…Между моей душой и вечностью земли
Совсем зазора нет. Мы с ней нерасторжимы.
Мы в космосе – вдвоём! Друг друга мы нашли.
Символично, что поэт с таким мироощущением родился н а берегу священного Байкала. В лирике Скифа Байкал занимает особое место, выступая как абсолютная мера неподкупности, чистоты и силы. «Посмотри, как небесное зеркало стало светом байкальской воды», – призывает поэт, отвергая «призрачные мерки» суетной бездуховности:
И лишь Всевышнему угодный,
В веках, во времени сквозной,
Байкал, холодный и свободный,
Сияет звёздной глубиной.
Такова же и щедрая, многозвучная, покорная лишь Всевышнему поэтическая лира Владимира Скифа, без остатка преданная России и родному иркутскому краю. Знаменательно, что поэт обогащает отечественную литературу целой галереей ярких портретов русских писателей, своих земляков и живописных пейзажей Прибайкалья.
В центре русского пространства
У прекрасного русского поэта из Иркутска «во глубине сибирских руд» – вышел новый поэтический сборник «Молчаливая воля небес». С чем его по-товарищески и хочу поздравить. Стихи Владимира Скифа не только ворвались в русскую душу читателя, но и уже растворились в ней! Не зря он много печатается в «толстых» ведущих русских журналах, таких как «Москва» и «Наш современник», «Простор», литературных альманахах и газетах…
Хорошего поэта, как говорится, можно узнать сразу, прочитав несколько стихотворных строк:
Янтарным светом осеняет осень
Пространство мира и провалы сна…
Или стихотворение, написанное на приезд друга, – «К Байкалу»:
Байкал – не Крит, не Уолл-Стрит,
Не мексиканский колорит.
Байкал – он космоса предтеча.
Здесь тонут солнце и звезда,
Столкнулись лава и вода.
И волны бьют до Хубсугула.
Мой друг забыл про все года,
И в ночь метнулась борода,
И до Байкала досягнул.
Или на смерть Сталина:
…Мама чёрной ниткой галстук обшивала,
Пионерский галстук – чёрною каймой.
Я бы мог повторить слова литературного критика В. Лютого о поэте Скифе: «В его стихотворениях очень много глаголов, которые в пейзажной лирике обладают волшебными свойствами: они оживляют деревья, холмы, небо, облака, солнце…»
Основные черты лирики Владимира Скифа – это страсть и сила чувств в сочетании с умной мыслью, поэтическая молодость, помноженная на зрелый жизненный опыт, и сердечность в сочетании с высокой культурой стиха. Прочитав новый сборник стихов «Молчаливая воля небес», в который раз убеждаюсь, что поэт обладает незаурядной творческой индивидуальностью и очень разносторонним поэтическим дарованием.
Русские поэты не могут жить без великих пространств и великой равнины. В Европе они задыхаются… Европа же по сравнению с Россией «кротовая нора», как называл её Наполеон, которого мы гнали по русской равнине, пока не загнали в ту самую кротовую нору.
Вот и поэт Скиф живёт в самом центре русского пространства, рядом с Великим Байкалом. Он и родился под знаком Водолея, знаком России, куда входит и его любимая Сибирь.
Он ещё и дитя Победы, родился в 45-м году. У него психология ПОБЕДИТЕЛЯ. Как же ему не быть ПОЭТОМ?
Владимир Скиф неутомим, как жокей, сидящий на лошади. Лошадь пущена в галоп, и её уже не остановить до финиша… до конца… Такой ритм жизни избрал не сам автор, а такова его судьба. Когда умер последний русский гений и мой учитель Юрий Кузнецов, у меня было ощущение, что и поэзия умерла. Нет!!! Пока живёт в русской глубинке Муза и заглядывает на кухоньку к провинциальным авторам – Поэзия бессмертна. А поэты, как Божьи искры, одна разгорится, а другая потухнет, но в итоге «Костёр рябины красной» будет гореть и в Перми, и в Москве, и в Иркутске! Слава России! Слава её поэтам!
«Столбы гудят и мчатся вдаль…»
Столбы гудят и мчатся вдаль,
На горизонте пропадая.
Жнёт перезревшую печаль
В полях бескрайних Русь святая.
Берёза плачет над крестом,
Ей ветер косы расплетает.
И в поле чёрном и пустом
Ворона мёртвая летает.
Здесь дом стоял. И от плетня
Меня влекли – судьба и воля.
Теперь в разверстой пасти дня
Калитка хлыбает средь поля.
В ночную копоть скрылся лес,
Господь с России мглу сметает.
Звезда срывается с небес —
И до земли не долетает.
«Снегу в саду намело…»
Снегу в саду намело
Белые-белые горы:
Даже ночами светло,
Светят дома и заборы.
Свет неземной у земли,
Вижу из окон опять я —
Это на землю сошли
Ангелы в облачных платьях.
Снегом согнуло в дугу
Две молодые берёзы.
Светят на хрупком снегу
Ангелов чистые слёзы.
Видятся мне из окна
Звёздные прорези неба.
Душу щемит тишина,
Ткущая омуты снега.
Снегу до звёзд намело…
Кажется мне в самом деле:
В небо взлетает крыло
Чёрной дымящейся ели.
«Ты прекрасна, ты просто роскошна…»
Т. Г.
Ты прекрасна, ты просто роскошна.
Ты гуляешь сама по себе,
Как изящная чёрная кошка —
По своей, по моей ли судьбе.
Мимо зорь, мимо ближнего ада,
Мимо чёрных валютных менял
Ты идёшь, как волна камнепада…
Я тебя столько лет догонял!
И догнал в ослепительном зале,
И на крыльях любви перенёс
В сонный лес, окуная в Байкале
Полуночное пламя волос.
Я тебя отобрал у прохожих,
У садов, источающих хмель,
И твоею атласною кожей
Упивался, как яростный шмель.
В обжигающем зеве Байкала
Мы купались с тобой нагишом.
Тихий Ангел на тёмные скалы
Сыпал звёзды небесным ковшом.
Ты стояла под небом нагая,
Ты шептала: – И всё это мне?!
Лился свет, по ключицам стекая,
И искрился в живой глубине.
Волк
Засеребрился воздух плотный,
Земли и неба клацнул стык,
Как волчьи зубы.
Вой голодный
Вершины космоса достиг.
Он залетал за стены рая,
Касался адова угла…
В тайге застыла волчья стая,
Где вожаком волчица шла.
Шерсть встала дыбом у волчицы,
Огонь метнулся вглубь зрачков.
Зависли волки, словно птицы,
Над хрупким панцирем снегов.
Они внимали песне волка
Среди стеклянной тишины.
В морозном воздухе иголка
Упала медленно с Луны.
Волков напрягшиеся лица
Глядели в морочную тьму…
И вдруг отчаянно волчица
В ночи ответила ему —
Бродяге, волку-одиночке,
Который вызов ей бросал
И острым воем звёзды-точки
Как будто бритвою срезал.
Волк нарушал её границы,
Он в одиночестве грубел,
Но о любви своей к волчице
Он то ли плакал, то ли пел.
В ответ волчица захрипела,
Изнемогая, впала в шок.
И вдруг как вскрикнула, запела,
Как прокусила Млечный шов.
Забыв себя, свои законы,
Где был отвергнут этот волк,
Волчица выла опьянённо,
Из пасти лился белый шёлк.
У стаи онемели холки,
С деревьев пало вороньё,
И очумело стыли волки,
И молча слушали её…
Пасха
Словно печка – заря затопилась,
Заалела, как дверца в ночи.
Мне сегодня
под утро приснилось:
Выпекает заря куличи!
Это правда,
а может быть, сказка,
Но я вижу на стыке веков:
Луч рассвета —
янтарная скалка
Раскатала блины облаков.
Это тихая явь или небыль?
Я услышал:
запела пчела,
И поджаристо хрустнуло небо,
И весёлая Пасха пришла.
«Сбились в стаю мои перелётные птицы…»
Сбились в стаю мои
перелётные птицы,
Покидают прозрачную тихую Русь.
Только чечеты, галки,
клесты и синицы
Над землёю разносят осеннюю грусть.
Только чечеты, галки,
клесты и синицы
Запекаются в утро румяной зарёй.
Я к рябине приду,
чтобы с нею проститься,
Светом душу промыть над рекой Ангарой.