– Мэйси – красивая, здоровая девочка. Знаете, сколько платят за здоровых белых детей на черном рынке?
Видео начинает обрабатываться в буфере. Я выхожу из экрана. Все равно я услышала все, что было надо.
Ванда, похоже, не удивлена. Она откладывает в сторону бумажный футляр и тяжело, всем телом, вздыхает.
– Снова я, – говорю я.
– Милая, я не знаю, как тебе помочь. – Ванда виновато на меня смотрит. Я знаю, что она, скорее всего, получила мое сообщение и решила не отвечать.
Я наклоняюсь к краю конторы.
– Это важно. Я кое-что нашла в вещах отца. Мне кажется, он что-то знал о пропавшей девочке.
Ванда поворачивается в кресле и кричит через плечо:
– Билл, я на обед.
Она встает. Я иду к охранной решетке.
– Нет, стой там, где стоишь, – ворчит Ванда.
Она встречает меня по другую сторону стекла и жестом зовет за собой на улицу. Сбоку здания есть внутренний двор для сотрудников. Два длинных стола для пикника, за одним из которых сидят три охранника и едят с пластиковых подносов.
Мы с Вандой присаживаемся за свободный стол. Я замечаю, что она не принесла с собой обед.
– Дело в Мэйси Стивенс? – спрашивает она.
Что-то во мне сдувается.
– Я нашла номер телефона, позвонила, и случилось нечто странное. Мне перезвонила агент ФБР и сказала, что этот номер – горячая линия для пропавшей девочки.
Я ожидала, что Ванда удивится, например, попросит меня рассказать больше. Вместо этого она вздыхает.
– Твой отец пытался вымогать деньги у всем известной семьи пропавшей девочки, – говорит она, – и он был не первым. За много лет минимум пятеро заключенных заявляло, что они убили девочку Мэйси Стивенс.
Я моргаю.
– Ложные признания, – поясняет Ванда. Они отбывают пожизненное, им скучно. Заявляют, будто что-то знают о громком убийстве, потом говорят, что знают, где тело, только ради того, чтобы полиция пустилась по напрасному следу, обратив внимание на них. Такое случается постоянно.
– Это непохоже на моего отца, – говорю я. – Он сел даже не за убийство. Что если он правда что-то знал?
– Он позвонил на горячую линию и сказал, что расскажет, где Мэйси, – говорит Ванда, – но только если ему сначала отдадут награду.
– И больше он об этом ничего не говорил?
Ванда качает головой.
Вот и случилось: единственная вещь, которая, как я думала, никогда не сможет меня сломить, оставила во мне первую трещину.
Доказательство, что мой отец оставался куском дерьма до самого конца.
Глава двадцать шестая
Я поворачиваю на Главную улицу, когда в кармане начинает вибрировать телефон. Не хватало мне еще получить штраф за разговор по мобильнику за рулем. На Главной некуда заехать, если только я не рискну припарковаться параллельно. Но я скорее сквозь землю провалюсь, чем стану рисковать минивэном Мэгги: разбитая машина может стать последней каплей, из-за которой меня отправят обратно во Флориду.
Телефон перестает звонить, и я чувствую панику. Если это она и я ее упустила, то могу не попасть на нее снова.
Моя мама.
Я втискиваюсь в место на парковке почтового отделения как раз, когда телефон звонит снова. Я выуживаю его из кармана. Это Кэлли.
– Где ты? – Голос до сих пор хриплый, но уже лучше, чем вчера. – Я тебе звонила.
– Да, я уже поняла. – Сердце до сих пор стучит. Я злюсь на Кэлли из-за того, что она – просто Кэлли, а не Аннетт. Но потом она говорит мне:
– Возвращайся. Кажется, он мне написал.
Когда я возвращаюсь домой, Кэлли сидит со скрещенными ногами на кровати, перед ней стоит ноутбук.
– Он не попросил о встрече или чем-то другом. – Она выпалила это на едином дыхании. – Но ник…
Я плюхаюсь на кровать и поворачиваю ноутбук к себе.
Личное сообщение от кпт818:
«Что такая милая девушка делает на таком сайте?»
Я гляжу на Кэлли.
– Возможно, КПТ – это просто выдуманные инициалы, чтобы не привлекать к себе внимания.
– Посмотри на фото, – она показывает на экран.
На аватаре профиля – человек в черной шляпе и очках-капельках. Он наставил на камеру длинноствольный пистолет.
– Кажется, это скриншот из фильма, – говорю я.
– Из «Хладнокровного Люка», – оживленно говорит Кэлли. – Это Капитан, злодей из фильма.
Я гляжу на Кэлли.
– Ты смотрела «Хладнокровного Люка»?
Она качает головой.
– Я послала фотку в письме Райану на работу, и он его узнал. Я же говорила, что он пригодится.
Я пропускаю это мимо ушей.
– Что ты собираешься ему ответить? – В ушах застучала кровь. Возможно, это он, «монстр».
Кэлли на секунду задумывается и печатает: «А с чего ты решил, что я милая?». Капитан не отвечает. Потом иконка в углу показывает, что он вышел из Сети. Кэлли прикрывает рот рукой.
– Черт, – цедит Кэлли сквозь пальцы. – Что я сделала не так?
Я встаю и начинаю ходить по комнате Кэлли. Она права: хочется чем-нибудь бросить, высунуться из окна и орать «дерьмо, дерьмо, дерьмо!».
Мы нашли сукиного сына. Нашли и потеряли.
На следующее утро Кэлли настаивает, что ей стало лучше и она готова к шопингу по магазинам Брайарвуда, о которых они с Мэгги разговаривали. Меня так расстроил проваленный план заманить Капитана, что я даже не сопротивляюсь, когда Мэгги предлагает пойти с ними.
В «Поттери Барн» Кэлли выбирает синие с белым простыни для комнаты в общежитии. Мы проходим мимо «Олд Нэви», где знак на витрине рекламирует две пары шортов за двадцать долларов.
Лицо Мэгги сияет.
– О, мне бы не помешали шорты.
Кэлли закатывает глаза, но Мэгги тянет ее внутрь, к столу с шортами всех цветов радуги.
– Мне нужна только одна пара, – говорит она, роясь в стопке. Кэлли стоит в углу с телефоном и зевает. Мэгги находит пару шортов моего размера и сует их мне. – Может, примеришь? Грех не воспользоваться такой хорошей сделкой.
Знаю, что она просто хочет купить мне шорты, чтобы я перестала париться в джинсах.
– Спасибо, – говорю я и пропадаю с шортами в примерочной. Надев их, оцениваю себя в зеркале. Ноги бледные, зато на носу добавилась пара веснушек за то время, что я провела на солнце. Волосы волнами спадают по бокам от лица вместо того вороньего гнезда, с которым во Флориде приходилось бороться каждый день.
Внешне кажется, что Фейетт на меня хорошо повлиял.
Ручка дверцы поворачивается, и я отскакиваю назад, чувствуя, будто мою приватность нарушили, хотя я одета. В примерочной появляется Кэлли. Взгляд у нее безумный.
– Гляди. – Она сует мне в лицо телефон.
Она на «Связи», открыта ее личная почта.
«Есть планы на вечер, дорогая? – КПТН».
– Чтоб меня, – выдыхаю я.
В дверь стучат.
– Ну как, Тесс, подошли? Это Мэгги.
– Сели нормально, – хриплю я. – Наверно, я их возьму.
Когда Мэгги уходит, Кэлли начинает писать ответ Капитану. Я хватаю ее за пальцы.
– Ты что делаешь? – шиплю я.
Кэлли отстраняется от меня.
– Надо ответить. Он начнет подозревать, если я пропаду.
– Попроси его рассказать о себе, что-нибудь такое, чтобы мы смогли понять, кто он такой, – советую я.
Внезапно в примерочной начинает недоставать воздуха.
– Если он – «монстр», то для такого слишком умен, – шепчет Кэлли. – Ты же знаешь, придется встретиться.
Я заставляю себя сунуть руки в карманы шортов и наблюдаю, как Кэлли пишет ответ Капитану:
«Я ухожу с работы в 10. А какие планы у тебя?».
Рик ложится спать уже в десять тридцать. Мы с Кэлли смотрим фильм в общей комнате, усевшись по разным углам дивана. Мэгги хозяйничает на кухне, включает посудомоечную машину. В одиннадцать она заглядывает в комнату, чтобы пожелать нам спокойной ночи.
Мы как раз начали смотреть новый фильм.
– Как досмотрим, пойдем спать, – говорит ей Кэлли, при этом зевая для убедительности.
– Хорошо. – Мэгги целует нас обеих в макушки. Слышу, как она трижды проверяет дверную ручку на парадной двери, хоть Дэрил Каучински и проведет всю ночь в изоляторе временного содержания.
Мэгги поднимается наверх, мы с Кэлли молчим. Смотрим сорок пять минут «Форсажа», и на телефон Кэлли приходит сообщение.
– Райан на улице, – говорит она.
Мы оставляем телевизор и свет включенными: Мэгги все равно думает, что мы не будем спать еще пару часов. «Уэстфилд плаза» в двадцати минутах от Фейетта. Если Капитан прибудет туда вовремя и все пройдет согласно плану, то мы вернемся через час.
Сам план, по словам Кэлли, «простой». Мы дожидаемся приезда Капитана в фургоне Райана. Узнаем номер его машины, сделаем фотографию и уберемся отсюда подальше, пока он не понял, что Саша не придет.
Это как с римской свечой: если неправильно рассчитать время, ситуация сама ударит по нам. Райан припарковался за два дома от нашего. Фары выключены. Когда мы забираемся в машину, он кивает. Его глаза в темноте беспокойно блестят.
– До сих пор не могу поверить, что мы это делаем, – бурчит он, поворачивая ключ зажигания. Двигатель фургона глохнет, и мы все дружно вздыхаем. После следующего поворота ключа он все же заводится, под нами раздается ровный гул. Кэлли вдруг хватается за ручку пассажирской двери, костяшки ее пальцев белеют.
Мы доезжаем до торгового центра с запасом в пятнадцать минут. Во всех отделах темно, кроме захудалого боулинга в дальнем конце стоянки.
– Вот, – я показываю на стоянку боулинга, – там темно. Подождем там, чтобы он не увидел фургона.
В боковом зеркале вижу, как Кэлли уже открыла рот, чтобы возразить.
– Мы же ему написали, что Саша с ним встретится перед «Таргетом».
– Тесса права, – говорит Райан. – Надо держать дистанцию до последней возможной минуты.
– Чтобы он понял, что Саши нет, и ушел? – Кэлли хмурится. – Кто-то из нас должен спрятаться за баком возле «Таргета», чтобы получить четкий снимок его номера.