Ник отхлебывает газировку из бутылки.
– Ари нравились деньги, но она ненавидела мужчин. Ей попадались извращенцы. Потом на том же сайте она начала общаться с какой-то девчонкой, которая знакомилась с мужчинами на сайте «Крейгслист», пока там не закрыли раздел для взрослых. Та ей сказала, что за личные встречи мужчины платят гораздо больше. Мол, если сидишь за экраном, то не так охотно что-то говоришь или делаешь. Эта девчонка рассказала ей о «Связи» и помогла там освоиться. Ари приходила ко мне домой и пользовалась компьютером, чтобы обновлять информацию на странице, потому что не хотела, чтобы папа ее поймал. Полицейские прошерстили историю моего браузера и увидели, как часто этот сайт открывался с моего компа. Не успел я и глазом моргнуть, как они притащились ко мне домой и пять часов пытались заставить меня признаться, что это я заходил к ней на страницу. Как будто я следил за ней и все это время планировал убийство.
Ник прекращает ходить по комнате и падает на стул возле стола.
– Если бы у них был ее телефон, они бы увидели всех извращенцев, которые встречались с ней через сайт… Но его забрал убийца, вместе с браслетом, который я ей подарил.
Сердце забилось быстрее.
– С браслетом?
Ник от нас отворачивается и вытирает рукой лицо.
– Он был из обычных бусинок. Я его нашел среди маминых вещей, но он понравился Ари, и я сказал, что она может оставить его себе.
– Как ты узнал, что его забрал убийца? – спрашиваю я. – Это полиция сказала, что ее ограбили?
– Наверно. – Ник вытирает глаза. – В смысле, меня спрашивали, что обычно было на ней надето, и, когда я описал телефон с браслетом, мне сказали, что ничего этого при ней не нашли.
Я смотрю на Кэлли. Она смотрит на меня приоткрыв рот.
– «Монстр» тоже грабил девушек, – говорю я.
Взгляд Ника приковывается ко мне.
– Что еще за «монстр»?
– Уайатт Стоукс, серийный убийца, – отвечаю я. – Убил четырех женщин в районе Фейетта десять лет назад. Как ты можешь о нем не знать?!
– Я переехал сюда всего четыре года назад, – говорит Ник. – Как это связано с Ари?
Кэлли смотрит на меня, на ее лице явно написано то, о чем думаю и я: если Ник врет, то за такую игру он заслуживает «Оскара».
– Ари убили похожим образом, – осторожно рассказывает Кэлли.
– Тогда почему они привязались ко мне? – допытывается Ник. – Если это серийный убийца, разве они не должны искать его?
Мы с Кэлли молчим. Наконец из нас двоих заговаривает она.
– Ты прячешься, – отвечает она. – А после всего, что полиция нашла на твоем компьютере, положение хуже некуда.
– Поверьте, это был не я, – говорит Ник. – Тем более, если бы это совершил я, зачем я оставил бы ее на трассе, где ее кто-нибудь обязательно заметил бы? Мой дом стоит на четырех акрах земли. Я мог бы похоронить ее под амбаром.
Я начинаю понимать, почему полицейские сосредоточили свое внимание на Нике.
– Возможно, о таком говорить полиции не стоит, – предлагаю я.
Кэлли глядит на телефон.
– Нам пора ехать обратно. – Она вручает Нику восемьдесят долларов. – Никуда не выходи и ни с кем не разговаривай, пока мы с Тессой не разберемся кое с чем. Ты – мой должник.
– Я тебе жизнью обязан, – говорит Ник, провожая нас до двери.
Лицо Кэлли выглядит мрачным в свете оранжевых уличных фонарей.
– Будем надеяться, что нет.
Как только мы выходим из мотеля, у меня в голове разом возникает миллион вопросов, которые я не успела задать Нику. Если Ариэль рассказала ему о клиентах, возможно, она упоминала кого-нибудь конкретного, от которого ей стало жутко. Может, тем утром она даже говорила о встрече, запланированной на ту ночь, когда ее убили, о какой-нибудь зацепке, детали, из которой можно было бы понять, кто он такой.
Веки Кэлли начинают опускаться через десять минут езды. До конца поездки еще минут двадцать. Я трясу ее за руку.
– Я кое-что нашла в старом выпуске «Ведомостей», – говорю я. – В статье, которая вышла после смерти Лори… Там говорилось, что ее похоронили в именном ожерелье.
– Ну да, – Кэлли включает дворники. – Она всегда его носила.
– Она его снимала перед сном? – спрашиваю я.
Кэлли на мгновение задумывается.
– Нет. Она его никогда не снимала, потому что очень боялась его потерять.
– Значит, во время убийства оно было на ней.
– Да. То есть было бы странно, если бы его не было.
– Он не снял с нее ожерелья, – говорю я. – Он снимал трофеи со всех девушек, у каждой забирал по украшению, но оставил на Лори ожерелье с ее именем.
Дождь отбивает на лобовом стекле барабанную дробь.
– Откуда… – Кэлли замирает с открытым ртом, – как полиция упустила такую важную деталь?
– Они не упустили, – тихонько говорю я.
Кэлли молча слушает, пока я ей рассказываю о матери Рей Фелис – как она годы спустя призналась в том, что на Рей не было кулона. Когда я заканчиваю, на ее лице появляется изумление.
– Обалдеть. – Она поднимает скорость на дворниках и глядит прямо перед собой, еще сильнее схватившись за руль. – Обалдеть.
– Было ведь непонятно, почему Стоукс выбрал Лори, – говорю я. – Кто бы ее ни убил… сделал он это по личным причинам.
– Но зачем? – шепчет Кэлли. – Кто ее настолько сильно ненавидел?
«Держись от меня подальше».
Одна деталь способна перевернуть всю историю с ног на голову. Теперь я это понимаю. Ожерелье. Телефонный звонок. Самые незначительные мелочи могут оказаться вопросом жизни и смерти.
Не мне решать, какие из них имеют значение, а какие – нет. Теперь я это понимаю.
– Джослин. – Я заставляю себя выговорить ее имя. – Той ночью они с Лори разговаривали по телефону. Они спорили, не знаю, о чем. Я их подслушала, когда ходила в туалет. Лори все повторяла: «Держись от меня подальше». Потом, когда она повесила трубку, я перезвонила по тому же номеру – и услышала автоответчик из моего дома.
Кэлли молчит. Перед нами вдруг резко останавливается другой автомобиль. Кэлли ударяет по тормозам. Нас кидает вперед. Я ударяюсь затылком о подголовник и думаю: она обо всем расскажет Мэгги, и все будет кончено.
– Полиция допрашивала Джос, – продолжаю я. – Она не рассказала им о телефонном звонке. Я испугалась, что если на нее наябедничаю, то ее посадят в тюрьму за вранье. Чем старше я становилась, тем непонятнее казалась та ночь… Она могла соврать, потому что она это сделала – убила Лори.
Кэлли вся оцепенела; у нее был такой вид, как будто она заблудилась где-то. Наконец она открывает рот:
– Почему ты не рассказала мне?
– Она – моя сестра, Кэлли. Если бы ты кому-нибудь проговорилась… неизвестно, что стало бы с ней. Знаю, я поступила ужасно. Если бы я сказала правду, начали бы искать других подозреваемых, не только Стоукса. Если Джос убила Лори, то в том, что она сбежала, виновата я…
– Тесса, – говорит вдруг Кэлли волевым голосом, – ты не сделала ничего плохого.
С сердца падает камень. Я и не догадывалась, насколько мне важно было услышать эти слова от Кэлли, пока она их не сказала.
– Но если ее убила Джос…
Кэлли поднимает руку.
– Ты не понимаешь. Этого никак не могло произойти.
– О чем ты говоришь?
– Об окне в гостевой комнате, – отвечает Кэлли. – Стоукс – в смысле, человек, убивший Лори, – разрезал сетку, чтобы попасть внутрь.
Я пытаюсь припомнить, читала ли где-нибудь об этой детали. Нет, про окно не говорилось ни в одном из протоколов судебного заседания, опубликованных в прессе. Я просматривала их все.
– Это точно?
– Да, нам пришлось ее заменить, перед тем как выставить дом на продажу, – говорит Кэлли. – Подумай: Джослин не стала бы резать сетку на окне Лори, чтобы попасть к ней в комнату.
– Потому что она знала, где вы хранили запасной ключ, – заканчиваю я за нее.
Гринвуды так и не успели сделать для Лори собственный ключ от дома, но она приходила и уходила, когда хотела, пользуясь ключом, который был спрятан под специальным камнем, раскрашенным Кэлли. И не сосчитать, сколько раз мы вчетвером вместе возвращались из бассейна к ужину, а потом, если Мэгги не было дома, стояли в полотенцах и ждали, пока Лори достанет ключ и впустит нас в дом.
– Если бы Джос хотела, она могла бы спокойно пройти через парадную дверь, чтобы попасть к нам в дом, – говорит Кэлли. – Так было бы логичнее.
Действительно: если сетка была разрезана, значит, в комнату к Лори, скорее всего, влез незнакомец.
– Почему Лори не закрыла окно? – спрашиваю я Кэлли. – Она ведь знала, что мы видели кого-то на улице… Почему она не заперла окно, раз легла спать на первом этаже?
– В свободной спальне не было кондиционера. – Кэлли накручивает локон на кончик пальца. – Наверное, было жарко. Или она просто не поверила, что снаружи кто-то был.
Мне в голову приходит мысль.
– А может, она кого-то ждала.
– В смысле, парня? – Кэлли хмурится. – У Лори был парень в колледже.
Я откидываюсь на подголовник и закрываю глаза.
– Возможно, все было не так. Она могла связаться с плохой компанией, пока была здесь.
Кэлли хмыкает.
– С торговцами наркотиками? Лори была не такой.
В конце предложения она оставляет место для «но». Но вот твоя сестра была.
Не знаю, принимала ли Джослин наркотики. Это бы точно пролило свет на ее поведение в последние месяцы перед тем, как она сбежала из города: тогда она постоянно была в плохом настроении, похудела и дома появлялась очень нерегулярно. Но она горевала по Лори. Джос что-то скрывала о той ночи, когда умерла Лори. Я никогда не брала в расчет ее личные переживания по этому поводу.
– Вероятно, Денни был дилером, – размышляю я вслух. – Мама ругала Джос из-за того, что та встречалась с ним, потому что он был недоучкой и еще неизвестно кем.
Кэлли молча это обдумывает, затем говорит:
– Если бы Лори узнала, что Денни – дилер, она бы взбесилась.