Не убиваться в недород.
А строка «от нужды детей спасти» снова напоминает некрасовскую мысль: «На праздник есть лишний кусок». Владимир Скиф подчёркивает великую роль русской женщины, которая в жестокое время войны и разрухи выносила совсем не женские тяготы. К концу стихотворения автор делает образ обобщающим. Всё может бабушка:
Достать звезду, построить дом,
Россию выласкать трудом.
От Витебска до Колымы
Все дети бабушкины – мы.
Общей была беда, не только родственники забирали в свои семьи детей погибших на фронте, это я могу подтвердить своей жизнью. В стихотворении «Сталинград» поэт, говоря «об аде земном», иносказательно назвал войну священной:
И Ангелы в окопах Сталинграда
Вставали в ряд с солдатами войны.
Для всех живых и погибших «лучшей из всех наград», «как орден величавый»
Вставал непокорённый Сталинград,
В лучах своей непобедимой славы.
Журнал «Доля» познакомил крымских читателей с творчеством Владимира Скифа ещё в 2013 году, поместив на страницах стихи сорокалетней давности. Но как мудро показал поэт, что время только укрепило его убеждения:
Чем старше я, тем строже выбор
Красавиц, здравиц, новизны.
И, как ни странно, я не выбыл
Из песен, музыки, весны…
Чем старше я, тем достоверней
Мысль, что спасёмся красотой.
И мне всё ближе Достоевский,
Чем Короленко и Толстой.
Чем старше я, тем гуще время
Замешивает жизнь мою.
И всё отчётливее кремний
Скрипит у бездны на краю.
Разнотемна поэзия Скифа. В его стихи «вошёл простреленный капелью снег», «душою космос овладел». В других строках он ругает «власти, словно твари неразумные, // За собой влекущие войну». В стихотворении «Валентину Распутину» поэт даёт высокую оценку писателю за его постоянную заботу о чистоте природы:
Россия будет спасена!
И в этом есть твоя заслуга.
Борьбы невиданной накал
Очистит Родину от смога.
Задышат Волга и Байкал!
И в этом есть твоя подмога.
Тема поэта и поэзии – трепетная тема для автора. Прекрасно высказал своё мнение Владимир Скиф вот такими строками:
Поэтов мало, стихотворцев рать,
И это очень грустная примета.
Ведь только Бог способен выбирать
В своей Господней милости – Поэта.
Сергей Есенин – он под Богом был,
И на вопрос, который не был шуткой:
«Кто в мире вы?» —
Сказал, как отрубил:
«Кто в мире я? Я – Божья дудка!»
Поэзия – «прекрасный мой удел», – признаётся Владимир Скиф, творческое вдохновение дарит ощущение полёта:
Какая улица прямая!
Простреленный капелью снег
Вошёл в стихи. А я летаю
Под облаками по весне.
Вошли стихи… И без усилья
Душою космос овладел.
Там я отращиваю крылья:
Таков прекрасный мой удел.
Прекрасным своим уделом называет Скиф поэтический труд, так пусть он таким останется и далее, светлым и вдохновенным.
Самобытность таланта
Дорогой Володя! Спасибо тебе за книгу! Спасибо за столько отличных стихов, многие из которых настолько пронзительны, с таким болевым нервом, что сердце захватывает. Как ты написал о Маше Распутиной! О самом Валентине! А о Родине: «О, как люблю Отчизну я // Жестокой, нежною любовью». И вот такое: «Поле овсяное тихое // Прячет улыбку в усы». И в том же духе: «И душой к родной деревне, // Как к иконе, прислонюсь…» Володя, тебя цитировать и цитировать можно без конца, настолько у тебя душа открытая, русская, сибирская, настолько твоё творчество стало художественно сильным. Прочитав твой «Русский крест», я ещё более полюбил тебя. Я говорю о цельности, самобытности таланта твоего. И полностью согласен с Володей Бондаренко, он всё правильно написал о тебе, я бы добавил только одно: есть в твоих стихах красота – живая, природная, и это красота и высота твоей романтической души. По нынешним временам это редкость.
Рад за тебя, за нашу русскую поэзию. Живёт и будет жить! И никакие хазары не возьмут нас, и Русь не умрёт, ведь ты же, в конце концов, сам убеждаешь:
Оживают в любви и во славе
Русский крест,
русский мир,
русский дом!
«Сам свою я выбираю долю…»
Стихи Владимира Скифа чисты, прозрачны, глубоки, светоносны, как озеро-море священный Байкал. О них нельзя говорить презренной прозой. Их надо читать, слушать, осязать, чувствовать, зрить, обонять, погружаться в мелос и растворяться в нём… В них отражается РУССКИЙ КОСМОС, рыдает РУССКОЕ СЕРДЦЕ, сквозит обжигающий РУССКИЙ ВОЗДУХ, сияет вселенской мудростью РУССКАЯ ЛЮБОВЬ и осеняет светом РУССКАЯ НЕБЕСНАЯ БЛАГОДАТЬ.
О таких, как Скиф, в народе говорят: ПОЭТ от БОГА! Или: его при рождении поцеловал в макушку Господь! В макушку – в тот пульсирующий родничок, который осязаем только у младенца, невинного и чистого создания. С годами он, родничок этот, костенеет, зарастает косностью. У Владимира Скифа в его стихах этот Божественный родничок не заилился и сохранил свою природную свежесть и чистоту… Стихи Скифа целуют читателя прямо в сердце.
«О-о-о! Сколько пустяшных восторженных фраз и ни одной цитаты из скифских стихов!» – воскликнет докучливый критик. Цитаты? Они все уже давно растасканы по книгам многочисленных стихотворцев. Я и сам не раз подворовывал из Скифа. Чего греха таить. И всё-таки одну цитату из СКИФА не могу не привести: «Сам свою я выбираю долю, // Проживаю заданную роль. // Нет поэта без любви и боли, // Потому что СЛОВО – это боль». Удачи тебе, Володя! И если слово – это боль, то я за тебя болею.
Утишитель земных печалей
Вышла новая книга стихов Владимира Скифа с предисловием известного русского поэта Юрия Перминова, который убедительно пишет о том, что поэзия В. Скифа «напитана соками родной земли», он также цитирует Иоанна Златоуста, апостола Павла, философа Ивана Ильина, заверяя нас, что «поэту ве́домо многое из того, что утишает земные печали, помогает нам выжить, выстоять».
Год тому назад, когда у Скифа вышел сборник «Молчаливая воля небес», кое-кто выказывал опасения, что он не скоро теперь «поднимет» ещё один том. Страхи увяли беспочвенно. К доброй дюжине книжек Скифа на золотой моей полке добавилась ещё одна.
Что есть поэт и поэзия? Можно сказать по-разному, но всё же главное для меня – это когда написанные стихи превращаются в публичный вызов – зов к пониманию самого аристократического вида искусств. Нежной преданностью веет на меня и от святого поклона матери, и от благословения любимой, эти стихи очень трогательны.
Здесь, как и раньше, мне видятся иркутские дворы, где мы довольно часто встречались со Скифом в нашей молодости, – самое мистическое и легко сбивающее с ног или… с ноги. И это правильно, потому что все мы идём по мосту, а шаг в общую рифму разрушает основание. И мы просто гибнем. Скиф удерживает нас от этого удара. Скиф смягчает удар. Как он это делает? Откуда такие скрепы, опоры? Во-первых, он служил на флоте, но в авиации, то есть дважды Дракон. Во-вторых, он лепится на узком берегу Байкала, и порою до поздней осени его можно видеть в каменных бухтах и туннелях Кругобайкалки. А иногда и в аквамариновом пламени Байкала, откуда он выходит навстречу местному рыбаку Пете Мельнику и вместе с ним на стынком берегу опрокидывает по стопке и закусывает омулем. Эдакое языческое жертвоприношение хорошо согревает и сдерживает удар Байкала. Бесспорно, Байкал – один из основных Атлантов творца нового литературовидческого эпоса озёрной жизни замечательной семьи «байкальчан». Слово «дачники» – не для писателей, не в адрес писателей. Для многих это – лучшее место работы, а для самого Скифа – определённо. Не трудно цитировать популярного поэта. Его строчки нарасхват. Вот она – книга, погладь её, и она зашелестит на коленях. А мы – не кладоискатели, мы подбираем то, что поэтом обронено невзначай, оговорками. Он забыл, но мы не забудем никогда то, что ещё горит в заревах сибирского моря. «Излучения Скифа мы носим на слабой груди», об этом говорил Боря Архипкин, тип абсолютно городской. Но Скиф черпает поэзию в скалистых заливах и «фиордах» провалившейся горной страны. Кем бы мы оставались, если бы не было этого «провала»? Горцами? Поэт околдован чистой водой, он делает нас поборниками чистоты. Не тщетно ли? Не идеалист ли он? Давайте слушать голос высокого пернатого певца, кружащего над морем: «Я лечу с журавлями по небу, // Белой чайкой скольжу между скал». К чему он призывает нас? Чем он может нас увлечь? Как это, побежать с горы и взлететь и не помнить, где ты был? Как этот зов, как эту высоту птичьего полёта поэт перенимал и удесятерял?
Слышите певца торосов и кристальных зеркал? Никто не знает, что именно зеркало высмотрит в нас и приумножит: ум, раскаянье, любовь, как у Скифа, или «мохнатый с глазами свинцовыми выглянет вдруг из-за плеч»? Скиф учит молодых. Поэт пишет «для молодых, для тех, кто едва берётся за перо, а может быть, и не возьмётся никогда», – говорит мне студентка филфака.