Тропою горной, а потом и тропкой
По каменным холмам… Весь этот путь
Он одолел, не вправе отдохнуть,
Спеша поймать заката отблеск робкий.
Всё вверх и вверх – рывками, понемногу…
На гору ледяная пала мгла.
Теперь подмогой путнику была
Любовь. И Воля. И молитва Богу.
На ощупь – вверх. На ощупь – к небесам.
Вот так – нечеловеческим трудом —
Он покорил тот пик, он выиграл бой
И навзничь пал, хватая воздух ртом.
И не поверил поутру глазам,
Увидев только Солнце над собой.
Кто спасёт меня?
Бог силы мне даёт нести себя:
Ту ношу, что с рожденья всем дана…
Нет более тяжёлой, чем она.
Мне от других легко закрыть себя:
Я дверь запру, чтобы не видеть их —
Болтливых, любопытных и пустых.
Но можно ли закрыться от себя?
И как? Хотя закрыться бы не грех
От той себя, что мне противней всех.
Когда бы побороть могла себя,
Очиститься, с другими наравне
Ввязаться в гонку… Смерть грозила б мне?
Когда бы я забыть могла себя,
Когда бы с сердцем лёгким по пути
Пойти смогла, как всем дано идти!
Бог силы мне даёт винить себя:
За голос пафосный, и жалкую несмелость,
И удовольствия, которых мне хотелось.
Себя, что предаёт саму себя,
Что враг себе самой, друг безрассудный,
Груз для себя самой в дороге трудной.
Лишь Бог даёт мне побороть себя,
И путы тяжкие с моих снимает ног —
И делает свободной… Только Бог.
Какую цену заплатить
Какую цену заплатить
за сердце новое, горячее? Моё – холодное, незрячее…
И неглубокое к тому же… навряд ли есть какое хуже.
Какую цену заплатить
за речь? Я говорить умела, пока душа не обеднела…
Мой друг, прости, что речь скудна… и дальше я пойду одна.
Какую цену заплатить
за слёзы, что текут рекою и душу чёрную отмоют,
И эти руки – добела, чтобы я чистою была?
Делая добро, унываю
«Делая добро, да не унываем;
ибо в своё время пожнём, не ослабнем».
Я бы ушла, но Бог сказал: «Останься»,
Трудилась бы, но слыша: «Отдохни», —
Я умеряла юности желанья,
Отказы получала я одни.
Сейчас бы я осталась… «Собирайся!»
Сейчас бы отдохнула… «Потрудись!»
Бог сердце мне терзает постоянно:
Подбрасывая вверх, роняет вниз.
Всевышний, я пойду, куда прикажешь.
В сомненьях и в слезах продолжу путь.
Но, Иисус, смогу ли я однажды,
Прервав свой труд, с Тобою отдохнуть?
«Переноси страдания…»
«И так переноси страдания,
как добрый воин Иисуса Христа».
Только солнце стало припекать,
Вновь зима пришла – лихим набегом.
Куст, что начал было оживать,
Ветром гнёт и засыпает снегом.
Он ещё воспрянет… Не беда!
Вспомни вековое наблюденье:
Чем сильнее злятся холода,
Тем пышнее майское цветенье!
Второе пришествие
Стареет Земля, хоть и всходит трава,
Зелёным ковром укрывая поля.
Огонь в глубине её тлеет едва…
Стареет Земля.
Мы малая горстка в безбрежной пыли,
Мы тонкая ниточка в сложном плетении.
Под нами, в бесчисленных складках Земли,
Лежат поколения и поколения.
Когда же огонь скажет слово своё
И вспыхнет опять, обновленье суля?
Земля… Как пронзителен холод её!
Стареет Земля.
Уснувшие в море
Кто знает, что творится
Под гладью тёмных вод?
Никто… На вахте дремлют,
И бесполезен лот:
Утомившись за день,
Храпит морской народ.
Тот видит дом, а этот —
Отару с гор ведёт.
Светлые лики – туда, сюда
Мечутся бликами света.
С мачты на мачту – шепча, крича,
Но не слышат ответа.
«Эй, просыпайтесь!
Скала впереди —
Гибели верной примета!
Будет буря!» – лики трубят.
Шторм начинается где-то.
А там, в краю,
Где родные лица,
Где песни, как реки,
Текут, могут литься,
Подхвачена белой
Порхающей птицей,
Песнь колыбельная
Длится и длится.
Улыбаются спящие…
Безмятежно так дышат,
Между тем как над ними
В небе молнии пышут.
А корабль всё идёт —
К скалам ближе и ближе.
Плачут светлые лики…
Но матросы не слышат.
Вспышки молний небесных
В море бьют наугад —
Спящим мнится, что это
Полыхает закат.
Красным сполохам света
Кто-то, верно, и рад…
Но каким быть рассвету, если это закат?
«Просыпайтесь!» – молчат.
«Жизнь спасайте!» – не внемлют.
Их ветра не страшат:
Они дремлют и дремлют.
Что им страх, что им боль?..
Вечер сумрачный медлит,
Не прервётся, доколь
Смерть пловцов не объемлет.
«Просыпайтесь! Скорей!» —
Стонут светлые лики,
Выбиваясь из сил…
Но напрасны их крики.
Моряки видят сны:
Этот – в радостном миге
Обнимает жену,
Тот – снимает вериги.
Один за другим,
Каждый в свой черёд,
Белые, как снег,
Прозрачные, как лёд,
Лики покидают их,
Зная наперёд:
Каждый здесь оставшийся
Здесь же и умрёт.
Один за другим,
Молча, вереницей,
Как голуби кружа
Над мёртвою сестрицей,
В несбыточной надежде,
Той, что в душе таится,
Стайка белых ликов
В небе растворится.
Вперёд и вперёд —
С пути не свернуть! —
Корабль свой
Продолжает путь,
А ветер всё
Продолжает дуть.
Корабль затонет —
Кого упрекнуть?
Уснули моряки,
И ветер не унять.
Ни словом, ни рукой
Лежащих не поднять.
«Всё суета сует…»
Осталось лишь понять:
Напрасен их конец…
Кому на то пенять?
Возрождение
Ни мыслей нет, ни слов, ни даже слёз,
И сердце, как гранитная стена.
Равно ему, что пекло, что мороз,
Вокруг гляжу и вижу: я одна.
Верхушки гор в туманной пелене
От глаз укрылись, боле не маня,
И жизнь листом опавшим мнится мне…
О, Иисус мой, подтолкни меня!
Жизнь, словно лист осенний на ветру,
Сор, шелуха… Итог мой небогат.
Вот, кажется, немного – и умру…
Как жалок мой медлительный закат!
Жизнь – глыба льда и красок лишена.
Цветы увяли – иней на окне.
Но дай глоточек зелени, весна!
О, Иисус мой, возродись во мне!
Жизнь – чаша, что потрескалась давно,
Ни капли не способна удержать, —
Вода в ней или сладкое вино,
Что, согревая, может утешать…
Так брось в огонь жизнь старую мою,
Расплавь в огне и новую отлей!
Тебе я в руки чашу отдаю.
О Иисус Христос мой! Хочешь – пей!
Amen
– Ждём завершения дел…
– Завершения?..
Рожь уже убрана, поле под паром…
– Да, но труды наши ждут продолжения:
Надо зерно развезти по амбарам.
– Кончено…
– Что?..
– Пусть не ведаем точно,
Что-то окончится, нынче ли, впредь:
Жизнь для кого-то, часы и работа.
Поторопись, если хочешь успеть.
– Вдоволь всего…
– И чего ж это вдоволь?..
– Вдоволь всего, если счёт вести верно.
Снова весна – лучший к радости повод.
Сад весь в цвету и прекрасен безмерно.
Рождественский гимн
В зимнем полумраке
Ветер стонет: «О-о».
И земля, как камень
Твёрдый под ногами,
И вода, как камень,
И снегу намело.
Снег падает на снег,
Снег падает на снег —
В зимнем полумраке,
Давно… О, как давно.
Бог Всемогущий так велик,
Что трудно и представить,
Земля и небо улетят,
Когда придёт он править,
Но этому младенцу,
Хоть поверить нелегко,
Сейчас достаточно груди,
В которой молоко.
Пусть ангелы над ним парят
И херувимов сонмы, —
Ему достаточно яслей
С охапкою соломы.
Его, над кем летают
Серафимы без числа,
Немало забавляет
Вид быка или осла.
Ему всего хватает —
Ведь любви не занимать
В том нежном поцелуе,
Что дарит ему мать.
Но что же мне ему отдать, —
Небесному Отцу?
Когда была бы пастухом,
То отдала б овцу.
Когда была бы мудрецом,
То отдала бы слово…
Могу отдать лишь сердце.