Поезд с грохотом мчался вперед, проносясь мимо фермерских угодий и пальм, когда мы покидали Каир. В купе нас было трое: Айседора — рядом со мной, Уит — сидел на противоположной стороне, вытянув ноги вперед и скрестив их в лодыжках.
— Ты задеваешь подол моей юбки, — ледяным тоном сказала Айседора Уиту и потянула за ткань, пока это не заставило его поднять свои ботинки. — Неужели здесь не найдется свободного купе, которым ты мог бы воспользоваться?
— Мне и здесь удобно, — ответил он, угрюмо глядя в грязное окно.
Айседора сжала губы в тонкую линию. Она покопалась в сумочке и достала книгу. Жаль, что я не догадалась взять с собой одну.
Уит неожиданно вскочил на ноги, устремив взгляд на свое место.
— Какого дьявола?
— Что такое? — спросила я.
Айседора поглядывала на него поверх своей книги.
Он вздохнул, потирая глаза.
— Помнишь, ты дала мне чашку на хранение?
Я кивнула, бросив взгляд на его рюкзак. Моя сумка была переполнена, поэтому я доверила чайную пару ему, а он завернул ее в одну из своих старых рубашек.
— Она разбилась? — спросила я с замиранием сердца. Вот тебе и способ пообщаться с дядей.
— Нет, — пробормотал Уит. — Рикардо пытала связаться с твоей тетей…
— О нет, — произнесла я. — Чашка переполнилась, намочив твои вещи.
Он посмотрел на свои брюки, где вода пропитала ткань.
— Да.
Айседора рассмеялась, и Уит перевел взгляд со своих брюк на нее. Это заставило ее нахмуриться и вернуться к чтению.
— Тебе следует достать свою одежду, чтобы она хотя бы высохла к тому времени, как мы доедем до Александрии.
Уит развернул несколько рубашек и разложил их на сидениях. Затем он сел, вытянув ноги и поставив их точно в том же месте, где они находились, задевая юбку Айседоры.
— Я тебе не мешаю?
— Ничуть, — ответил Уит с холодной улыбкой.
Айседора закатила глаза, затем повернулась на месте, отвернувшись от нас к окну.
— Я бы хотела спокойно почитать, если никто из вас не возражает.
Уит открыл рот.
— Где мы остановимся? — быстро спросила я, надеясь перевести их разговор в мирное русло. Мне хотелось, чтобы они попытались найти общий язык, пока мы вынуждены находиться в обществе друг друга. — Ты ведь уже бывал в Александрии, не так ли?
Уит сжал губы.
— Я не был в городе во время бомбежек, если ты об этом.
— Не об этом, — сказала я. — Я просто хотела узнать название отеля.
— Нам следует остановиться в отеле Европа, — сказала Айседора, не отрываясь от чтения. — Я слышала прекрасные отзывы об этом отеле.
— Он был разрушен во время бомбежек, — сказал Уит. — И в любом случае, это обошлось бы слишком дорого. В нашем распоряжении нет таких средств.
— И кто же в этом виноват? — спросила Айседора, переворачивая страницу.
— Я не заметил, чтобы ты делала свой вклад, — возразил он. — Ты ведешь себя, как паразит со своего возвращения в Каир.
— Паразит, — еле слышно повторила Айседора. Она захлопнула книгу, встала, вытянувшись по струнке от ледяной ярости, и, подойдя к дверце купе, сердито распахнула ее. Не сказав больше ни слова, она направилась в сторону вагона-ресторана.
— Идите и извинитесь, мистер Хейс, — сказала я.
— С чего это вдруг? — пробормотал он. — Это чистая правда. Ты чуть не умерла из-за нее той ночью.
Я наклонилась вперед.
— Она моя сестра. Семья. Если ты настаиваешь на том, чтобы остаться и продолжить следовать за мной из-за какой-то неправильной попытки загладить вину или помириться — чего никогда не произойдет…
— Я здесь не для этого, — огрызнулся он.
Я подняла бровь.
— Точно. Конечно. Ты здесь из-за алхимического трактата.
Уит сложил руки на груди, его рот превратился в ровную, упрямую линию.
— Я не забыла, — прошептала я. — Если бы ты выбирал между мной и Хризопеей, мне известно, какой выбор ты бы сделал. Ты ясно дал это понять, если только я чего-то не упускаю. Чего-то, чего ты не можешь или не хочешь сказать.
Он молчал, я пнула его ногой.
— Ну?
Он поднял глаза и встретил мой взгляд.
— На самом деле ты не хочешь, чтобы я отвечал на этот вопрос.
— Нет, думаю, что нет, — я устало потерла глаза. — Не мог бы ты, пожалуйста, пойти и извиниться?
Он устало посмотрел на меня.
— Это так важно для тебя?
— Sí. Ahora, por favor28.
Уит оставил меня наедине с моими мыслями, и мой взгляд упал на холщовую сумку. Я никогда никуда не выходила без нее, и если уж я собиралась сидеть здесь, то могла заняться чем-нибудь полезным. С легким вздохом, я покопалась в различных предметах, сложенных внутри: карандаши, дополнительные свечи со спичками, и, наконец, мой дневник и дневник моей матери. Я вытащила оба и перебрала страницы последнего, читая отрывки, пока слова не поплыли у меня перед глазами.
Мамин дневник был толстым, и я еще не изучила каждую страницу достаточно тщательно; больше всего меня интересовала первая половина. Мама делала много набросков, некоторые из которых были незакончены, некоторые — раскрашены. У нее была склонность рисовать статуи. Я наткнулась на девять муз из греческой мифологии, на Цербера, трехглавого пса, охранявшего вход в подземный мир, а затем на человека, которого я не узнала. На первый взгляд, он был похож на Аида, особенно с трехглавым псом у ног. Но его голову венчала корона, подобную которой я никогда не видела, и посох, который у меня не ассоциировался с божеством подземного царства.
Увлекшись, я достала из сумки карандаш и набросала любопытного бога и его собаку, восседающих на необыкновенном сооружении. Закончив набросок, я закрыла свой дневник и убрала все обратно в сумку. Уит до сих пор не вернулся, и я подумывала отправиться на их поиски. Просто чтобы убедиться, что они все еще живы.
Эта мысль не показалась мне забавной.
Нахмурившись, я уставилась в окно. Город остался далеко позади, и ему на смену пришли длинные полосы золотистого песка, мерцающего под безжалостными лучами солнца. Поезд мчался по непростительно непроходимой местности, и с каждым пройденным километром я задавалась вопросом, где мы будем спать и что будем есть.
И насколько долго мы продержимся, разыскивая мою маму, имея при себе ограниченное количество средств, вспыльчивый характер и двух людей, которые на дух друг друга не переносят.
Я вздохнула, откидываясь на спинку сиденья, когда за окном проносились моря хлопковых полей, деревень и великолепных гор, окружающих реку Нил. Поезд с грохотом мчался вперед, и мои тревоги преследовали меня на протяжении всего пути до Александрии. Невесты Средиземноморья. Но я не наслаждалась пейзажами.
Вместо этого я старалась не отчаиваться.
УИТ
Я шел за Айседорой, наблюдая за движением ее юбки, когда она спешила в вагон-ресторан. Она заняла один из свободных столиков, чопорно сложа руки на скатерти. У нее была идеальная осанка, но мне было известно, какие секреты могли скрываться за безупречными манерами.
Нахмурившись, я сел напротив нее.
— Нам пора поговорить.
— Я сейчас занята, — холодно произнесла она. — Я собираюсь выпить чаю.
— Я хочу знать, что за игру ты ведешь.
Айседора слегка приподняла брови.
— Игру?
— Только не говори мне, что ты не специально заманила Инез в худший район Каира, или ты действительно собираешься сидеть и притворяться, что она тебе хоть немного небезразлична?
Она широко распахнула глаза.
— Это была случайность! Возможно, это тебя шокирует, но мой отец позволял сопровождать его на различные деловые встречи. Не все они проходили в дорогих отелях и роскошных особняках. Я вспомнила, что старое правительственное здание было в запущенном состоянии, и сделала обоснованное предположение, куда следует идти.
— Предположение, — повторил я, чувствую закипающий внутри гнев. — Ты рисковала их жизнями из-за предположения?
— Инез не могла просто взять и спросить у кого-нибудь дорогу, — отрезала она. — Это привлекло бы слишком много ненужного внимания.
Я попробовал задать другой вопрос.
— Где твой отец?
Айседора замолчала. Она стойко выдержала мой взгляд. Эта девушка не из слабонервных.
— Ну?
— Я не отчитываюсь перед тобой.
Я в порыве хлопнул ладонью по столу, и она подскочила. Будь Инез рядом, она бы потребовала, чтобы за это я тоже извинился.
— Ты действительно думаешь, что поверю в то, что за все это время ты ни разу с ним не связывалась?
— Почему бы и нет? — спросила она. — Это правда. Боже мой, что с тобой случилось такого, после чего ты перестал доверять людям и начал верить только в худшее?
Вырос в доме, где не было тепла. В пятнадцать лет вступил в ряды армии. Был отправлен сражаться в пустыню. Пришел слишком поздно, чтобы успеть спасти генерала Гордона, а затем попал под военный трибунал просто за попытку этого. Но я никогда бы не произнес этого вслух. Она обратит любое мое слово против меня.
— Почему бы тебе не сделать еще одно предположение?
— Я уже сказала — не знаю. Перестань спрашивать меня.
Я изучал ее, сидя на краешке стула и едва сохраняя невозмутимый вид. На ее щеках расцвели красные пятна, а на лбу вздулась вена. Было бы слишком легко вывести ее из себя. Люди всегда говорят больше, чем следует, когда защищаются.
— Знаешь, что я думаю, — мягко начал я. — Я думаю, твой отец узнал правду о Лурдес и решил, что она не стоит того, чтобы из-за нее напрягаться. Я думаю, он ищет способ уй…
— Нет, — сказала она.
— Может быть, он предпочел бы попытать счастье в другом месте, а не оставаться с хладнокровной…
— Не смей заканчивать это предложение, — перебила она, и румянец на ее щеках пошел пятнами по шее.
— Возможно, он ищет другую женщину. Кого-то менее сложного, более преданного. Не стерву, которая…
Она встала и нависла над узким столом, высоко подняв руку. Я замер, молча подталкивая ее закончить начатое. Я провоцировал ее ударить меня.