Чтоб сердце сомлело, чтоб губы разъятые
Я ночью и днём целовал.
Ты – вера и верность, святое причастие,
Ты космос и нежность огня.
Я долго терзался и ждал соучастия,
И ты сотворила меня.
Манок любви
Манок любви так страстно и так жутко
Звучит во мне.
Зови меня, зови,
Манок любви, как селезня, как утку,
На плаху дня – под выстрелы любви.
Мани к себе, чтоб я крыла раскинул,
Упал в объятья, задохнулся вновь,
Себя из боли, из неволи вынул,
Познал невероятную любовь.
Манок любви звучит, как песня счастья,
Как пламень, полыхающий в крови,
Во имя жизни и во имя страсти
Слепой, всепобеждающей любви.
Ястреб
Раздался в небе клёкот ястребиный,
Перечеркнул небесный окоём,
И ястреб, словно роковой убийца,
Вдруг вырвал сердце бедное моё.
Схватил, понёс над чёрными полями,
Над пылью трактов, пеной городов.
Из сердца – в небе – исходило пламя.
Я умереть, казалось, был готов.
Но вдруг с земли
раздался верный выстрел…
Я знал, я чуял, что стреляла ты,
И пуля небо рассекла со свистом,
И ястреб рухнул с белой высоты.
Я жизнь терял, я умирал как будто
Среди железных вышек и людей,
Жизнь сорвала, как паутину, путы
И сердце мне вернула из когтей.
Ржавчина
Она величава, она из металла,
Покрытого рыжим налётом, как кровь,
Но с кровью соперничать ей не пристало,
Ей – ржавчине – горы металла готовь.
И ржавчина жадно железо глотала
Своим кровожадным, жирующим ртом,
Железные жилы державы хватала
И ела державу, блевала потом.
Она не звенела, она не дрожала,
Она не умела любить и рожать.
Топорщила жабры, в болота бежала,
Чтоб плуг заржавевший в объятьях зажать.
В её безудержной, ликующей глотке
Века пропадали с десятком нулей.
Она разъедала мосты и подлодки,
И жизнь утонувших давно кораблей.
Ей – ржавчине – горя народного мало,
Она – несусветная, ржавая власть,
Она поезда и заводы сжирала,
Чтоб нам в эту ржавчину лечь и пропасть.
Но вот она цепи объятий разжала,
Мир хрупнул костями, обуглилась мгла.
И нашей железной державы не стало,
По космосу ржавая жижа текла.
«Как шатки мостки, как лесные поляны…»
Как шатки мостки, как лесные поляны
Меня окружают, в свой полдень зовут.
В деревне рыдают и воют полканы,
Простите, полканы! Здесь мир и уют.
И леса живые, могучие складки
Меня принимают, мол, опытный, свой.
Мостки над рекою знакомы и шатки,
И кедры шумят над моей головой.
Я весь на виду у родимых пригорков,
У тёмного калтуса, нежных болот,
Осиною пахнет тепло и прогоркло,
И сбиться с пути мне тайга не даёт.
Закат предо мною от жара сгорает,
Трепещет рябина и плачет желна.
Здесь родина светит и не умирает,
Любовью и трепетом жизни полна.
«Катится жизнь моя по переулкам…»
Катится жизнь моя по переулкам
Доли моей, моей странной судьбы.
Катится время то тихо, то гулко,
Мимо проносятся тучи, гробы,
Женщины-омуты, тёмные годы,
Нежные связи, пустые дома,
Остовы леса, небесные своды…
Катится в омут Россия сама.
Я цепенею под свисты и гулы
Вёсен летящих, немеющих зим,
Боли народа. Свело мои скулы
Странным предвестьем
ночных Хиросим.
Вдохновенье
Оно явилось, распростёрло
Свои крыла – издалека,
Перехватив от счастья горло,
Мир поднимая в облака.
Оно несло мне вольнодумство,
Глубин достигло и высот.
Оно свалилось, как безумство,
Как полдень, рухнувший в осот.
В нём были сила и движенье,
И лёгкость чудной высоты,
И бездна слёз, и утешенье,
И рядом – ты и только ты!
Мастер и Маргарита
В чём тайна мастерства сокрыта?
И кто он – Мастер и Поэт —
Создавший образ знаменитый,
Несущий невозвратный свет
Над человечеством, над Летой,
Себя вписавший в торжество
Высокой мысли, песни спетой,
И воссоздавший волшебство
Поэмы, двигателя, роли,
Небесных крыльев, полотна,
Кто создавал свой мир из боли,
Из соли пота, крови сна.
Изобретатель, светожитель,
Творящий чудо на земле,
Принявший землю, как обитель,
Мечтавший с детства о крыле,
О неком вздроге, о решенье
Переиначить этот мир,
Идущий с тайной на сближенье,
Любимой женщины – кумир.
Что, Мастер, помнишь ты о прошлом?
Что видишь в будущем своём?
Что дал ты эпигонам дошлым?
Дремучей зависти объём
Иль восхитительное рвенье
Продолжить Мастера полёт…
Твоё, о Мастер, излученье
Над веком радугой встаёт!
Ты – века дерзкого наставник,
Ты соучастник бытия…
Вдруг кто-то в доме стукнул ставней,
Вздохнула Муза: – Это я…
– В чём тайна мастерства сокрыта?
Ведь ты сказала – Мастер я…
Коль Мастер – я, ты – Маргарита,
Ты – Муза вещая моя.
«И снова галки и вороны…»
Узнаю тебя, жизнь, принимаю
И приветствую звоном щита…
И снова галки и вороны
Слетаются, галдят о том,
Что я лежу в траве зелёной
С пробитым сердцем и щитом.
Мой щит пробит, пробито сердце,
И я лежу среди равнин.
О, где мои единоверцы?
На поле битвы я один.
А поле древнее разрыто
Стремниной вражеских копыт,
И войско русское разбито,
И даже лунный диск убит.
Как грают галки и вороны!
Волками стелются точь-в-точь.
Россия, твоего урона
В седой степи не превозмочь.
Неужто нет уже спасенья,
Моя земля, моя страна?
В Господний праздник Вознесенья,
Земля, ты будешь спасена!
Вздохнула жизнь и наклонилась
Над бедной Русью, надо мной,
И сердце новое забилось
Во мне под новою луной.
«Сыплет черёмуха палевым цветом…»
Сыплет черёмуха палевым цветом,
Сыплется каждый её лепесток.
Если бы не был я нежным поэтом,
Я бы тоски и любви не исторг
К небу и полю, к дремучему лесу,
Что истязает подлец-человек.
Палит тайгу, превращается в беса,
Жжёт свои лёгкие, губит свой век.
Плачет земля и кровавит рябиною
Стёжки-дорожки, дымится тайга…
Родина милая, неистребимая,
Не умирай под напором врага.
Суть человечества падшего странная,
К смерти оно совершило бросок…
Не уходи, моя роща желанная,
В тёмную небыль и в мёртвый песок.
«Я жил невозмутимо, безмятежно…»
Я жил невозмутимо, безмятежно,
И вдруг в тиши, у года на краю,
Среди зимы безветренной и снежной
Ты ласточкой влетела в жизнь мою.
Ты оказалась школьницей прилежной,
Но стала мне для сердца – западня…
Любимая, так пристально, так нежно
Лишь только ты смотрела на меня.
В тебе светилось ощущенье доли
Быть избранной, единственной, моей.
И ты была готова к этой роли,
И ты уже служила только ей.
Ты говорила, что я – твой Хозяин,
Что горько пребывать одной во мгле.
Ты верила, что ты сдаёшь экзамен:
Возлюбленной остаться на земле,
Которая – не канет в неизвестность
И никогда в любви не предаёт.
Была ты самой юной из прелестниц,
Кто с дикой страстью губы подаёт.
Белая ворона
Е. О.
Издалека она летела,
Дрожали белые крыла,
Несла своё воронье дело,
Да так, что каркать не могла.
Скажи, ворона, ты стремилась
Меня найти, меня узнать.
Какую оказать мне милость?
Клевать летела иль спасать?
Останови воронье дело,
Свой странный лёт останови.
Что ты сказала? Ты хотела
Признаться мне в своей любви?
Да, это странно. Очень странно.