Габи закряхтел.
– А какая разница? Ух. Пепа, если у тебя вовсю горит овин, и искры летят на коровник, что ты будешь заливать?
– Коровник, конечно, – живо ответила Пепа, – его-то можно спасти.
– Ну и вот. Что бы там ни было, Хуан-то меня точно обидел… Все, что у меня было, было его. Только одним, вот, я не хотел бы делиться, ну вот, это он у меня и украл. А уж по согласию, как он говорит, или без – какая разница? А вот для Рамоны разница есть. Так что если ей верить, тем спасаешь ее, а если верить Хуану, то его не спасаешь… Вот.
Пепа высоко подняла брови.
– Интересно ты рассуждаешь, Габриель. Ну-ну. только вот я живу долгонько уже. Тебе наверняка нашептали. И я-то точно тебе скажу – пока сучка не захочет, кобель не вскочит.
Габи снял кулаки со стола и выпрямился. Пепа немного отступила.
– Санта Муэрта, – медленно сказал Габи, – мне сейчас почудилась совершенно невозможная вещь. Что красавица Пепа только что назвала моих любимых людей собаками. Скажи мне, что я выпил много вина и мне просто почудилось.
– Извини, Габриель, – быстро ответила Пепа, – конечно, этого не было. Я тоже много пила, язык обогнал ум.
Она грациозно прошлась туда-сюда вдоль столика, оказавшись почти за спиной Санта Муэрты.
Габи покачал головой.
– Друг, я обещал тебе танцевать… А обязательно именно с… этой?
– Да я сама с тобой не пойду, – разозлилась Пепа, – вон, иди, с Доньей Сенилидад спляши, в самый раз по тебе танцорка.
– Годится, – спокойно сказал Санта Муэрта и показал глазами на скамейку у черного хода.
Габи встал, залпом допил стакан вина и пошел сквозь кольцо танцующих пар, напрямую к скамейке.
– Интересно, – сказал Санта Муэрта Пепе, – что наш простодушный друг хорошо видит разницу между человеком и животным, которая для тебя по сей день неясна.
– Душа? – иронически спросила Пепа.
– Сложно назвать одним словом, дорогая, – лениво отозвался Санта Муэрта, – не уходи, давай посмотрим.
Пепа усмехнулась, присела на опустевший стул и плеснула в опустевший стакан.
Габи низко поклонился и протянул руку единственной из старух, прятавшей лицо. Ее голова медленно, по-черепашьи, высвободилась из многослойного кокона ветхих платков. Слезящиеся глаза с трудом нащупали Габи в мельтешении зала.
– Станцуйте со мной, донья Бехес, – мягко сказал Габи, – сейчас началась медленная музыка, вам не будет трудно.
Она пожевала беззубым ртом, уронив струйку слюны, и кивнула.
Габи подождал, пока старуха скинет платки и вытертую меховую безрукавку, и осторожно потянул за обе руки. Лицо ее попало в пятно света.
Габи со свистом вдохнул.
– О, донья Бехес!
Она мелко захихикала.
– Я угадал? Она будет выглядеть именно так?
Донья Бехес Сенилидад кивнула.
– Вот эту морщинку я уже видел, – тихонько сказал Габи, осторожно ведя партнершу по залу. – когда она плачет. Эта морщинка тоньше других, так что я могу надеяться..
– На что? – чуть-чуть более ясным голосом спросила донья Сенилидад.
– На то, что ей не придется много плакать.
– Помедленнее, – поморщилась донья Сенилидад.
– Ноги? – спросил Габи.
– Да. Особенно после пятых родов…
Габи просиял.
– Спасибо, донья Бехес!
– За что? – сверкнула она проясневшими глазами.
– За то, что Рамона не умрет родами. А ноги, что ноги?.. Побережем.
Пепа недоуменно смотрела, как расступается молодежь перед странной парой – удивительно изящно двигающимся мужчиной, несущим партнершу так, что ноги ее не касались пола.
– Она словно молодеет.
– Нет, просто ее иго легче для любимых, – отозвался Санта Муэрта. Пепа с трудом отвернулась, дрожащей рукой налила вина, выпила залпом.
Ее взгляд столкнулся со взглядом Санта Муэрты. Пепа в ужасе смотрела в его глаза – на свое отражение. На лилейной щечке, возле уголка рта, легла едва заметная – о нет, еще не морщинка – желтоватая тень.
– Никто не обещал тебе, – задумчиво сказал Санта Муэрта, – что любовь будет твоей. Или к тебе. Последних было достаточно; ты их не узнавала. Приговор Гуаделупе тобой исполнен, девочка.
– Ты заберешь меня? – тоненько спросила Пепа и отшатнулась.
– Не-еет, – протянул Санта Муэрта, – нет-нет, несравненная. Сейчас наш простодушный друг окончит танец, усадит партнершу на место… выйдет на улицу, и немедленно отправится домой. Я последую за ним и не вернусь сюда долго.
Он холодно, страшно улыбнулся.
– Очень. Очень долго
Малый бизнес Салли Мэшем
Марк подъехал к грузовому причалу заранее. Шутка ли, такие арендаторы не каждый год добавляются. Он бросил велосипед прямо у стойки «Вейрсбанка» – под камерой никто не тронет – и пошел к кессонам.
Из грузовой трубы выдвинулась перегруженная телега и за ней два парня привычно неухоженного вида. Отогнав телегу в угол, парни посторонились, давая проход следующей, и нырнули назад в трубу. Единственный толкач второй телеги поставил ее рядом с первой, уперся ладонями в колени и шумно задышал.
– Компания «Джентл граув»? – спросил Марк, подождав, пока тот выпрямится.
– Не, – просипел парень, – мы подрядились ей до места довезти, сами-то на шахты. Я Шомкис.
Марк прокрутил в планшетке лист прибытия почти до конца. Шомкис в группе вольнонаемных значился.
– Ей? – уточнил Марк, возвращаясь к заголовку через три экрана пунктов снаряжения юридического лица.
– Миз Мэшем, – охотно уточнил Шомкис, – она биостенд сама вытаскивает, погодите малость.
Тем временем двое вольнонаемных выкатили еще одну телегу, и отдышавшийся Шомкис нырнул в трубу вслед за ними.
Главный инженер Даймонд-Пойнта Марк Тушински убедился, что его никто не видит, помотал головой и ослабил галстук. Так он и знал, что с этим «Джентл Гроувом» будут проблемы.
Через пятнадцать минут он наконец смог побеседовать с миз Мэшем. Вольнонаемные укатили паровозик из шести телег вслед за парнишкой-администратором шлюза. Единственный представитель компании терпеливо ждала главного инженера возле последней телеги, заваленной запаянными паллетами.
– Добрый день, мэм, – сухо сказал Марк, – я не предполагал, что вы заявитесь одна. Когда прибудут остальные сотрудники?
– Нет никаких остальных сотрудников, – спокойно ответила миз Мэшем, – вы, я полагаю, мистер тушински?
– Но… – Марк торопливо вывел на экран документацию по «Джентл Гроув», – коммунальные расходы вычислялись из расчета на пятерых, тут ваша подпись стоит!
– Да, – спокойно кивнула женщина, – ну, мне было проще оплатить первый год именно так. Тем более, у меня растения, им изначально кислорода надо больше, чем они смогут фотосинтезировать.
– Хм, растения, – вспомнил Марк, – тут вот что. Воздух в вашем помещении уже приведен к химнормативам, но вот нагреть этот ангар, сами понимаете… Мы вам поставили две тепловые пушки, и в принципе там уже можно находиться без скафандра, но минут пять, если не хотите обморозить легкие.
– А в подсобках? – поинтересовалась миз Мэшем.
– Подсобки мы просто подсоединили к общему воздуховоду. Ну, и вода, биоотходы, все такое, само собой. За пятерых я с вас, конечно, драть не буду, но первый год уже оплачен; потом пересчитаем.
– Когда нагреется так, чтобы работать можно было?
– Думаю, через месяц, если не тонкая работа. Там кабели протягивать, стенки штробить – что все равно в спецодежде.
Марк сделал паузу, в надежде, что арендаторша раскроет какие-нибудь планы – чем, черт возьми, она там собирается в одиночку заниматься? – но та не поддалась.
– А что я буду делать месяц с камнедробилкой? Любоваться на нее за свои деньги?
– А вам никто и не предлагает камнедробилку с сегодняшнего дня. Прогреется ваш ангар, вы мне кликнете – я вам пришлю ее. Еще не хватало, чтобы у меня дробилка месяц без дела стояла.
– А вам какая разница, оплачено же, – слабо улыбнулась Мэшем.
– У них гарантия не бесконечная. А ресурс стоя не тратится. Если мы ее уделаем за два с половиной года, нам пришлют новую. А если за три года и месяц – то новую придется покупать.
– Логично, – кивнула она и взялась за телегу.
– Извините, миз Мэшем, – сварливо сказал Марк, – а вы, вообще, в курсе, каково у нас тут гендерное соотношение?
– Да, конечно, – мрачно ответила она, – но, мне кажется, это пренебрежимая проблема. С вашей службой пищедоставки я договорилась, высовываться из тупика мне незачем – а поддатым бездельникам наверняка лень будет топать шесть километров от прогулочного терминала, только чтобы поцеловать запертую дверь. Хотя бы там за дверью была порнозвезда. Да и профессионалки у вас, я посмотрела, не так чтоб дорогие на фоне средних заработков.
Марк кивнул.
– Если вы засядете там безвылазно, то конечно. Но как соберетесь в сити, свяжитесь сначала со мной или шерифом, хорошо?
– Конечно, – вежливо ответила она.
– И последнее. Поскольку именно мне придется решать вопросы с предоставлением техники в аренду, мне нужно знать, как глубока ваша задолженность. Вы помните, если люфт останется меньше пятнадцати процентов глубины кредита…
– У меня нет задолженности. На счету «Джентл Гроув» пока даже кое-какой плюс; небольшой, правда, – сказала она и нахмурила белесые бровки.
Марк поднял брови и посмотрел на телегу.
– Вот это – всё…
– К сожалению, это – всё. Желательно было гораздо больше, но. Видите ли, у меня предприятие, требующее достаточно долговременного развертывания, а кредитование у вас тут короткое.
Марк с надеждой помолчал, но Мэшем молчала тоже. Нестарая еще тетка, – подумал он, – лет сорок максимум. Просто серая какая-то, как промокашка. Что ж она все-таки собирается делать в заброшенном штреке?
Он поднял руку приглашающим жестом, женщина взялась за ручки телеги.
– Ведите пока прямо, – я возьму велосипед и провожу вас, – сказал Марк.
Через три недели Мэшем позвонила Марку и осторожно сказала, что градусник в ангаре показывает минус тринадцать по фаренгейту, и на ее взгляд, можно уже и подгонять камнедробилку Марк поежился, потом пожал плечами. Как раз одну из дробилок должны были вернуть еще на прошлой неделе, самое время позвонить и напомнить размеры пени за внеочередное пользование.