И ни малейшего намека на Геклу, даже после поворота на дорогу, которая шла вдоль русла Тьоурсау.
Сержант и сам не знал, что именно собирался искать в Стенке или Алфабрекке, однако категорически не желал без дела торчать в Рейкьявике. Он решил встать на место пастора. Дело оказалось нелегким, он и не собирался притворяться, будто понимает этого странноватого человека, хотя и считал, что обладает весьма развитой интуицией.
Затем в голову пришло пожелание национального комиссара, чтобы Магнус остался в Исландии. Впрочем, здесь скорее годится слово «приказ», чем «пожелание».
Разумеется, по возвращении в Бостон Магнус вполне мог бы уговорить Уильямса не пускать его обратно в Исландию, однако комиссар умело сыграл на благородстве и чувстве долга сержанта. Исландская полиция предоставила ему убежище. Один из новых товарищей чуть не отдал за него жизнь. Комиссар прав: Магнус действительно им обязан.
Очутившись на земле Исландии, в самую первую минуту он испытал неодолимую тягу вернуться на жестокие, но столь знакомые улицы Бостона. А с другой стороны… Может, права Колби, вопрошая: что это, дескать, за жизнь? Распутал одно убийство, сразу подваливает второе. Судорожные метания в поисках себя, попытки понять свое прошлое, разобраться с гибелью отца, разобраться в себе…
Имелись все шансы за то, что ответы на такие вопросы лежали не в Бостоне, а здесь, в Исландии. При желании Магнус мог бы и впредь бегать от своего исландского прошлого, но это лишь означало бы бег от самого себя. Так ведь и всю жизнь можно потратить, перебегая от одного бостонского трупа к другому. А вот если остаться на пару лет в Исландии, не исключено, что на его вечные вопросы отыщутся ответы… Может, Магнус наконец поймет, кто он такой… И даже узнает, кем в действительности был его отец. Последние дни увенчались успехом: сержанту удалось загнать новость о неверности отца на задворки сознания, хотя нет никакой надежды, что так оно и останется впредь. Сейчас это знание стало частью души Магнуса и, подобно убийству отца, будет преследовать его до конца жизни.
Магнус досадливо дернулся, машину повело, и он ударил по тормозам.
Н-да, гибель отца…
Эта загадка мучила его повсюду, где бы он ни оказывался. Полиция не отыскала убийцу, да и у самого Магнуса тоже ничего не вышло. А что, если они все не там копали? Может, концы ведут в Исландию?
Едва эта мысль сформировалась, как он постарался выкинуть ее из головы. Магнус и без того прекрасно знал, что такого рода думы могут поглотить его без остатка, он может попросту утонуть в очередном бесплодном и безнадежном расследовании. Увы, тут сколько ни тужься, но однажды возникшую мысль невозможно загнать в небытие.
Родственники матери ненавидели отца, и теперь-то Магнус знал причину, Сигурбьерг все ему рассказала. Отец погубил мать, и они жаждали мести.
Ответ находится в Исландии. Ответ на все вопросы.
На глазах Петура небольшая армия поляков набросилась на его машину, принялась мыть, драить, полировать… Усилием воли он подавил в себе позыв пообещать им двойные чаевые за особое старание. Петуру не хотелось, чтобы его запомнили. А то, что его «БМВ» был белым, играло даже на руку: тем легче заметить случайно пропущенное пятнышко грязи. Он решил, что после автомойки сам все осмотрит и тщательно проверит.
Петур отличался завидным хладнокровием и, как правило, просчитывал все варианты, но вот насчет следов грунта забыл. Если бы прошлым вечером полиция арестовала его машину, то их лаборатория, без сомнения, установила бы, куда он вчера ездил.
Одно плохо: белые «БМВ» уж очень необычны, даже по меркам страны, где полным-полно дорогих внедорожников. Инга совершенно точно заметила его машину; их глаза даже встретились на долю секунды, когда он несся по встречной полосе…
Именно поэтому Петур сразу позвонил ей на мобильник и попросил никому об этом не рассказывать.
Будем надеяться, что она сдержала слово, не проболталась…
Расстроившись, Петур сунул руку в пальто, где в теплом глубоком кармане лежала вещь, которая умела утешать.
Кольцо.
То самое.
Но Инкилейф действительно никому ничего не сказала. Ее сильно удивила машина брата, встретившаяся по пути от ущелья Тьоурсаудалур. Сколько девушка ни старалась, она не могла найти причину, которая привела бы Петура в это место. Впрочем, инстинкт подсказал ей воздержаться от комментариев в присутствии Магнуса — она и сама не знала почему.
Инкилейф пыталась убедить себя, что это ерунда, тут нет ничего важного. Да и с какой стати? Она не решилась задать себе следующий, логично вытекающий вопрос: если это обстоятельство не имеет никакого значения, то отчего же она решила о нем умолчать?
Кстати о Магнусе. Его поведение сильно огорчало. Инкилейф нравилось думать, что она обладает предельно разумным и практичным подходом к сексу и интимным отношениям. Несмотря на намеки Магнуса, она не прыгала в постель каждого мужчины, который привлек ее внимание. Порой она позволяла себе провести ночь с Ларусом, однако все знали, что здесь нет ничего такого. Во всяком случае, все в Рейкьявике.
Магнус ей нравился. И она ему доверилась. А он ни с того ни с сего завел разговор о своей бывшей подруге, а заодно обозвал Инкилейф потаскухой. Ну, почти обозвал.
Скотина какая…
Черная кошка, внезапно проскочившая в их отношениях, сильно осложнила еще одну задачу — теперь не получится узнать у Магнуса, кто именно убил ее отца: Хакон или все-таки Томас. Вряд ли, конечно, это Томас, но ведь Инкилейф просто не знала, не была уверена на сто процентов…
С другой стороны, есть человек, который наверняка знает ответ на этот вопрос, — мать Томаса.
Ее звали Эрна, и Инкилейф всегда ей верила. Миниатюрная кудрявая блондинка родом из поселка в районе Западных фьордов, где она, собственно, и познакомилась с Хаконом, когда тот возглавлял тамошний приход. Инкилейф хорошо помнила, с каким пиететом Эрна относилась к своему мужу, вечно смотрела на него снизу вверх — в том числе и в буквальном смысле, потому как преподобный был на полметра выше своей супруги. Эрна практически полностью подчинила себя его воле. Эта честная, добрая и разумная женщина прилагала все силы, чтобы Томас не вырос неуравновешенным человеком. Наверное, ей нелегко далось решение покинуть мужа, но по всем меркам она поступила правильно.
Она-то точно знает, кто именно убил доктора: ее муж или сын. Должна знать.
Вот почему Инкилейф поехала в городишко Хетла, расположенный в полусотне километров от Флузира, где, как ей было известно, Эрна проживала со своим вторым супругом.
Из-за тумана поездка получилась не очень приятной. Хорошо хоть дорога оказалась не забитой. Радиоприемник Инкилейф держала включенным, надеясь услышать побольше новостей про Томаса или даже о задержании преподобного Хакона. Ничего близкого так и не прозвучало, зато мелькнули сообщения про какую-то стрельбу в центральном районе столицы. Полиция арестовала некоего американского гражданина, при этом пострадал один из стражей порядка, который сейчас находится в больнице в критическом состоянии.
У Инкилейф перехватило дыхание: на страшный миг ей почудилось, что речь идет о Магнусе, но потом диктор назвал имя — следователь Арни Хольм, — и девушка задышала вновь.
Впрочем, она с абсолютной убежденностью знала, что без Магнуса дело не обошлось. Может, это его упекли за решетку? Опять же, американский гражданин…
Хетла оказался современным поселком городского типа, выстроенным на берегу реки Западная Ранга, чье русло проходило параллельно Тьоурсау. Адрес Эрны отыскался на справочном веб-сайте общенациональной телефонной службы. Одноэтажный домишко, окруженный зеленым садиком, стоял метрах в тридцати от реки. Инкилейф понятия не имела, застанет ли она Эрну дома, поскольку большинство исландок предпочитали работать, а не вести домашнее хозяйство, но дверь открыла бывшая жена пастора.
Эрна сразу узнала Инкилейф и гостеприимно пригласила внутрь. Эрна погрузнела; волосы все такие же светлые, но это из-за краски; а вот глаза по-прежнему мерцали живыми искрами. Впрочем, взгляд быстро затуманился облачком тревоги.
— Вы слышали ужасную новость про Томаса? — спросила она, возясь на кухне с традиционным кофе.
— Конечно, — ответила Инкилейф. — Разве от такого спрячешься… По всем каналам… А вы его видели?
— Нет, полиция не разрешила свидание, но я разговаривала с его адвокатом. По телефону. Она утверждает, что у властей нет никаких улик, чтобы хоть что-нибудь доказать. Я даже и не подозревала, что Томас и Агнар знакомы! С какой стати он бы стал его убивать?! Адвокат говорит, что тут замешан какой-то древний свиток, который профессор хотел продать… Инкилейф, да вы проходите, садитесь.
В гостиной имелось панорамное окно, выходившее на реку, хотя нынче весь этот вид скрывал туман. Инкилейф смутно помнилось, что супруг Эрны работал управляющим в одном из местных банковских филиалов. Судя по всему, с работой ему повезло. Инкилейф даже заподозрила — как это делали все исландцы со времени kreppa, — что в период экономического бума он подсуетился и оформил себе стопроцентную закладную на дом.
— Эрна, это дело связано с моей семьей. И с вашим бывшим мужем.
— О Господи, я так и думала…
— Вот вы только что упомянули про древнюю рукопись… Это сага, она хранилась в нашем роду на протяжении многих поколений. «Сага о Гекуре»… Хакон когда-нибудь упоминал о ней?
— Во всяком случае, не напрямую. Но, как я понимаю, именно ее они обсуждали с вашим батюшкой?
— Совершенно верно. А когда моя мама умерла… это случилось в конце прошлого года…
— О-о, примите мои искренние соболезнования. Я бы обязательно приехала на похороны, если бы знала…
— Да-да… В общем, после ее смерти я решила продать сагу. Через профессора Агнара. Полиция полагает, что его убили именно из-за нее.
— Вот оно что… Да, но при чем тут Томас, я не понимаю?
Здесь Эрна слукавила: Инкилейф по ее лицу читала, что та начинает видеть общую картину.