их не должны!..
Закрой руками уши!
И гоблинов не слушай,
Они приносят горе…
Да и стемнеет вскоре, —
Вздыхает старшая сестра, —
Идём, уж спать давно пора!
…Лаура поневоле
Послушалась и встала…
Однако, выйдя в поле,
Чуть от сестры отстала.
В волнении ужасном
Обратно повернула…
Снедаема соблазном,
На гоблинов взглянула.
Один усат, как кот,
Другой крадётся мышкой.
А третий – толст, как крот, —
Зажал кошель под мышкой…
И тот, что как змея,
И тот, с оскалом крысы,
И тот, с хвостом коня,
И тот, с прищуром рыси,
Тот, в перьях, как сова,
И тот, в ослиной шкуре,
С загривком, как у льва,
– Купи! – кричат Лауре.
Их голоса в тиши
Звучат сладчайшим хором.
Склоняют поспешить,
Поддаться уговорам.
Серп лунный над водой,
Чуть посветив, истаял…
Как лебедь молодой
Отбившийся от стаи,
Как юная ветла,
Склонившаяся к речке,
Как лодка без весла,
Как лошадь без уздечки,
Как новобранец в бой,
Что оробел немало,
Послушною рабой
Лаура им внимала…
Торговцы поднялись,
Довольные собой…
Лауру принялись
Хвалить наперебой!
Сомкнувшись в тесный круг
И подмигнув друг дружке,
Ей предложили вдруг
Отведать сок из кружки.
Один разгрыз орех,
Легко, подобно белке.
Другой под общий смех
Изюм стащил с тарелки,
Пень лепестками роз
Убрал, подобно трону,
Из виноградных лоз
Решил сплести корону.
Другой, заржав конём,
Вокруг неё обнёс
С едою и питьём
Серебряный поднос.
Тот, в перьях, как сова,
Возьми да завопи
Ей на ухо слова:
– Купи у нас, купи! —
Валяла дурака
Лукавая ватага…
Лаура же пока
Не сделала ни шага.
– Нет денег у меня! – сказала виновато. —
Ни меди в кошельке, ни серебра, ни злата…
Могу я принести взамен монет в подоле
Колосья спелой ржи, что золотится в поле!
– А золото волос? —
Ей гоблины с упрёком.
И наконец всерьёз:
– Купи у нас за локон!
Кивнула им, дрожа.
И – распустила косы.
Приметив взмах ножа,
Едва сдержала слёзы.
По-детски торопясь,
Припала к кружке с соком…
Напиться не могла
Им, купленным за локон, —
Прозрачным, как вода,
Хмельней вина любого.
В тот миг была отдать
И голову готова!
Сок лился, как река,
И всё не шёл на убыль…
Она пила, пока
Не заломило зубы…
Орех с земли подняв,
Пошла, шатаясь, прочь…
И не могла понять,
День нынче или ночь.
…Лиззи чуть не до утра
У ворот стояла.
Где же ты была, сестра,
Где же ты гуляла?!
Вспомни Дженни, – как она,
Собирая мяту,
В поле к гоблинам одна
Подошла когда-то.
Приняла от них цветы,
Мёдом угощалась…
До глубокой темноты
В дом не возвращалась.
А проснувшись поутру,
Встала чуть живая,
Вновь на сказочном пиру
Побывать желая.
Сидя на земле сырой
У ручья под вечер,
Всё мечтала о второй
С гоблинами встрече.
И истаяла, как тень…
И лежит в могиле.
Помнишь, у ограды хмель
Люди посадили?
Он погиб – дня через два…
Думаешь, от зноя?!..
Говорят, там и трава
Не взошла весною!
– Замолчи, сестра! —
Говорит Лаура. —
Ты нежна, добра…
Не гляди так хмуро!
Да, я сок пила,
Ела фрукты эти.
Счастлива была,
Как никто на свете!..
Ах, какую дыню —
Предвкушая, млею! —
Только вечер минет,
Принесу тебе я!
Зёрнышки граната,
Что хранят прохладу,
Гроздья винограда —
Лучшего не надо!
Голубые сливы
С лёгкой поволокой —
Вкусные на диво!
И всего – за локон!
…Как сросшиеся деревца,
Как двое в шлюпке,
Как дети одного отца,
Как две голубки,
Одно дыханье на двоих, —
Они уснули…
Чтоб сон не потревожить их,
Ветра не дули,
Сова ночная по двору
Летать не стала.
И даже солнце поутру
Чуть позже встало.
…Лишь защебетали птицы,
За дела взялись сестрицы:
В поле выгнали коров,
Принесли из лесу дров,
Тесто замесили,
Сена накосили,
В доме обмели углы,
Чисто вымыли полы,
Дали петуху зерна,
И уселись у окна…
Лиззи – напевая,
Розы вышивая…
Лаура – ждать нет мочи! —
С мыслями о ночи.
А день всё медлил… День всё длился…
Но в небе месяц появился —
И сёстры, завершив труды,
Собрались принести воды.
Одна – весёлая, как прежде.
Другая – с тайною надеждой,
Что ядом отравляла кровь…
С желаньем сок отведать вновь!
А вечер был сырой и мглистый…
Нарвав черёмухи душистой,
Кувшины полные неся,
Сказала старшая: – Нельзя
Нам оставаться в поле дольше:
Уж белки не мелькают в роще,
Да и кузнечик не стрекочет…
Успеть бы нам домой до ночи!
– Нет, – ей Лаура отвечала, —
Ещё сова не закричала,
Не пала на траву роса…
Она ждала, что голоса
Вот-вот услышит за холмом:
«Эй! Покупайте! Продаём!», —
Всё медлила домой идти,
Надеясь встретить по пути
В дурманящих пахучих травах
Торговцев – гоблинов лукавых.
Споткнулась на холме пологом
При мысли накупить за локон
Клубники небывало красной…
Искала гоблинов… Напрасно.
Их видеть, слышать – всё одно! —
Теперь ей было не дано.
– Смеркается, – сказала Лиззи. —
Туманом затянуло выси…
И звёзды не горят, сестрица…
Прошу тебя поторопиться!
Не миновать сегодня ливня!..
Глянь, гоблины!..
Кричат надрывно!
Как и всегда, твердят одно…
Вся побелев, как полотно,
Лаура покачнулась, стала…
«Ужель я видеть перестала?
Ужель я потеряла слух?..»
…Переведя немного дух,
Держась рукой за деревца,
Дошла, шатаясь, до крыльца.
Потом торговцев стала звать.
Ничком упала на кровать,
Сама с собою говоря…
Жестокой жаждою горя.
…Часы сплетались в дни, недели…
Поднявшись нехотя с постели,
Лаура, сжав до боли руки,
Всё силилась услышать звуки,
Дразнившие ушедшим днём:
«Эй, покупайте! Продаём!»
Всё силилась… Потом устала,
Прислушиваться перестала,
Больная, бледная, худая, —
Как месяц на исходе, – тая.
Не зная, чем себе помочь,
Орех, подобранный в ту ночь,
Она зарыла у стены —
За домом, с южной стороны.
Но всходов не было… Напрасно
Она глядела ежечасно,
Они не выросли… Отныне,
Как путешественник в пустыне,
Мираж увидевший вдали:
Озёра, реки, корабли, —
Лаура грезила о саде —
Глотка единственного ради.
…Пол больше не мела,