– Да, – ответил юный артефактор.
– Тогда все. Иди. Приятного вечера, – попрощался с ним Старс.
– До свидания, – ответил все еще ошеломленный молодой хуман и вышел в приемную.
Как только за ним закрылась дверь, Лерак спросил:
– Ну, что ты думаешь?
– А что тут думать, – тихо проговорил ректор, гладя в окно, – это прорыв. Похожих открытий не было уже более трехсот лет. Если сможем раскрутить эту теорию дальше и сохранить в тайне ее суть, то тогда конкурентов в артефакторике у нас не будет. Только необходимо разработать маскирующее плетение, чтобы со стороны не было заметно реального состояния и структур плетений наших артефактов. И это на тебе.
– Я понял. Но тут лучше бы привлечь Лениавеса. В этом ему нет равных.
– Я бы привлек, – с сожалением проговорил ректор, – но о нем не слышно последние две недели, куда-то пропал с одним из своих друзей.
– Понятно, – сказал эльфар, – тогда…
Однако на этом месте он замер и замолчал, потом мгновенно побледнел и, вскочив с кресла, метнулся к выходу из кабинета. Но у двери все же остановился и, обернувшись, произнес:
– Я в посольство. На караван, следовавший из княжества в империю, было совершено нападение над нейтральной территорией Леса. Подробности не известны.
И совсем тихо добавил:
– Среди них была Эрея.
А затем выскочил за дверь.
«Что произошло? Какое нападение? Кто и что хотел этим добиться? Почему нападение было совершено в Лесу?» – шквал вопросов завалил ректора. Но главным все же был тот, от которого во многом теперь могли зависеть судьба и будущее империи.
«Жива ли младшая дочь князя эльфаров?»
Задумавшись над свалившимися на его голову новостями, Старс как-то незаметно для себя отключился от реальности.
Уже решив, что больше его сегодня удивить нечем, он случайно покосился на письменный стол и обратил внимание на непонятно как оказавшиеся там конверты с корреспонденцией, доставленной из Канцелярии императора.
«Как я задумался, – удивившись, отметил он факт появления писем в своем рабочем кабинете, – даже не заметил, как секретарь входила ко мне и занесла документацию».
Машинально разложив их на столе, он одним плавным и длинным движением вытянул бросившийся в глаза конверт, опечатанный оттиском перстня императора с внедренными в печать слепками ауры Лекарта и ауры получателя. В данном случае им являлся сам Старс.
– Это еще что такое? – пробормотал он, поднося руку к артефакту, в который превратили сургучную печать, и создавая плетение для инициализации проверки слепков, внедренного в печать и его собственного.
«Такие письма, как правило, касаются государственной безопасности или вопросов ее затрагивающих, – задумался ректор, он не мог вспомнить, когда последний раз получал подобные письма, находясь на данной должности, но быстро перебрав все значимые события в своей памяти, понял: – Никогда не получал».
Да и раньше ему приходилось иметь с ними дело, работая совершенно в другом ведомстве и заведении.
«Что там?» – затаив дыхание и сломав печать, после того как плетение по уничтожению письма перешло в неактивное состояние, он вскрыл его. Но еще до того как прочесть письмо, понял, о ком в нем пойдет речь.
Из конверта выглянул специально оставленный край гербовой бумаги со сложным и своеобразным узором. Единственным применением этого листика служила проверка, попал ли конверт в нужные руки или нет. А информация, которая в нем содержалась, могла касаться деятельности единственных существ, обитающих в империи, да и по всему остальному миру, которые подчинялись напрямую приказам только двух разумных на всей Ареане, и среди них, как это ни удивительно, не было ни одного монарха.
Осторожно вынув послание из конверта, он начал читать, хотя написано было всего две строчки.
Письмо начиналось такими словами: «Мальчик мой…»
Ровный и такой знакомый подчерк заставил ректора оглядеться вокруг и поставить полог молчания, изолировать комнату от возможности внешнего проникновения и чужого любопытного взгляда.
«Помоги им. Благодарю».
И все, больше на этом листе не было ничего. Ни подписи, ни каких-то дополнительных инструкций. Ничего.
Но этого и не требовалось. Старс знал и автора этого послания, и тех, о ком в нем шла речь. Но он не понимал, в чем им могла понадобиться его помощь. И понимал он то, что император в курсе того, о чем его просил написавший, ведь печать на конверте принадлежала ему.
Поэтому ректор Академии вышел из своего кабинета в приемную и спросил секретаря, миловидную молодую девушку, несколько лет назад окончившую Академию и ставшую специалистом в магии разума, да так тут и оставшуюся в качестве его личной помощницы и по совместительству одной из его главных советниц. Слишком уж неоднозначным и неординарным было мышление этой юной симпатичной особы.
– Реа, – обратился к секретарю ректор, – кто доставил этот пакет?
И он показал девушке распечатанный конверт.
– Молодой хуман, правда, не слишком похожий на курьера. Он передал мне все документы и вышел в коридор, – ответила она. – Что-то случилось?
– Не знаю, – ответил ректор, – просто хотел кое-что у него уточнить. Видимо, придется подождать.
– Секундочку, граф, – встрепенулась девушка, – по-моему, он все еще в коридоре, я не слышала, как хлопала входная дверь.
И она выскочила за дверь.
Старс не успел сказать, что если это тот, о ком он подумал, она бы ничего и не услышала.
«Странно, почему ее не удивило, что и мыслей этого „курьера“ она не слышала».
Между тем задумался он о своей помощнице, которая славилась своим любопытством и наблюдательностью, но потом решил, что так обычно и происходит с теми, кому они встречаются. Если у них нет на то желания, то их и не замечают.
Ректор все больше убеждался в том, что конверт сюда доставил один из его бывших знакомых.
– Граф, он тут, – радостно вбежав в приемную, сообщила девушка. – Пригласить?
– Конечно, – ответил ректор и стал с интересом ожидать, когда войдет обещанный курьер.
Вот дверь приоткрылась, и в комнату втек плавно перемещающийся субъект, которого принять за обычного курьера мог только слепой.
«Чего, кстати, Рея и не сделала», – вспомнил он ее слова.
– Так я и думал, – пробормотал ректор себе под нос, когда увидел вошедшего молодого хумана.
– Добрый день, мессир, – обратился к нему тот.
– Добрый, – не очень-то и вежливо ответил ему Старс. Затем кивнул головой в направлении двери в свой кабинет, при этом заметив засверкавшие любопытством глаза девушки, сидящей у стены за столом.
– Не смей, – сказал он ей, проходя мимо.
– Да я и не думала, – пролепетала она, потупив взгляд.
«Да, как же…» – прокомментировал про себя услышанные слова Старс, зная ее характер. А поэтому, как только дверь за ним закрылась, он поставил полог молчания, а потом, что-то прикинув, вообще включил полную защиту комнаты от визуального и магического наблюдения.
Неторопливо подойдя к своему креслу, он постоял несколько минут, глядя в окно, на уже успокоившуюся толпу сейчас что-то мирно обсуждающих студентов, и на какого-то молодого студента, который очень бурно и увлеченно в этот момент что-то рассказывал одному из стихийников.
«Интересно, о чем у них идет такой оживлённый спор», – отстранённо размышлял ректор, всеми силами стараясь отдалить момент предстоящего разговора. И не потому, что ему был неприятен стоящий позади него хуман, нет. Он не хотел возвращаться к воспоминаниям, связанным с ним и такими, как он. Но приемный отец попросил его о разговоре с ними, и отказать ему он не мог.
А поэтому он повернулся к своему гостю и спросил:
– Грах, не ответишь, почему глава одного из кланов вампиров и самый опасный убийца Лароса подрабатывает обычным курьером?
Старс не ошибся. Хоть хуман, стоящий перед ним, сейчас и не напоминал того опасного вампира, о котором шла речь, но ректор точно знал, кто находится перед ним. Слишком хорошо он был знаком с этим конкретным вампиром, в частности, и воинами клана Теней, лучшими убийцами континента, а возможно и всего мира. Он знал, куда и как необходимо смотреть.
Их он бы узнал всегда. Слишком многое его связывало с ними, с его бывшими подчиненными. Его случайно ставшим родным кланом.
Вампиры, такие, как стоящий перед ним, и совершенно другие, похожие и не похожие на него. Простые, высшие и маги. Патриархи и бойцы. Обычные члены клана и его приемные дети.
Странная и необычная раса. Одна из немногих, появившихся в мире самостоятельно, а не в результате экспериментов, проводимых Древними. Раса, которая в результате неизвестного катаклизма была вынуждена кардинально изменить свою суть и сущность. Раса, научившаяся чувствовать энергию жизни и кровь живых существ. Раса, для своего выживания не нуждающаяся ни в слухе, ни в осязании, ни в зрении, ни в обонянии. Раса охотников. Раса убийц.
Кем они были раньше, не известно, но внешне они неотличимы от хуманов, особенно северян. Только несколько более светлокожие. Сказывается привычка обитать во тьме и сумраке, привычка избегать солнечного света. Но это не из-за солнца как такового, оно для них не опасно, как думают многие, оно просто очень неприятно для их сверхчувствительных глаз.
Это была раса, любой потомок которой становится вампиром, независимо от того, кем были его родители, главное, чтобы один из них нес в себе измененную кровь детей ночи, как их еще иногда называли.
И эта их черта была очень похожа на хуманов, которые тоже могут иметь потомство совместно с любой расой разумных, обитающих в мире. Но, как у всех долгоживущих, дети рождались у них очень редко, даже реже, чем у эльфаров. И поэтому за воспитание и безопасность своего потомства ответственность нес весь клан.
Никто и никогда не оставит ребенка в беде, это Старс узнал на собственном опыте, и такое отношение к семье он впитал с тех пор, как начал осознавать себя, а возможно, еще и раньше.