Моя тетя.
А за ее спиной — ледяное лицо моей кузины Амаранты.
Я вскочила на ноги, резко покачнувшись, слезы застилали глаза. Я знала, что рано или поздно этот день настанет — неизбежная конфронтация с убитыми горем матерью и сестрой Эльвиры, — но не ожидала, что так скоро. Но, конечно же, они должны были приехать.
Приехать за телом Эльвиры.
— Инез, — пробормотала тетя Лорена. Она смотрела на меня в замешательстве, ее руки дрожали, когда она потянулась ко мне. — Ты так изменилась.
Все слова покинули меня, поглощенные нарастающим чувством отчаяния. Я могла только стоять перед ними и ждать их порицаний — я заслуживала ничего иного, как абсолютного осуждения.
— Мне так жаль, — выдохнула я. — Lo siento24…
Моя тетя, споткнувшись, шагнула вперед и крепко обняла меня, прижавшись своей мокрой щекой к моей. Она тихо всхлипывала, сотрясаясь всем телом. Я тоже не могла сдержать слез, и мы обе изо всех сил вцепились друг в друга, прямо там, посреди террасы, а десятки людей в замешательстве и изумлении наблюдали за этой сценой.
Мне было все равно, но, когда мое зрение прояснилось достаточно, чтобы я смогла разглядеть Амаранту, я, наконец, попыталась справиться со своими эмоциями. Она не оценила моих слез. Она пришла не за ними.
Если я вообще знала свою кузину, то она проделала весь этот путь, ради отмщения.
Именно Айседоре удалось увести нас внутрь, подальше от любопытных взглядов других постояльцев отеля. Каким-то образом она узнала номер апартаментов моей тети и проводила нас на второй этаж. Амаранта взяла на себя ответственность и открыла дверь латунным ключом. Тетя была безутешна, она спотыкалась, когда мы помогали ей войти внутрь. Я с трудом осмотрелась, смутно отметив, что номер напоминает тот, что я оставила, переехав к Уиту. Здесь также была удобная гостиная зона, из которой можно было попасть в две спальни.
— Пожалуйста, расскажи нам, что произошло, — дрожащим голосом попросила тетя Лорена, вытирая слезящиеся глаза. — Я не могла ни спать, ни есть с тех пор, как узнала об этом.
Я взглянула на Амаранту, которая продолжала хранить ледяное молчание, крепко скрестив руки на груди. Я знала ее достаточно хорошо, чтобы понимать, что она молчит из-за гнева. По ее бледному лицу и губам, подведенным глазам и черной одежде, в которую она была облачена с головы до ног, я поняла, что внутри нее бушует ярость.
Айседора взяла меня за руку и слегка сжала ладонь, после чего прошептала:
— Я буду снаружи.
Не сказав больше ни слова, она вышла, закрыв за собой дверь.
Я неуверенно облизала губы. Я не могла рассказать им, что видела каждую ночь — изуродованное лицо Эльвиры и кровь, пропитывающую золотой песок у ее головы.
— Ее убили, — прошептала я наконец. — Это сделал один из соучастников моей матери.
Моя тетя, которая ненавидела складки на одежде и неопрятные волосы, и всегда имела при себе платок, рухнула на ковер грудой черного хлопка. Я не знала, как ей помочь, что сказать, чтобы уменьшить ее горе, и когда я сделала шаг вперед, Амаранта крепко схватила меня за руку, впившись ногтями в рукава моей рубашки.
— Не надо, — прорычала она. — Не прикасайся к ней больше.
Она отпустила меня, резко отпрянув, а затем опустилась, чтобы помочь матери встать. Тихим голосом она уговорила мать пойти в одну из спален. Кузина появилась через мгновение и села в одно из кресел с высокой спинкой, крепко сцепив руки на коленях.
— Садись, Инез, — сказала она сквозь стиснутые зубы. — И расскажи мне все.
И я так и сделала. Амаранта не перебивала меня, внимательно слушая, нахмурив темные брови. Выражение ее лица изменилось, только когда я дошла до части о похищении Эльвиры. Вся кровь отхлынула от ее лица.
— Твоя мать пожертвовала моей сестрой? — спросила она ровным голосом. — Чтобы спасти твою жизнь?
Я молча кивнула.
Ее голос оставался бесстрастным.
— Продолжай.
Я справилась с остальным, но в горле у меня застрял комок. И я снова почувствовала, что она не оценит любое проявление эмоций. Когда я закончила, Амаранта долго молчала. Затем она пронзила меня своими темными глазами, которые ярко выделялись на ее бледном, осунувшемся лице.
— Твоя мать должна умереть.
Мои губы приоткрылись от удивления.
— Она должна заплатить за то, что сделала, — Амаранта наклонилась вперед, и непреклонная линия ее позвоночника наконец-то изогнулась. — Ты слышишь меня, Инез? Что ты собираешься сделать, чтобы все исправить?
Я вздрогнула, чувство вины образовало зияющую яму глубоко в животе.
— Я найду ее.
— А потом?
— Мы с тобой хотим одного и того же, — прошептала я. — Я хочу, чтобы моей матери не стало.
Амаранта изучала меня, скрупулезно осматривая каждую черточку и изгиб моего лица.
— Это твоя вина и я никогда не прощу тебя. Но если ты сделаешь это, моя мать, возможно, сможет когда-нибудь снова смотреть на тебя. — Она встала. — Я хочу, чтобы ты сейчас же ушла.
Шатаясь, я поднялась на ноги и вышла, не глядя на нее. В этот момент я поняла, что никогда не смогу вернуться в Аргентину, пока не исправлю ситуацию. Тетя не захочет меня видеть, а Амаранта доходчиво дала понять, что я нежеланный гость в собственном доме.
Я не могла ее в этом винить.
Айседора ждала меня в коридоре, сохраняя невозмутимое спокойствие. На моем попечении она стала выглядеть лучше, но теперь напоминала ту замкнутую личность, какой была несколько дней назад. Я ненавидела это.
— Они недовольны мной, — сказала я. — И на то есть веские причины. Амаранта хочет…
— Чтобы наша мать умерла, — сказала она. — Знаю.
На ее лице появилось выражение, которое я не смогла трактовать. Мы молча смотрели друг на друга, и я пожалела, что не знаю ее достаточно, чтобы спросить о чувствах. Слова моей кузины потрясли меня, и я могла только представлять, что испытывала Айседора. Ее слова из прошлого разговора всплыли в моей голове, и я поняла, что она предпочла бы, чтобы мама была в тюрьме, а не похоронена в земле.
Это чувство было взаимным.
Я ненавидела свою мать, но не желала ей смерти. Она любила меня, по-своему, и я не могла смириться с тем, что это имело значение для меня, хотя не должно было. Но имело и поэтому я не стану убивать свою мать.
Я не буду убийцей, как она.
— Что ты собираешься теперь делать? — спросила Айседора.
— Завершить планы.
Дядя Рикардо оттолкнул от себя чашку, наполненную черным чаем.
— Больше не надо. Мне нужно что-нибудь покрепче.
Я вздохнула, опускаясь на стул рядом с его незастеленной кроватью.
— Полагаю, мне не следует докучать тебе просьбами больше отдыхать?
— Тебе следовало бы поучиться смирению. Тебе следовало бы вымаливать у меня прощения, — огрызнулся мой дядя, откидываясь на подушки. — И вообще, где носит твоего ублюдка-мужа? Он не появлялся с тех пор, как мы вернулись с Филы.
— Он занят делами, — солгала я. Ведь тоже не знала о его местонахождении. Проснувшись этим утром, я обнаружила, что его уже и след простыл. Сомневаюсь, что ему было известно, что мои тетя и кузина остановились в отеле. Не то чтобы меня волновало, чем он занимается. Но поскольку он якобы хотел помочь мне, я рассчитывала, что он будет поддерживать связь.
— Уит все еще работает на меня, — сказал он. — Он знает, что лучше не пропадать без моего ведома.
Я нахмурилась.
— Ты беспокоишься о нем?
Дядя нахмурился.
— Куда бы Уит не отправился, неприятности, похоже, следуют за ним по пятам.
Это, безусловно, было правдой, хотя что-то похожее можно было сказать и обо мне.
— Что ты хочешь, чтобы он сделал? Возможно, я смогу с этим помочь?
— Полагаю, могла бы, — задумчиво произнес дядя. — Абдулла заселился в отель, и находится под наблюдением врача. Возможно, ты могла бы навестить его? Я полагаю, он живет на этом же этаже.
— Конечно, — сказала я. Мне сложно было вообразить, что он сейчас переживает. Он совершил открытие века, а затем все потерял. — Как он?
— Не знаю, — раздраженно ответил дядя Рикардо. — Поэтому я и хотел, чтобы ты навестила его.
— Ты какой-то слишком ворчливый сегодня, — отметила я.
— Моя подопечная тайно вышла замуж за человека с сомнительной этикой и моралью, — произнес он. — Огромная работа, которую я проделал на Филе вместе со своим шурином, была уничтожена. Мумия Клеопатры будет измельчена в порошок и использована богатыми аристократами в качестве лекарства от, ну не знаю, легкой головной боли. Имущество Клеопатры будет распродано по максимально завышенной цене на подпольном рынке, участником которого, как известно, является моя родная сестра. Твоя тетя, которую я терпеть не могу, потеряла из-за меня одну из своих дочерей и теперь бьется в истерике через две двери от моей — мне продолжать? У меня куча причин, чтобы быть ворчливым.
Про себя я добавила, что Айседора — моя сестра и дочь человека, который ограбил гробницу на Филе. О, и еще Уит присвоил мое наследство.
Но, возможно, мне следует приберечь эти новости для следующего раза.
— Дай мне знать, когда навестишь моего друга, — сказал дядя Рикардо. — Возможно, тебе стоит напоить его этим ужасным чаем.
— Я так и сделаю, как только ты закончишь завт…
Нашу беседу прервал громкий и настойчивый стук в дверь. Дядя выпрямился, собираясь подняться с кровати, но я подняла руку и быстро сказала:
— Я открою.
Мой дядя свирепо посмотрел на меня, но я уже вскочила на ноги и распахнула дверь спальни, готовая увидеть с другой стороны своего заблудшего мужа. Но вместо Уита передо мной стоял невысокий лысеющий мужчина в окружении мрачного вида людей, одетых в мрачную одежду и с не менее мрачными выражениями лиц.
— Мадемуазель, — удивленно произнес месье Масперо. — Я не ожидал увидеть вас здесь.
— Это Масперо? — выкрикнул мой дядя. — Подождите минутку, я оденусь.
— Прошу, не вставай с постели, — прокричала я в ответ. — Прошу прощения, месье, но, боюсь, вашим делам придется подождать. Мой дядя болен и восстанавливается после огнестрельного ранения. Недавно ему пришлось проделать большой путь…