― Я не…
― Так и есть, ― твердо сказала она. ― Это то, что делает тебя хорошим специалистом в своей области. Мы ― выжившие. В нас заложено делать все возможное, чтобы избежать боли, остаться в живых, быть на шаг впереди остальных. Мы добиваемся своего любыми возможными способами.
Каждое слово вызывало раздражение. Потому что она была права.
― А когда нам кто-то дорог, мы становимся защитниками, ― продолжила Айседора тем же тихим шепотом. ― Мы пойдем на что угодно, чтобы помочь им, спасти их от самих себя. Потому что в этом мире существует всего пара человек, которых мы любим, и мы отправим в ад любого, кто причинит им боль.
Она перевела взгляд на Инез, но я не отследил его. Я продолжил смотреть на Айседору.
― Я вижу тебя насквозь, потому что глядя на тебя, словно смотрю на свое отражение, ― сказала она. ― Так вот. Вернемся к насущному вопросу. Ты позаботился об экипаже?
Я отвернулся, не желая соглашаться с ней. Легче было считать ее врагом. Легче, чем признать нашу схожесть и что это не мешает Инез полностью доверять ей. Потому что тогда мне пришлось бы смириться с тем, что Инез больше не хочет видеть меня рядом.
От внезапно разыгравшихся эмоций у меня разболелась голова. Гнев, разочарование. А также горе, если бы я позволил себе его испытывать. Мне некого было винить, кроме себя.
Я помассировал виски, как никогда мечтая о чашечке кофе. Кучер скучал в ожидании, широко зевая, лошади тихо фыркали. Даже животные были возмущены столь ранним часом. Я протянул парню пригоршню монет.
― Ты не мог бы подождать нас?
Он огляделся, нахмурившись.
― Здесь?
― Да, ― сказал я, указывая за спину на остров Фарос. ― Мы хотим посмотреть маяк.
Кучер кивнул, хотя продолжал выглядеть озадаченным.
― В такой час?
― Я не следую планам, ― пробормотал я, протягивая еще пару франков.
― Тебе следует отослать его, ― сказала Айседора. ― Невежливо заставлять его ждать.
Я проигнорировал ее и обратился к парню:
― Мы скоро вернемся. Не уезжай.
Мы имели в запасе час, ну может быть два, прежде чем солнце покажет свой лик. Если мы не улизнем до этого, то я сорвусь на Айседоре, наплевав на последствия. Я смотрел на Средиземное море: оно было беспокойным и тревожным, словно знало, что его собираются потревожить. Вдоль кромки воды расположилось множество раскачивающихся лодок, пришвартованных у узкого причала, который простирался на пару метров вперед. За ним виднелись очертания острова Фарос, волны с упоением разбивались о его скалистые берега. В восточной части все еще можно было увидеть Александрийский маяк, даже спустя тысячелетия ― впечатляющее зрелище, несмотря на утрату верхних этажей, которые когда-то указывали кораблям дорогу, освещая своим пламенем ночь.
― Какой высоты он был? ― спросила Инез, когда мы пошли прочь от экипажа и ее внимание привлекло древнее чудо.
― В маминых записях упоминалось, что в высоту он достигал не менее сорока этажей, ― покачала головой Айседора, изумляясь. ― Только представь, как его строили! Пот и тяжкий труд каждого рабочего.
― И все ради того, чтобы землетрясение похоронило большую часть в море, ― сказал я без энтузиазма. ― Ничто не вечно под луной.
― Твой цинизм снова дает о себе знать, ― пробормотала Инез.
― Я и не пытаюсь его скрывать, ― пробормотал я в ответ.
Затем более громко сказал:
― Ладно, мы увидели маяк. Давайте вернемся в отель, выпьем чаю, кофе и нормально поедим.
Какая-то часть меня не могла поверить, что я говорю это. Если Лурдес действительно верила, что Хризопея Клеопатры спрятана в основании маяка, мне следовало обыскать каждый угол. Но у меня внутри все сжалось, кровь запульсировала в жилах от предвкушения, требуя быть начеку. Тело перешло в состояние повышенной готовности.
Что-то было не так.
Или вот-вот будет не так.
Если я чему-то и научился за время службы в армии, так это доверять собственной интуиции. И сейчас она подсказывала, что нужно увести Инез как можно дальше от этого места. Приготовить оружие и держать палец на спусковом крючке. Я потянулся за ножом, который всегда хранил в ботинке, но этот ублюдок Стерлинг забрал его.
― Мы только приехали, ― сказала Инез. ― Сейчас я не поверну назад. Мама может находиться внутри, а если ее здесь нет, то она могла оставить следы. Думаю, нам стоит осмотреться. Если только у тебя нет лучшей идеи, как ее найти?
Я скрестил руки, от напряжения у меня свело челюсти.
― Оставшуюся часть пути безопаснее преодолеть по воде. Но для этого придется украсть лодку.
— Это не так уж далеко, ― сказала Айседора, сморщив свой острый нос. ― Жаль, что мы не захватили с собой сменную одежду. Мы можем промокнуть.
Я не стал отвечать на эту чепуху.
Инез указала на ряд рыбацких лодок.
― Давай возьмем одну из них. Не нужно красть. Мы вернем ее на место, когда закончим, и я могла бы оставить в ней насколько монет.
Айседора уже шла к причалу быстрым, решительным шагом, ее манера двигаться была уверенной и безусловной, что создавало иллюзию бушующего под ней хаоса. Она напоминала мне греческую трагедию, где каждый персонаж шел навстречу своей гибели, сея повсеместно хаос и раздор; ненормальная фея, выплескивающая свою разрушительную энергию на ничего не подозревающих людей.
― Я все еще не доверяю ей, ― сказал я, сузив глаза и провожая взглядом ненормальную фею.
― Ты уже достаточно доходчиво дал это понять, ― устало произнесла Инез. Глубокие тени под глазами выдавали ее усталость. Когда она последний раз высыпалась? А я? Невозможно было вспомнить. ― Но она не делала ничего плохого, только помогала, ― сказала она. ― Ты можешь остаться.
― Черта с два, ― сказал я. ― И не думай, что я не заметил, как ты использовала мои же слова против меня.
― Я на это и рассчитывала, ― ласково произнесла она.
Я следовал за ней, стараясь не обращать внимания на ее покачивающиеся при ходьбе бедра и на то, как танцевали ее кудри в соленом воздухе. Айседора уже отвязала одну из лодок, когда мы присоединились к ней на причале. Я принялся за дело и с облегчением заметил, что из-под скамьи торчат весла. Я помог Инез забраться в лодку, подумал было столкнуть Айседору в море, но вместо этого проигнорировал ее, когда она грациозно ступила на борт. Она стояла прямо, сгибая колени в такт движению воды.
― Ты окажешь нам честь, или я буду грести к острову? ― спросила Айседора с подчеркнуто ледяной интонацией голоса.
― Я могу помочь, ― вызвалась Инез.
Я взял весла и опустил их в воду. Это была плохая идея. Мне не следовало соглашаться на это. Было бы лучше прийти одному.
― Давай, черт возьми, просто покончим с этим.
Инез порылась в сумке и протянула Айседоре свечу, а затем нашла еще одну для себя. Она зажгла обе, и они подняли огоньки, свободными ладонями прикрывая пламя, чтобы оно не колыхалось от ветра. Инез в этом не преуспела, и огонь погас, после очередного порыва ветра.
Она вздохнула.
― Мне не хватает сандалии.
Я засмеялся.
Инез удивленно взглянула на меня, ее ореховые глаза были теплыми и радостными. Мне показалось, что она не смотрела на меня так уже много лет. Она быстро отвернулась, и я переключил свое внимание на маяк, где ему и полагалось быть.
Когда мы приблизились к острову, я заметил небольшую бухту, и постарался грести в ее сторону. Оказавшись на достаточно близком расстоянии, я спрыгнул в воду, она моментально остудила мою кожу, и я потянул лодку к берегу. Инез перелезла через край борта, отказавшись от моей помощи, поскальзываясь и размахивая руками, чтобы не упасть лицом в воду. Айседора ловко выбралась наружу, аккуратно приземлившись с минимальными брызгами, и помогла Инез добраться до берега. Я отложил весла, и мы пошли вверх по крутому склону к основанию маяка.
Острые камни впивались в подошвы моих ботинок, и на последнем отрезке пути мне пришлось помогать им обеим ориентироваться в пространстве. Старинная постройка появилась на горизонте, когда ночное небо окрасилось в темно-синий цвет. Это было мое любимое время суток ― момент перед самым рассветом.
― Оно огромное, ― прошептала Инез.
― Самое высокое сооружение древнего мира, ― сказал я. ― На самом верху раньше располагалось огромное зеркало, которое отражало и рассеивало свет, который было видно за шестьдесят километров отсюда.
― На этой стороне сохранилась надпись, ― сказала Айседора, указывая на гравировку на светлом камне. ― Подношение близнецам-хранителям моря.
― О ком речь? ― спросила Инез.
― О Касторе и Поллуксе, ― ответили мы с Айседорой в унисон.
Мы с ужасом посмотрели друг на друга. Инез лишь улыбнулась и направилась к главному входу, вздернув подбородок, ее вьющиеся волосы ниспадали до середины спины.
― А вот и проход, ― сказала она. ― Достаточно широкий, чтобы два всадника могли проехать бок о бок.
Мы вошли внутрь, и первое что нас встретило ― разрушающаяся лестница и обширное квадратное пространство, где, должно быть, когда-то размещались колесницы и лошади. Часть потолка была разрушена. Повсюду валялись валуны, некоторые из которых были выше меня. Хотя маяк казался пустым, внутри было много тенистых углов, в которых можно было спрятаться. Инез настороженно огляделась по сторонам и остановилась на Айседоре.
― Ты не забыла пистолет?
Айседора похлопала по карману жакета.
― О, я, должно быть, забыла запасной, когда мы возвращались в отель за припасами.
Я осмотрелся, чувствуя, как внутри все сжимается. Я взял с собой винтовку, которую привез в разобранном виде. Это было мое самое нелюбимое оружие ― громоздкое, шумное и неудобное при перезарядке. Но лучше, чем вообще ничего.
Не стоит встречать врагов, будучи безоружным.
― Посмотрите сюда, ― позвала Инез.
Я подошел к ней, вглядываясь в почти нетронутую стену. В камне был высечен огромный рельеф, изображающий греческого бога в развевающихся одеждах. На его голове сидела корона, а в левой руке он сжимал скипетр. У его ног лежал трехглавый пес, свирепо оскаливший зубы.