к сама потеряла сознание несколькими часами ранее. Очнулась я уже тут, в городе. Не знаю точно, сколько времени пролежала без сознания, пока мой лечебный амулет восстанавливал мое здоровье, но когда я очнулась, то обнаружила себя в одном небольшом полуразрушенном склепе. Следующие три дня я отсиживалась в нем и ждала помощи. Я надеялась, что меня будут искать. Но помощь так и не пришла. А потом я обнаружила, что этот город полон нежити. У меня практически не оставалось энергии, чтобы поддерживать работу маскирующего заклинания, и потому я решилась на отчаянный шаг. Простым поисковым плетением я обнаружила тот небольшой парк, в котором вы меня нашли, и устремилась к нему. Сейчас я понимаю, что уже тогда была не в себе, что у меня от пережитого помутились мысли, что я не могла адекватно и трезво оценивать обстановку. Иначе я сразу бы поняла, что это должна быть ловушка, особенно когда определилась с тем источником магии, что поддерживает жизнь этого мертвого города. Ну а дальше вы, видимо, в курсе. В парке на поляне я попала в ловушку и готовилась к смерти. Я не собиралась попадать к ним в руки. Единственное, что я не поняла, так это то, что беседка и была алтарем. Но тут вмешались вы со своей командой, остановили и спасли меня. Вот и вся моя небольшая история. Это если не вдаваться в подробности, которых не так и много, и воспоминания о них не доставляют мне особого удовольствия. Это все.
И девушка замолчала, с ожиданием смотря на Лениавеса. А тот обдумывал только что услышанный рассказ.
Чтобы не отходить от своей легенды, я обратился к корнолу:
– Что рассказала девушка?
Он посмотрел на меня, затем потер подбородок и ответил:
– Пока не время, мне нужно обдумать услышанное. Если вкратце, то на них напали, она сумела сбежать, но выбрала неудачное место, чтобы спрятаться от нападавших. Остальное очевидно. Как результат все мы сидим сейчас тут, в этом странном помещении непонятного мне назначения.
И он примолк, остекленевшим взглядом смотря в стену. Потом вдруг встрепенулся и сказал:
– Да, кстати. Ее зовут Эрея, если ты вдруг не понял. – И опять замолчал.
Но много времени на обдумывание ему не дали. Девушка шевельнулась и, пытаясь привлечь к себе внимание, спросила:
– Простите. Вы помните, обещали ответить на мои вопросы?
Корнол посмотрел на нее и, еще немного помолчав, видимо вспоминая свои слова, ответил:
– Я обещал подумать над этим.
Девушка уже с потухшим взором и опустившимися плечами хотела замолчать. Было видно, что ответ Лениавеса ее очень расстроил.
Однако корнол сказал.
– Спрашивайте. Если смогу, то помогу вам с ответами. Однако не рассчитывайте на многое.
Эрея просияла. Ее глубокие океаны глаз так и заискрились каким-то волшебным внутренним светом, озарившим все вокруг.
– Спасибо, – искренне ответила она и, собравшись с мыслями, а заодно и набравшись храбрости, задала, похоже, давно мучивший ее вопрос.
– Простите, но что здесь делает он? – и она не очень вежливо, но при этом необычайно нежно, будто гладя воздух, проведя рукой, указала в моем направлении.
– А в чем дело? – не понял вопроса корнол. – Он мой напарник, компаньон. В Лесу без этого очень сложно.
– Да, я это понимаю, – все еще настороженно продолжила свои расспросы девушка, – но император знает об этом?
– А зачем ему это? – в недоумении уставился на нее Лениавес, и было видно, что он действительно не понимает, что же от него хочет эльфийка.
Видимо, разглядев это его непонимание, Эрея уже с какими-то внутренними сомнениями и все возрастающим в глазах и на лице недоумением очень тихо, будто прошептав про себя, спросила:
– Что здесь делает сын императора Лекарта Седьмого?
Поперхнулся не только я, но и корнол. Таким удивленным и выразительным был его взгляд. Да мне и самому еле удалось сдержать невозмутимое выражение на своем лице. Ведь я вроде как не понимаю их речь.
«Ну, теперь, по крайней мере, мне понятно то удивленное выражение лица, с которым она все время смотрела на меня», – еле вползла в мою голову медлительная мысль, пораженная неожиданной новостью.
– Живет он тут, – все еще не мог прийти в себя Лениавес, но потом будто осознав только что произнесенное, он исправился. – Простите, но вы несколько сбили меня с толку своими словами. Я могу вас уверить, что это не он. Я имел честь быть представленным семье императора несколько месяцев назад, мой друг совершенно не похож на него. Насколько я знаю, наследный принц еще по крайней мере две недели назад был в столице. Он, так же как и вы, должен был поступать в Академию магии империи Ларгот и стать студентом факультета рейнджеров.
Девушка приподняла руку, останавливая речь Лениавеса, и попросила его дослушать ее до конца.
– Я не говорю о наследном принце. С ним я тоже хорошо знакома. И я вижу, что это не он. Сейчас речь идет о младшем сыне императора.
– Но ведь он пропал больше десятка лет назад, – возразил ей корнол.
– Да, я знаю, – ответила ему Эрея, – и вот представьте себе мое удивление, когда я вижу его прямо перед собой, посреди мёртвого города древних магов, затерянного в глуши Гигантского Леса.
И девушка новым взглядом окинула мою фигуру.
– Да, это он, – будто для самой себя повторила она, – вырос, возмужал, очень сильно изменился, но это он.
– Но почему вы в этом так уверены? – попытался выведать у нее Лениавес.
На несколько мгновений Эрея задумалась, а потом выдохнула и, набравшись сил, выпалила на одном дыхании:
– Потому что я принцесса Эрея, дочь великого князя Лесного княжества Элея Третьего. – И гордо, даже как-то свысока взглянула корнолу прямо в глаза, на которого, правда, этот жест не произвел совершенно никакого впечатления, в результате чего она несколько замялась и стушевалась, но потом все же взяла себя в руки и так же на одном дыхании произнесла: – А еще я знаю это потому, что этот хуман – пропавший нареченный жених моей племянницы. И потому что в его ауру вплетен наш родовой герб. А так было сделано лишь единожды, когда провели обручение принца Ар’Тура и принцессы Теи.
Сильнейший звон от падения моей отвисшей челюсти продолжал звучать у меня в ушах.
Лениавес ошеломленно хлопал глазами.
«Вот это да, – раздумывал я, – вот это я попал».
Меня с кем-то спутали. И спутали очень даже основательно. Да не просто с обычным крестьянином или дворянином, а с кем-то, принадлежащим королевскому или императорскому роду.
«Во что я вляпался?»
А «где-то там» раздался тихий и хрипловатый смех.
«Это только начало, мой мальчик. Только начало», – прошептала тишина, укрытая покрывалом мрака в одном из самых нижних и закрытых планов реальности.
Вероятно, падение моей челюсти и звон от этого события были не так заметны со стороны, как я думал первоначально, или они вообще являлись лишь плодом моего воображения, так как на мою реакцию от прозвучавшего известия, которым обрадовала нас Эрея, никто не обратил совершенно никакого внимания. Понял я это потому, что Лениавес, встрепенувшись, повернулся ко мне и первым делом постарался что-то разглядеть в моем лице. Но, похоже, так и не найдя того, что искал, опять повернулся к девушке.
– Я не сомневаюсь в ваших словах, принцесса, но вы в этом точно уверены?
– Да, – ответила она, – я присутствовала при заключении этого политического тройственного брачного союза, и хоть я тогда была еще мала и сама мало чем отличалась от обрученных, но процедуру инициации запомнила очень хорошо.
Что-то зацепило меня в ее фразе, но я так и не мог понять, что настолько резануло мой слух. И, похоже, не только меня одного.
– Стойте. Что еще за тройственный союз? – вдруг удивленно, прервав ее, проговорил корнол. – Насколько я знаю, заключение брачного договора подразумевает две стороны. Или я что-то не понимаю?
«Точно, это оно», – подумал я, это была та мысль, что старалась ускользнуть от меня.
Мне тоже стала интересна эта маленькая деталь, хоть первоначально я и не обратил на нее никакого особого внимания, пока корнол не упомянул о ней. Я-то не знал, что это что-то необычное, кто этих эльфов поймет, но если рассуждать логически, то мой друг был прав.
«Брачный договор обычно заключается между двумя сторонами».
Видимо, эта оговорка у девушки вырвалась случайно. Она и сама все еще не полностью пришла в себя от всего пережитого ранее и, похоже, все еще не могла сосредоточиться, успокоиться и начать полностью контролировать свои слова, эмоции, мысли и реакции.
Хотя, может, она сама по себе не была такой уж матерой интриганкой, чего мне почему-то очень хотелось.
Правда в это очень слабо верится, особенно если учесть ту обстановку, в которой она родилась, жила и вращалась. Королевский двор не то место, где можно оставаться простодушной и недалекой личностью. Если кто-то хочет там выжить, то этот некто должен впитывать мастерство хитрости и интриг с молоком матери, а потом оттачивать его всю оставшуюся жизнь. А жизнь у эльфов из тех немногих фактов, что мне известны, должна быть очень долгая.
Но как это ни странно, замечание Лениавеса попало в цель.
Девушка очень смутилась, и мне даже показалось, что она готова провалиться на месте, лишь бы не отвечать на поставленный вопрос. Однако корнол с ожиданием и настойчивостью продолжал смотреть на нее. И Эрея сдалась.
– Только не говорите ему этого, – очень тихо попросила девушка Лениавеса, осторожно указав взглядом в мою сторону.
«Ну а теперь-то я чем ей мог не угодить? – подумал я. – Уж разобрались вроде как во всем. Или не во всем?» – закралась мне в голову подозрительная мыслишка.
Между тем девушка продолжила говорить.
– Пожалуйста, – обратилась она к Лениавесу, – прошу вас. Вы аристократ. Высокородный. Вы из нашего общества. Вы поймете меня, – в ее словах не было никакой патетики или заламывания рук, простая констатация факта и просьба о помощи и понимании к Лениавесу. – Мне очень трудно это сказать малознакомому корнолу. Но без этого не будет дальнейшего доверия между нами. Поэтому я очень надеюсь на ваше благородство. А это значит, дальше все будет зависеть от того, что вы решите сказать своему другу. – И поясняя свои слова, на немой вопрос, промелькнувший на лице корнола, сказала: – Я наблюдала за Багом все то время, пока мы говорили с вами. Он нас не понимает.