м) и проговорила:
– Ясно. Дайте, пожалуйста, телефон онколога.
– Вам подороже? Или подешевле?
И снова клавишей щёлк-щёлк. А Кьярка бычка – бац! И кинула. Чуть-чуть он до окна не долетел. Я встала, обогнула стол, наклонилась за спиной врача, подняла игрушку, а когда разогнулась, увидела, чтό смотрит доктор на своем ноуте.
«Лучшие рецепты китайской кухни. Фаршированный карп».
И хотя Ящерица протянула аж два телефона (и подороже! и подешевле!), сунула мне маленькую баночку с кремом (типа маленький бонус тяжелобольным деткам!), помогла выбраться из своего логова и ничего не забыть (телефончик, детка, не забудьте телефончик! он пригодится вам звонить онкологу!), и хотя мы вышли, придавленные словом «рак», как старой, чужой, тяжёлой шубой, в голове у меня крутился и плясал фаршированный карп. Словно намекая – погоди-ка падать в обморок, подруга. Может, ещё и…
Забери меня отсюда
Но Татьяна отказалась верить, что у нас есть надежда. Она смотрела с ужасом на Кьяру. И даже не попыталась запихнуть её в комбинезон.
– Послушайте, – разозлилась я, – по-дож-дите вы! Сначала надо обследование пройти! С врачами поговорить. Нормальными.
– Лиза, – прошептала Татьяна, – ты что, дура? Ты не понимаешь? Онкология – это смерть!
Ну и тут всё.
Вот просто всё.
Выдернули из меня затычку. И я – бульк!
Добралась до скамейки, достала свой «телефончик» и позвонила. Нет, не онкологу.
– Мама, это я… Забери меня отсюда!
Глава 18
Мама
Мама выслушала меня и сразу приехала.
Нет. Вру, конечно, ради красного словца. Мама сразу «наехала»:
– Ты что, школу из-за них прогуляла? Быстро домой! Не обедала же!
– Мама…
– Слушай, у Кьяры есть мать. Пусть хоть раз в жизни чем-то озаботится.
– Мамочка… Пожалуйста. – Я чуть не зарыдала.
И мама, видимо, это почувствовала.
– О-ох… Ладно. Попробую отпроситься с работы. Где вы, объясни поподробнее?
– А ты… А мы куда поедем? К он… К онкологу?
– Нет, туда записываться заранее нужно. Я подумаю. Может, что-то придёт в голову, пока я ехать буду. Быстро не ждите, пока я ещё такси вызову, возле моей работы никто не останавливается никогда…
Мне кажется, я в жизни не была так рада видеть маму. Наверное, только в младших классах. Когда меня уже начали травить одноклассники, и я хорошо помню, как сидела на холодных, облепленных мокрыми жёлтыми листьями ступенях школьной лестницы. А они кучковались во дворе, насмешливо поглядывая на меня. Мне было холодно и противно, но я не двигалась с места, пока меня не забирала мама. Она приходила, ругала меня за то, что я сижу на ледяном камне, говорила, что таскать по врачам меня ей, а не кому-то ещё, но я была счастлива. Пусть ругается, даже при всех, но только пусть будет рядом, пусть заберёт скорее домой.
Так и сейчас. Мама выскочила из такси. Подбежала ко мне и первым делом нацепила мне на голову капюшон от пуховика.
– Март! – бросила она. – Как можно без шапки? Менингита не боимся?
О, как же я была счастлива это слышать! Я чуть не кинулась ей на шею.
– Да, я ей говорила про шапку, – подала голос Татьяна.
Это было откровенное враньё, но я простила его Татьяне. Потому что сейчас они по-любому начнут изображать мамочек, мериться, кто круче, кто лучше заботится о детях, кто соблюдает режим, а кто дает витамины. С этим ничего нельзя поделать, пусть меряются, главное, чтобы решилось с Кьярой.
Мама обещала что-нибудь придумать, и я очень жду её решения.
Потому что моей маме только дай проблему. Она сразу бросится её решать. Правда, она не на все проблемы соглашается. Но тут… Тут, мне кажется, лучше моей мамы на этот случай – никого не придумать.
И я оказалась права!
Про маму и хирурга
Уже в машине мама сказала, что мы едем к одному доктору. К хирургу. Который всю жизнь лечил Ирку. Я его никогда не видела, только слышала о нём.
У Ирки в ноге была какая-то киста. Она с каждым годом уменьшалась. Пока в конце концов не исчезла совсем. Но все эти годы Ирка наблюдалась у одного авторитетного хирурга из старой Московской больницы. Они ездили с мамой к нему раз в год, везли ему кофе и конфеты, а он просто смотрел снимки и говорил: «Всё хорошо! Всё уменьшается! До встречи через год!» Мама особенно любила к нему ездить, потому что он каждый раз говорил, что мама похожа не на Иркину маму, а на её сестру. Младшую причём.
Папа каждый раз, когда они туда собирались, брал мамину пилку для ногтей и изображал, как он заколет ею воображаемого соперника.
Но хирург и правда был авторитетный, потому что у него в коридоре, по Иркиным и маминым рассказам, всегда были длиннющие очереди. И многие приходили просто сказать ему «спасибо».
– Хирург? – удивлённо протянула Татьяна. – Причём тут хирург?
– Не знаю, – призналась мама, – но давайте съездим? Всё равно уже поздно, и сегодня мы ни к какому врачу не попадём больше. Хоть к нашему съездим, он сегодня допоздна. Он, может быть, посоветует, к какому онко…
Мама глянула на Кьяру и запнулась.
– …К какому специалисту обратиться, – закончила мама наконец. – Я ему позвонила, он нас ждёт.
Татьяна кивнула, и мы молча уставились на Новодевичий монастырь, который как раз проезжали.
Кьяра спала, прижавшись к Татьяне, но при этом крепко держала меня за руку.
Барсук
Хирург оказался похожим на барсука. Только без полосок. Просто такое лицо, как у барсука. У него на стене не висело ни одного диплома, и никакой секретности не было. Наоборот, мы уже на входе сказали, что идём к нему, нас пропустили и пожелали удачи.
Удачи – в смысле, там народу было, как в метро в час пик. Но маму это только подогрело, и она, протолкавшись и перед всеми извинившись, пропихнула Кьяру в кабинет. Барсук уже стоял у кушетки, покрытой тонкой голубой пелёнкой.
– Добрый день. – Татьяна начала включать своё обаяние, но он, вежливо ей улыбнувшись, показал на Кьяру и на кушетку.
Я взяла малышку, усадила ее на кушетку, сняла комбинезон и показала доктору злополучное пятно.
– Хм. Слушайте, – сказал Барсук, – я видел много случаев. Разных. Так вот, это пятно не похоже ни на один из них. А вы не пробовали к обычному дерматологу обращаться? Мне кажется, это обычная инфекция на коже. Её несложно вылечить.
– Инфекция? – переспросила Татьяна.
– Ну да, например стафилококк, – пожал плечами Барсук. – Надо обратиться к дерматологу и…
Но Татьяна не стала слушать. Она подошла к креслу, плюхнулась в него и, выдохнув, закрыла глаза.
Барсук вопросительно посмотрел на маму. Мама – на меня. А я махнула рукой, мол, не обращайте внимания, и спросила:
– Дадите координаты?
Барсук кивнул. Потом посмотрел на маму и сказал:
– Всё молодеете.
– Последний раз была младшей сестрой, – напомнила мама. – Теперь кто? Дочь?
– Конечно, – сказал Барсук. – А это, судя по всему, мамашка.
И кивнул на меня.
Признания в любви
На следующий день мама позвонила дерматологу, договорилась о приёме. Потом дала мне бумажку с адресом.
– Ты их лучше проводи, – вздохнула она, – и такси я вам вызову. Я нашла одну компанию, там недорого.
– Это что, обычный кожно-венерологический диспансер? – возмутилась Татьяна, уже сидя в машине. – Куда всякие ВИЧ-инфицированные со всего района сбегаются?
– Почему они сбегаются? – опешила я.
– Ну а куда им ещё бежать?
– Если так необходимо бежать, можно в кроссе участвовать, – огрызнулась я, но тут же испугалась: вдруг она откажется везти Кьяру?
– Мы будем осторожны, – сказала я, – мы не будем ничего трогать.
Ха. Кьяра не будет ничего трогать – это сильно. Как только мы вылезли из такси, она бросилась собирать в букет веточки.
– Не трогай! – завопила Татьяна. – На них писали всякие сифилитики!
Я вздрогнула, схватила Кьяру за руку, и мы вошли в диспансер.
Ну не знаю. Поликлиника как поликлиника. С гардеробом, бахилами, очередями. Никто никого не боится касаться, в масках никто не ходит.
Кьяра попросилась в туалет. Но Татьяна сказала, нельзя. Потому что туда ходят «всякие сифилитики».
– Точно, – буркнула я под нос. – Как кросс пробегут, так и сюда, в туалет.
Докторша оказалась очень милой. Маленькая, худая и стильно одетая: в серые брюки и голубую блузку. Даже халат на ней был расстёгнут и напоминал короткий белый пиджак, какой-то необычный, как из фильма про врачей.
Я всегда пасую перед такими женщинами, мне они кажутся просто верхом совершенства, потому что в них есть то, чего нет во мне: изящество, стиль, уверенность в себе.
Как и Барсук, она была спокойная и деловая. Быстро осмотрела ногу. И сказала, что это не онкология. Однозначно.
– Правда? – сказала я, чуть дыша. – Но… Нам, может, сдать анализы? Крови?
– Сдайте, – пожала плечами докторша, – но это явно пятно другого происхождения. У неё дисбактериоз в кишечнике. Надо сдать анализы именно на дисбактериоз. Ну и инфекция у неё, конечно. И аллергия. То есть пятно появилось от дисбактериоза и инфекции, но чешется усиленно от аллергии.
– Мы, кстати, сдали тест, – вспомнила я.
Татьяна протянула доктору бумажку.
– Отлично, – улыбнулась докторша, – вот по ней и питайтесь. И принесите мне результаты анализа. Назначу лечение.
– А что мы сдаем на дисбактериоз? – спросила важно Татьяна.
– Какашки! – ответила докторша так быстро, что мы с медсестрой хихикнули над растерянным видом Татьяны.
– Их надо… собирать? – спросила она с ужасом.
– Ну конечно, мамочка. Собрать, отнести и принести мне результат. Можете заодно и кровь на онкомаркеры сдать. Однако я уверена, что это не онкология.
– А на сколько процентов? – спросила я.
– На сто, – ответила докторша и подмигнула мне.
– Вы знаете, – сказала я, сглотнув, – я вас люблю.