вестники славы,
Ей только б с молитвою
пасть перед Господом ниц.
Покинули Родину птицы и, может быть, правы…
Травинки приникли к моей измождённой душе.
И небо, как зеркало,
не отразило Державы,
Стеклянной Державы,
которой не стало уже.
Тоска
Холодный космос долгий, вечный,
Он поселился у виска,
Как седина, как полог Млечный,
В котором движется тоска.
Тоска – угрюмая комета,
Которую открыл Галлей,
Вся изо льда, как с того света,
Без обжигающих углей.
Себя в полнеба расстилая,
Летит в бездонной тишине,
Не убывающая, злая —
Тоска, назначенная мне.
«Как хорошо идти по свету…»
Как хорошо идти по свету,
По краю звёздного пути
И славу русского поэта
Державной поступью нести.
Как хорошо служить России
И знамя чести поднимать.
Как горестно своё бессилье
В служенье этом понимать…
Позёмка
Завивает позёмка земные концы,
Серебрится змеёй
за синеющей далью,
Засыпает осенней реки останцы
И в душе у меня стекленеет печалью.
И леса, и поля застилает, как дым…
Человек под собою не чувствует тверди,
Пропадает в позёмке,
как будто над ним
Не позёмка летит, а дыхание смерти.
Протыкает позёмка бревенчатый дом
И таскает за космы пустое болото…
И летят над землёй, будто некий фантом,
И скрипят деревянные крылья заплота.
Вместо стёкол в окне – чёрно-белая мгла,
И душа не поёт, и дорога затмилась,
Словно в щели небес вся земля протекла,
И позёмкой в ночи
даже тьма задавилась.
«Какой мороз!..»
Какой мороз!
Во мгле туманной
Угрюмый лес закоченел.
И свод небесный,
бездыханный,
Как будто бубен – отзвенел.
Лазурь железная застыла,
И неподвижно в небесах
Стоит багровое светило,
Как будто воин на часах.
Мороз сжимает всё сильнее
Покров на речке ледяной.
Светило в небе костенеет
И вдруг становится Луной.
Диск затвердел,
покрылся коркой,
Свинцовый свет на землю льёт.
И кажется, с Луны прогорклой
Вот-вот сорвётся тяжкий лёд.
Бомжатник
У кого-то – драный ватник,
У кого-то – голый пол.
Вместе их собрал бомжатник,
Как фанатов – их футбол.
Теплотрасса, подземелье,
Долгострой, полуподвал —
Всё равно – одной постелью
Стал им жизненный провал.
Здесь не видно кровожадных,
Кто с бандитами на «ты»…
Их отечество – бомжатник
У кладбищенской черты.
Греют хилого плечами,
Чтобы холод не загрыз.
В темноте хрипят ночами
И собою кормят крыс.
Кто умрёт в углу смердящем,
На поверхность извлекут,
Бедолагу кинут в ящик
И на свалку волокут.
Так и ходят, и ныряют
То на свалку, то в подвал.
То ли бездну расширяют,
То ли штопают провал.
«И будет спать во тьме вода…»
И будет спать во тьме вода,
И глубина не всколыхнётся,
Лишь на поверхности звезда
От бывшей жизни отвернётся.
Уйдут на дно мои года,
От них бессмертье отслоится,
И попытается звезда
На тёмном небе очутиться.
Ей будет холодно!
Тогда
Она сумеет раздвоиться
И к жизни вызволит звезда
Меня, чтоб заново родиться.
Гречиха
В родной деревне тихо-тихо,
Нигде работа не видна,
И не растёт в полях гречиха,
А ходит-бродит сатана.
Он отчебучивает лихо
Победоносный танец дна.
И разве вырастет гречиха
Там, где танцует сатана?!
Идиот
Посреди всемирного заглота,
Посреди разломов и пустот,
Люди, вы встречали идиота?
Это я – тот самый идиот.
До всего рискующий домчаться,
Жаждущий в слезах или в крови
К нечестивцам властным достучаться,
Требующий правды и любви.
Рвущий своё сердце от работы,
В просьбах подставляющий плечо
Всем и вся!..
Такого идиота
Отыщите где-нибудь ещё.
Это я, идущий вдоль заплота
Вражьих слов, насмешек и кивков,
Слышу: – Вы встречали идиота?
Если нет, смотрите он каков!
Все стремятся плюнуть в идиота:
Женщины, предатели и власть.
– Получай! – шепчу себе. —
Охота
На тебя лишь только началась.
«Неужто фортуна нам всем изменила…»
Леониду Бородину
Неужто фортуна нам всем изменила
И всех ожидает печальный финал,
Где Родину нашу укроет могила,
А русскую речь – заберёт аммонал?
Так сердце моё изболевшее чует,
Так видит мой глаз, что орёл подарил.
Никто уже бедную Русь не врачует,
Никто ей не дарит стремительных крыл.
И только сердечного слова поэты,
В отрепьях и в глине,
в слезах и в крови,
Выходят из тьмы угоревшего света
И дарят ей светоч великой любви.
«У забора – стойкий чернобыл…»
У забора – стойкий чернобыл.
Сени. Дворик.
Сельские чертоги.
Сколько помнит,
сколько позабыл
Этот дом, стоящий у дороги.
Он опять со мною говорит,
Стелет мне постель на сеновале,
Где звезда полночная горит…
И – гнилушка светится в подвале.
Где я с мамой по тропе иду,
В сумерках сквозь тёмные поляны,
Где луну ведёт на поводу
Или лошадь – конюх полупьяный.
Двор наш – через поле – прямиком,
Вот он
уже к сердцу потянулся,
Пахнет огородом, молоком…
Вздрогнул я… и через век
проснулся.
…Ни кола на свете, ни двора,
Ни деревни нет уже, ни мамы…
Только в небе – чёрная дыра
И в полях —
заросших пашен шрамы.
Русский волк
Кривляется власть и торчит в телевизоре долго,
Пытается власть – воровские законы блюсти.
Я чую чутьём недобитого русского волка:
Нам надо себя в разорённой России спасти.
Сегодня страны как великой державы не стало…
Но мы-то – народ?! Или мы никакой не народ?
Поднимем на бой,
как тогда, в сорок первом, заставы,
Чтоб Русь удержать, совершая крутой поворот.
Мы молча глядим, как жиреет несносное племя
Воров и бандюг, олигархов и крыс из Кремля.
Давайте засеем любви благородное семя
И вновь возродим опустевшие наши поля.
Мы долго готовимся, целимся мрачно и долго
В кривые ухмылки и в чёрную пагубу дней.
Не надо травить благородного русского волка,
Затравленный, он станет яростней,
злей и страшней.
«Сегодня долгий, беспросветный день…»
Сегодня долгий, беспросветный день
Крошил снежок из облачного склепа.
И постепенно вынимала тень
Любую малость светлую из неба.
Нет, не убрать тревоги из меня
И не исторгнуть ни вытья, ни крика.
Скончалось небо на исходе дня,
И день из ночи не поднимет лика.
И ты не удостоила меня
Сердечным взглядом, ветреной улыбкой.
Я тоже рухнул на исходе дня
Между тобой и золотою рыбкой.
А если так, то что было вчера?
Мы в жизнь спешили по январской стыни,
Нам показалось – с самого утра
Сошла на землю вечная пустыня.
И вот она уже разбила день
И ввергла нас в воронку расставанья.
Нас пожирала медленная тень…
Спасём ли мы земное бытованье?
Спасёмся ли, отнимем ли опять
Себя у ночи и у безобразья —
Молчать внутри себя и погибать
На тёмных берегах однообразья?
Крым
В небе чёрных дыр всё больше,
Всё плотнее пустота.
Вон в дыре исчезла Польша…