Уит сел и, развернувшись, поставил ноги рядом со мной. Его колено коснулось моего плеча.
— Теперь мне можно говорить? — в его голосе прозвучала едва заметная нотка сарказма.
— Можно, — ответила я.
— Город, который ты видела, должно быть, Александрия, — сказал он. — У Клеопатры был дворец недалеко от воды, и если она унаследовала алхимический трактат и использовала его, то, следовательно, держала его при себе. — Он на мгновение задумался. — Я могу понять, почему она так отчаянно стремилась создать философский камень. Ничто не источает средства так, как война.
— Что это была за война? — спросила я. — Она выглядела слишком юной для сражения при Акциуме.
— Это произошло у берегов Греции, — сказал Уит.
Он был прав. Я вспомнила эту битву, военные корабли, вырезанные в стенах гробницы. Это было началом конца, это событие стало катализатором начала потерь всего, что было ей дорого: престола, детей и, в конечном счете, великой любви в лице Марка Антония. Мурашки побежали по моим рукам.
— Возможно, это было сражение с ее братом, который прибыл в Александрию с войском и намерением отобрать трон у Клеопатры, — продолжил Уит.
— Значит, если алхимический трактат был у нее, она могла попытаться его где-нибудь спрятать. На ее месте я бы не хотела, чтобы он попал в руки моего брата.
— Верно, — сказал он. — Есть около миллиона мест, где она могла спрятать нечто настолько ценное.
— Но, по крайней мере, у нас есть название города, — сказала я. — Хризопея Клеопатры, должно быть, находится в Александрии.
— Как я уже сказал, существует миллион мест, где можно спрятать вещь, — пробормотал Уит.
— Одно место мы можем исключить наверняка, — сказала я. — Королевский дворец. Воспоминание, в котором я оказалась, навело меня на мысль, что она покидала его в спешке.
— Согласен, — он сделал паузу. — И слава богу, потому что дворец находится под водой.
— Что в конце концов случилось с братом Клеопатры? Победила ли она его?
Уит кивнул.
— Благодаря Юлию Цезарю.
Так начался их роман. Я находила ее историю захватывающей, но не могла не думать о маме и о том, что она могла следовать тому же пути, находить те же подсказки.
— Возможно, именно поэтому моя мама уехала в Александрию, — внезапно сказала я, вспомнив наш предыдущий разговор. — Может быть, она все-таки не собирается основывать конкурирующий черный рынок.
— А может быть и то, и другое. Твоя мать — предприимчивая. — Уит сдержанно улыбнулся.
Я, не задумываясь, улыбнулась в ответ. На мгновение повисла тишина, потом еще на одно. С тех пор, как я подошла к нему, в комнате стало значительно светлее, и я могла разглядеть каждую черточку и изгиб его лица. Он смотрел на меня с нежностью, его плечи были расслаблены, локти упирались в колени. Мы оказались в естественной для нас атмосфере товарищества и наблюдательности, которая возникла между нами со дня первой встречи. В него было так легко влюбиться.
И так легко забыть, что он сделал.
Я встала, недовольная собой и раздраженная. Для меня он будет мистером Хейсом и никем другим. Я повернулась, чтобы вернуться в постель и доспать, но он поймал меня за руку.
— Подожди, — сказал он. — Подожди.
Его пальцы грели мою ладонь. Я ненавидела, как мое тело реагировало на это.
— Что?
Он резко отпустил меня, стиснув зубы. Мой тон был резким и ледяным.
— Не хочу показаться грубой, — раздался голос из полупрозрачного кокона посреди комнаты. — Но не могли бы вы двое, черт возьми, быть потише?
— Извини, — обратилась я к ней. — Я не хотела тебя будить.
Айседора зарычала, ворочаясь с боку на бок, пока, наконец, не успокоилась.
— Что ты хотел мне сказать? — спросила я едва различимым шепотом.
— Ничего особенного, — произнес он через мгновение. — Приятных снов.
Это были приятные слова, но я не могла заснуть, как бы я этого ни желала, как бы ни старалась. Все, о чем я могла думать — это нотки отчаяния в голосе Уита и то, как он, казалось, отстранился от меня, воздвигнув стену. Это было именно то, чего я хотела. Он не заслуживал ни моей улыбки, ни моей дружбы, ни каких-либо мыслей.
Но это не мешало мне желать узнать, что он собирался сказать. Не мешало грустить от того, что я никогда не узнаю этого.
Я планировала поездку в Александрию. Конечно, говорить о поездке в Александрию было проще, чем воплотить ее в реальность. Во-первых, когда моя тетя узнала о моих планах, она тут же разрыдалась и убежала из гостиной, чтобы продолжить рыдать в одиночестве в своей спальне.
— Ты умрешь, если будешь думать прежде, чем говорить? — спросила Амаранта. — Я устала расхлебывать твою кашу, prima.
Она произнесла «кузина» таким тоном, словно это было вульгарное, омерзительное слово, и я вдруг вспомнила, что она называла меня примой только когда у меня были неприятности. А они у меня были с тех пор, как одиннадцать лет назад я случайно пролила чай на страницы одной из ее любимых книг. Амаранта умела быть злопамятной.
— Я пытаюсь все исправить, — сказала я. — Я пытаюсь посадить в тюрьму заслуживающего этого человека, чтобы Рикардо и Абдулла вышли на свободу.
То, что случилось с дядей и Абдуллой, довело мою тетю до истерики. К нашему визиту в тюрьму она уже успокоилась, но я знала, что ей было больно видеть его запертым в крошечной комнате.
— И поэтому отправляешься в другой город, когда мы только приехали? — спросила Амаранта, скептически приподнимая бровь. — После того, как мы пересекли океан, чтобы добраться сюда? После того, как мы узнали об убийстве Эльвиры? Это лучшая из твоих идей? — усмехнулась она. — Я должна была догадаться, что ты сбежишь.
Я разозлилась.
— Я не собираюсь сбегать. Мама в Александрии, и если у меня есть хоть какая-то надежда, что она проведет остаток своей жалкой жизни в тюрьме, то мне необходимо быть там.
— И что? — спросила Амаранта, повышая голос. — Ты вежливо попросишь ее пройти за решетку? Я знаю, что ты безрассудна, упряма и слишком любопытна для собственного благополучия, — язвительно произнесла она. — Но я искренне верила, что ты разумнее этого.
Никто никогда не приводил меня в большую ярость, чем моя кузина.
— Я заведу дело против нее, — закричала я. — Куда бы она не направилась, за ней тянется след из доказательств.
— Перестаньте, вы обе, — сказала тетя Лорена. Она выглядела бледной и измученной, опираясь на дверной косяк, ведущий в ее спальню. — Много лет я наблюдала, как вы ругаетесь, как дети. Но вы больше не дети. Однажды, и я молюсь, чтобы это случилось побыстрее, у вас обеих будут мужья, вы будете вести домашнее хозяйство и растить детей.
Мой желудок странно сжался. Я забыла рассказать тете о своем обреченном браке. Без сомнений, узнав обо всем, она вернулась бы в свои покои в приступе слез. Возможно, было бы лучше, если бы она никогда об этом не узнала.
Она поднесла дрожащую руку к губам.
— Ты действительно веришь, что Лурдес в Александрии, Инез?
Я кивнула.
— И никаких новостей о… — ее голос дрогнул. Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. — О моем брате? — спросила она.
Стыд подступил к горлу, обжигая своей кислотой. Меня убивало отсутствие информации об отце. В первый раз мама солгала мне, но отныне я отказывалась принимать от нее что-либо, кроме правды. Во что бы то ни стало, я заставлю ее все мне рассказать. Если меня вынудят, я натравлю на нее своего хладнокровного мужа, пока есть такая возможность.
Я покачала головой.
— Ничего. В настоящее время, правду знает только мама.
Лицо моей тети окаменело.
— Тогда найди ее. Мы с Амарантой позаботимся о Рикардо и его деловом партнере, пока тебя не будет.
Рот Амаранты открылся от удивления.
— Но мама…
— Если бы сидела в тюрьме, hijita, — начала она. — Разве бы ты не хотела, чтобы твоя семья навещала тебя, как можно чаще? Приносила еду? Одеяла? Просто составляла компанию?
— Я не против посещений, — огрызнулась Амаранта. — Я в ярости из-за того, что Инез оставляет нас на произвол судьбы.
— Амаранта, хватит, — сказала тетя Лорена. — Перестань. Я больше не могу.
Моя кузина замолчала, застыв на месте. Меня не покидало ощущение, что дядя предпочел бы проводить дни в одиночестве, а не терпеть, как тетя и кузина снуют вокруг него, как неугомонные курицы, но я воздержалась от комментария. Такое откровение было способно превратить тетю в лужицу слез. Честно говоря, я была тронута тем, что она вообще захотела помочь.
— Начнем с того, что я бы никогда не оказалась в тюрьме, — пробормотала Амаранта.
— Это к делу не относится, — твердо сказала тетя. — Я хочу узнать, что случилось с Кайо. Я должна найти какой-то способ оплакать его. Не было ли никаких сведений о том, где может находиться его… Его тело?
Ни за что на свете я не позволила бы ей разделить со мной надежду на то, что он может быть жив. Лучше будет, если моя тетя продолжить думать, что ее брат мертв, чем будет мучиться из-за надежды. Как мучаюсь я.
— К сожалению, ни слова.
Тетя Лорена вздохнула.
— Тебе нужно что-нибудь еще?
Я задумалась над ее вопросом. Было кое-что.
— Внучка Абдуллы, Фарида, беспокоиться о нем, и, если бы вы могли время от времени брать ее с собой, это было бы очень ценно для меня.
Моя тетя слегка кивнула. Я добивалась побед там, где могла их добиться. Затем она удивила меня, резко скрывшись в своей спальне. Я посмотрела на Амаранту, которая деликатно пожала плечами. Тетя вернулась, держа в руках чашку с магическими свойствами.
— Если ты отправляешься в Александрию, то возьми ее с собой, — сказала она, протягивая чашку. — Так ты сможешь связываться с Рикардо, когда захочешь. — Она слабо улыбнулась. — У меня есть чувство, что ему все равно не понравились бы вызовы от меня.
Я заставила себя улыбнуться. Если бы мой дядя узнал, что я уезжаю в Александрию, он бы тоже не обрадовался моему вызову.