- Все, все, не нужно плакать. – Протянула руку и погладила ее по голове.
Но они с бабулей вновь залились слезами, пытаясь, видимо, побить очередной рекорд по громкости рыданий.
– Когда мне станет лучше, все вам подробно расскажу. А сейчас
просто счастлива оттого, что вижу ваши лица. Могу держать вас за руки. И все будет хорошо… А что там с моей работой?
– Не переживай, все нормально, – заверила Мила, – я говорила с
Марком пять минут назад по телефону. Он рад, что ты нашлась, передал тебе пожелания скорейшего выздоровления. Сказал, чтобы ты не торопилась выходить на работу, там пока справятся и без тебя. Завтра он зайдет проведать.
– А где... – начала и вдруг осеклась.
В висках тикало.
– Дима? – спросила бабуля, подняв голову.
Я просто кивнула в ответ.
– А Дима привез нас всех сюда. Врач позвонил ему, так он в чем был,
в том за нами сразу и заехал. А сейчас с доктором разговаривает и со следователем, который давно сидит в коридоре, выжидая момент, чтобы опять закидать тебя вопросами.
Почувствовала внутри нечто вроде облегчения. Вошел отец с двумя таблетками успокоительного. Одну протянул маме, другую – бабуле и сел слева от меня.
– Я все знаю, дочь, держись. – Сказал и взял меня за руку. – Этого мужика уже поймали, он понесет наказание. Обещаю.
Ему явно трудно было держать себя в руках. Лицо осунулось, на висках добавилось седины, пальцы дрожали.
– Спасибо, папа, – произнесла еле слышно.
Они сидели и молча разглядывали мои раны и синяки, а я из последних сил улыбалась, пока не почувствовала на себе пристальный взгляд. В груди отчаянно затрепетало.
Это был Митя. Он сильно похудел и выглядел изможденным. В его глазах стояли слезы, кадык часто дергался от волнения. Парень стоял на пороге палаты, не решаясь войти, и словно не верил своему счастью. На меня вмиг обрушились все воспоминания о том, как мы были близки, какими нежными были наши отношения. Даже не верилось, что с последней встречи прошло меньше недели. Казалось, минула целая вечность.
Митя выглядел потрясающе красивым даже в этой мятой одежде, с напряженными от усталости глазами. Такой милый и уютный, что захотелось прижаться и забыть обо всем.
Вздохнула.
С одной стороны, мне хотелось увидеть его, а с другой – еще не подобрала слов, которые должна сказать ему в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Бабушка встала и уступила место, после чего он медленно подошел ко мне, сел рядом, взял мою ладонь в свою.
– Как ты? – Спросил севшим голосом.
– Теперь – хорошо, – ответила тихо.
– Слава богу, ты жива…
Улыбнулась.
– Тоже очень этому рада.
– Доктор сказал, что тебе придется провести здесь две недели, не
меньше.
– Знаю...
– Я очень счастлив, что ты нашлась.
Опустила глаза, не зная, что ответить. Меня вдруг охватило беспокойство. А что же будет дальше? Чего на самом деле хочу? Мысли путались, я сильно нервничала, пока Митя смотрел в мои глаза, пытаясь отыскать там хоть каплю взаимности. Мне захотелось, чтобы они все ушли и дали мне время подумать. Молчание сильно затягивалось.
– Его нашли. Геннадий Котов, – сказал Митя. – Неделю назад освободился из мест не столь отдаленных. Вернулся в отчий дом, убил приемных родителей. Следователь сказал, что мстил за издевательства – мачеха, наказывая, все детство запирала его в подвале или сажала на цепь. Она же и свидетельствовала позже против него на суде. Его тогда посадили за нанесение тяжкого вреда здоровью и убийство. Напал на соседей.
- Ох… - Бабуля схватилась за сердце.
- Ты лишила его глаза, Ева. Не знаю, как у тебя хватило духа, но
именно это тебя и спасло: когда наряд приехал на место, он как раз дополз из леса до своей избушки. Попался бы мне… - Его пальцы сжались в кулаки.
Все находившиеся в палате уставились на меня в изумлении. Я, сканируя взглядом одеяло, до сих пор не проронила ни звука. Медленно убрала свою руку из Митиной.
– Пойду… прогуляюсь, – прошептал он, обиженный
моей холодностью, – тебе нужен покой.
– Ладно, – спокойно согласилась, проводив его взглядом.
В течение нескольких секунд все молчали, а потом Мила воскликнула:
– И что это было?
– Не знаю! – Нервно бросила, повернувшись к ней. – Я не знаю, как
вообще реагировать на вещи! Случилось кое-что, что меняет все, и не представляю, как теперь жить с этим!
Мама оторвалась от платка и посмотрела на меня сердито:
– Тебе нужен этот человек или нет?
– Не знаю… – Закрыла лицо руками. – Хотя знаю, но… Боже, это сложно!
– А что изменилось? Он так переживал, когда ты исчезла! Ездил к
нам каждый день. Мы вместе объезжали окрестности в поисках тебя. Это
похищение и все, что вы пережили, наоборот, должно было сплотить вас. – Мама прикрыла мои ноги одеялом. – А ты сидишь тут, как ледяная глыба.
– Вы не все знаете! – Почти сорвалась на крик. – Сегодня появилось еще одно… обстоятельство. И я совсем запуталась, блин! Помолчите минуточку!
Заскрипев зубами, натянула на лицо одеяло. Папа погладил меня
по голове, бабушка запричитала, а мама опять заревела. Высунув один глаз, увидела, как Мила укоризненно качает головой. Стены палаты, казалось,
сужались, а потолок падал, угрожая меня раздавить.
Думай, думай, думай.
Мозг лихорадочно работал. Откинула одеяло и приподняла верх
пижамы. Родственнички посмотрели на меня в тщетной попытке догадаться, что бы означал этот жест. Медленно и нежно провела дрожащей рукой по своему оцарапанному животу.
Нет, никогда не смогу сделать это со своим ребенком, чтобы не говорила раньше. Этот малыш зародился в любви и так отчаянно пытался выжить…
Все, что было пережито, должно стать хорошим уроком на будущее. Митя должен знать, что станет отцом. Должен знать, что я его люблю. Ну, зачем же опять такое натворила?! Нужно догнать, остановить, попросить прощенья.
Резко сев на постели, почувствовала головокружение.
– Ты чего? – Удивилась мама.
– Дай тапочки! – Попросила решительно.
– Куда ты собралась? Тебе нельзя! – Запричитала она.
– Тапочки! – Повторила громко и спустила ноги с кровати.
– Свят-свят, это что же такое происходит? – Закудахтала бабуля.
Вопреки их причитаниям, надела обувь, встала и, несмотря на боль
во всем теле и жжение в ступнях, заковыляла к выходу.
– Ложись обратно, Ева! – Папа бросился меня догонять. – Кому
сказано – ложись!
– Стоять! – Обернулась, сжав руку в кулак и вытянув вперед указательный палец. – Всем ждать меня здесь!
– Дела... – поразилась с усмешкой Мила.
За несколько секунд бега по коридору ко мне вернулись и боль, и усталость. Слышала, как шумят и пытаются догнать меня родственники, зовущие на помощь сестер и санитаров. Но они меня недооценивали! Толкая людей, вытягивала шею, пытаясь увидеть Митю. Моя пижама развевалась от бешеной скорости, которую я успела развить.
В висках стучала кровь, тело покрылось холодным потом. Больные,
прогуливающиеся по коридору, прижимались к стене, чтобы не попасться мне на пути, и испуганно глядели вслед. Споткнувшись о чей-то пакет, упала, сильно ударившись, вытерла пот со лба и, собрав всю силу в кулак, снова
встала. В дальнем конце коридора, наконец-то, показался знакомый силуэт.
Да! Это он! Он!
Видя, как его фигура исчезает за поворотом, бросилась следом, скользя по кафелю, и, задыхаясь. Прочистив горло, что было силы, крикнула:
- Мить!
В эту секунду сзади чьи-то руки схватили меня за плечи и попытались остановить. Это был папа в окружении медсестер.
– Отпусти! – Заорала, отчаянно вырываясь. – Ми-тя!!!
И тут увидела, как он растерянно выглянул из-за угла, убедился, что зовут именно его, и пулей побежал ко мне. Понимая, что миссия выполнена, расслабилась и упала в объятия папы. Ноги моментально стали ватными, тело – невесомым. Отец потрогал мой лоб губами и громко, так чтобы коматозники на пятом этаже тоже слышали, объявил, что у меня жар.
Слышно было, как истерят подбежавшие мама и бабушка. Шум стоял
на все отделение. Через несколько секунд почувствовала, как папа передает меня в руки Мити. Крепкие, горячие, надежные. В таких ничего не страшно.
Стараясь не потерять сознание, уткнулась в его грудь со словами:
– Прости меня... Не уходи...
– Я никуда больше не уйду... Пойдем, тебе нужно отдохнуть. Я буду
рядом, – прошептал мне, улыбнувшись, на ушко и понес на руках обратно в палату.
– Папа...
– Папа здесь, не переживай, – успокоил Митя и поцеловал меня в
мокрый лоб.
– Нет-нет, – промычала, с трудом составляя слова в предложения. Пот градом катился по моему лицу. - Ты – папа. Будешь. Папой. Ты...
Почувствовала, что он остановился и прижал меня к себе крепче:
– Правда?
– Да, – попыталась улыбнуться.
– Только не надо ее подкидывать от радости! – Послышался веселый
Милкин голос.
– Что-что? Это значит, что я стану дедушкой, да? – Радостно закричал папа.
По маминому всхлипыванию догадалась, что она опять плачет. А по
другим характерным звукам поняла, что отец решил ее приобнять.
– Люблю... – прохрипела Мите, вкладывая в признание последние
силы.
– А я-то как люблю! – Услышала в ответ.
Закрыла глаза и, наконец, успокоилась. Теперь можно было полностью довериться его сильным рукам.
Знаю, что пройдут годы, а мы будем все так же безудержно счастливы, воспитывая нашего сына. Сделаю все, чтобы этот мужчина чувствовал себя нужным и любимым. И он обязательно всегда будет рядом. Всегда.
Эпилог
Саша
- Я вчера звонила, ты не брал трубку. – Ее губки поджаты, глаза глядят обиженно, даже зло.
Его рука застывает на самом мягком и округлом участке ее упругой задницы. Прямо на самой вершинке. Вот так бы и шлепнуть, и глядеть, как по коже вместе с мурашками расползается краснота, да интерес уже пропал. Из-за этих, таких знакомых ему слов. Черт бы ее побрал, тупую стерву.