— И что это, спрашивается, значит? — гадала Фриборд. — Что именно мы должны допустить?
— Или кого, — добавил Дир.
Планшетка уже металась между буквами И, Д, Т, И.
— Идти? — пробормотал Дир.
Троли поморщилась и поднесла пальцы к вискам. Мигрень нанесла коварный удар исподтишка. Стоило ей убрать руки, как планшетка слетела с доски, спорхнула на пол, завертелась и замерла.
Кейс участливо положил руку на плечо Троли.
— Что с вами? Что случилось?
— Придется на этом закончить. У меня голова раскалывается.
— Ужасно жаль, — посочувствовал Кейс.
Фриборд все твердила, уставясь на дощечку:
— Принять. Идти... Какого хрена это значит?
— А что бы ты хотела, чтобы это значило? — холодно буркнул Дир.
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что это ты ее двигала, Джоан!
— Бред!
— Намекаешь на то, что это миссис Троли? Немыслимо!
Фриборд вскочила и отошла от стола.
— С меня довольно, братцы. Все. Адью!
— Куда ты, любовь моя? — окликнул Дир.
— Не знаю. Мне все равно. Может, погуляю. Хоть свежего воздуха глотну.
Стук ее каблуков постепенно затихал. Входная дверь открылась и закрылась. Фриборд исчезла. Кейс повернулся к Троли. Она оперлась локтями о стол и крепко сжала виски ладонями.
— Как голова? — с искренним состраданием шепнул он.
— Чуть получше.
Дир перевел взгляд с нее на Кейса.
— Мы закончили? — процедил он.
— По-видимому, да, — заверил Кейс.
Дир величественно выпрямился.
— Мистер Кейс, миссис Троли, позвольте поблагодарить вас за эти невероятно волнующие моменты. Никогда я еще так не радовался жизни, с тех самых пор, как один мой приятель уговорил меня перепрыгнуть через глубокую расселину в монгольских степях. Но теперь прошу извинить, мне нужно срочно позвонить.
Писатель поспешно повернулся и направился к лестнице. Кейс внимательно проследил, как он поднимается по ступенькам и исчезает в своей комнате, и только потом вновь взглянул на Троли.
— Попросить Морну принести аспирин?
— Н-нет, — заикаясь, выдохнула она.
— Не слишком удачный вечер, не находите?
Троли кивнула. Кейс смерил ее оценивающим взором и легонько коснулся плеча.
— Это вы двигали планшетку?
Троли уронила руки на стол и непонимающе уставилась на него.
— Что?
— Разумеется, бессознательно. Считаете, что стали причиной гибели своей дочери Бети? Что это вы — убийца?
Анна ошеломленно заморгала.
— Даже не знаю, что сказать, — выдавила она.
— Когда ваша дочь умерла... — начал Кейс.
Но она оборвала его на полуслове.
— Я никогда не называла вам ее имени.
Фриборд медленно брела вдоль берега, по давней привычке опустив голову и глубоко сунув руки в карманы джинсов. Тяжелые мысли терзали ее, не давали покоя. Она чувствовала себя не в своей тарелке. На душе скребли кошки. Сердце противно ныло, а в самой середине словно тлел крохотный, но ядовитый огонек, будивший в ней ощущение собственной никчемности, растерянности и страха. Причина была слишком хорошо известна.
Это все гнусный извращенец Кейс со своими дерьмовыми мартини. И со своей дерьмовой книжкой. Зачем только она ее читала?
Фриборд внезапно замерла и подняла голову.
Что-то неладно. Она это чувствует.
Тишина! Ни единого звука кругом! Она слышит, как бьется ее пульс, и ничего больше.
Бред какой-то!
Фриборд попыталась разглядеть деревню на противоположном берегу. Тумана не было, ночь выдалась ясная. Должны же быть там огни! Странно, везде полнейшая тьма. Она посмотрела на юг, в сторону Манхэттена. И тут глаза ее едва не выскочили из орбит от ужаса и шока. Она не помнила, сколько простояла вот так, в оцепенении.
— Что?! — неверяще выкрикнула она наконец и, вне себя от страха и недоумения, бросилась бежать к дому.
Глава 11
Задыхающаяся Фриборд ворвалась в холл, захлопнула за собой дверь и, обессилев, прислонилась к ней. Свет во всем особняке почему-то стал меркнуть.
— Терри, — негромко окликнула она и, не дождавшись ответа, осторожно заглянула в гостиную.
— Терри! — повторила она уже громче, оглядываясь по сторонам.
— Доктор Кейс! Анна!
Молчание словно давило на нее со всех сторон. Никого и ничего. Фриборд метнулась к библиотеке, наскоро осмотрела ее, забежала за стойку и, налив полстакана ржаного виски, наспех проглотила, пытаясь собраться с мыслями. И тут напряжение, словно ножом, прорезали скрип заржавленных петель и скрежет камня о камень, исходившие откуда-то снизу, прямо из-под ее ног. Скованная ужасом Фриборд, однако, нашла в себе силы метнуть быстрый взгляд под лестницу.
Дьявол!
Дверь, ведущая в склеп, была открыта.
Фриборд почти швырнула стакан на стойку и выскочила из библиотеки.
— Терри! Терри! Где ты шляешься, мать твою! Или ты наверху? Терри! Доктор Кейс!
Взлетев по ступенькам, Фриборд подошла к комнате Дира и постучала.
— Терри, — еще раз позвала она и, не дожидаясь ответа, вошла.
Дир укладывал вещи в лежавшую на кровати сумку.
— Входи, не стесняйся, — язвительно бросил он, не поднимая головы.
Фриборд с силой хлопнула дверью.
— Я начинаю думать, что ты прав, — дрожащим голосом пролепетала она, садясь на постель.
Дир продолжал молча складывать рубашки.
— Я начинаю думать, что призраки действительно существуют, — продолжала она.
Дир воздел руки к небу и, поспешно повернувшись к ней, взвизгнул:
— Но я совсем не желаю оказаться правым!
— Я умираю от страха, Терри. Умираю. Взгляни. Она вытянула руки.
— Видишь, как трясутся!
Она не преувеличивала. Пальцы так и ходили ходуном. Дир застегнул молнию и, сев рядом, осторожно сжал ее ладони в своих.
— Дорогая моя! Милая бедная Джоан, — взволновался он. — Ты в самом деле смертельно напугана.
Краем глаза Фриборд заметила лежавшую на тумбочке трубку, откуда доносились приглушенные гудки.
— Хочешь дозвониться до лодочника, Терри?
— Пытаюсь. Скажи мне, бесценная моя, что случилось? Ничего не скрывай.
— Выгляни из окна.
— У меня нет окна.
— Верно. Ну и в дерьмо мы вляпались, Терри!
— О чем ты, Джоан?
Фриборд скорчилась и приложила руку к груди, будто пытаясь отдышаться.
— Я вышла к берегу, — запинаясь, бормотала она. — Небо совсем ясное, звезды, луна и все такое. Только города нет, Терри! Ни домов, ни крыш, ни огней, ничего! Манхэттен исчез! Господи, Терри, что здесь происходит? Какая я была дура, когда...
Она осеклась. Что-то изменилось. Взгляд Фриборд упал на трубку.
— Что? — всполошился Дир. И увидел, куда она смотрит.
— Звон. Он прекратился.
И вот теперь они по-настоящему оказались в вакууме. Вакууме, говорившем о полном конце. О том, что какая-то часть существования, некая не слишком приятная глава завершилась. Настает время для новой, потусторонней. Чуждой. Враждебной. Дир встал, поднял трубку, медленно поднес к уху и, немного подождав, бережно положил на рычаг.
— Все, — глухо сказал он.
Свет стал постепенно гаснуть, и где-то в глубине дома возник настойчивый стук, словно в стену била огромная, обернутая в бархат кувалда. Фриборд обратила окостеневший взор к Диру.
— Терри?
Грохот становился все громче, постепенно подбираясь к комнате.
— Господи, что это, Терри? Что?!
— Не знаю.
Фриборд охнула и прижалась к нему.
— ЭТО поднимается по ступенькам!
— Дверь заперта?
— Нет, — помотала головой Фриборд. — Нет!
— О Господи милостивый, — пробормотал Дир.
Фриборд судорожно вцепилась ему в руку.
— Иисусе, Терри, держи меня! Держи! Я боюсь!
В ее глазах стоял страх обиженного, постоянно унижаемого, беспомощного ребенка. Терри обнял Фриборд и крепко прижал к себе.
— Не бойся, — прошептал он, — все хорошо.
Она бы поверила ему, если бы не бешеный стук сердца.
Оба уставились на дверь.
Гром набирал силу и неумолимо приближался.
— Это в коридоре, — завопила Фриборд. — Оно идет сюда!
— Ш-ш-ш, Джоанн, — прошипел Дир. — Оно может не знать, что мы здесь. Не шевелись! И чтобы ни звука!
За какие-то мгновения он вспомнил все истории о призраках, какие читал и видел, о всяком мыслимом и немыслимом зле, существующем на деле и в воображении всех живущих на земле фантастов. Злоба? Нет, совсем не это надвигается на них. Он ощущает всеми фибрами души ненависть, неумолимую, ужасающую, сметающую все ярость.
— Иисусе! — снова охнула Фриборд.
Стук затих прямо у двери.
— Боже милосердный, — заклинал Дир, — дай мне лишиться чувств! Пожалуйста, повергни меня в небытие хотя бы на полчаса!
Ледяной поток энергии, омерзительной, гнусной, взбесившейся, волнами захлестывал комнату. Чье-то присутствие у двери становилось ощутимее, неподвижность как бы сгущалась. Через минуту раздался едва слышный скрежет, глухое постукивание, словно чьи-то пальцы ощупывали дверную раму. Фриборд сунула в рот кулак, чтобы удержать вопль. В глазах ее стыли слезы. Потом звуки прекратились, и наступило зловещее молчание. И тут оба вскрикнули: что-то с оглушительным треском ударилось в дверь, раз, другой, неутомимо, неустанно, непрерывно. Торжествующе.
— Доктор Ке-е-е-ейс! — панически завопила Фриборд.
Грохот мгновенно смолк, и голос ее, словно обескровленный, замер в холодном легком воздухе комнаты. Дир ощутил, как ее трясет.
— Ничего, все скоро кончится, — прошептал он, гладя ее по щеке.
Откуда оно берется, это смехотворное мужество? Где причина? Я никогда не слыл храбрецом,подивился он. Ему в голову не пришло, что ответ совсем прост. Любовь. Всего лишь любовь.
Дир прислушался. Звук. Слабый скрип металла. Он поднял глаза и охнул: дверная ручка поворачивалась!
Дир поспешно закрыл ладонью глаза Фриборд и попытался вспомнить покаянную молитву. Ручка замерла и стала вертеться в обратную сторону, но зато немедленно возобновился стук, на этот раз более тихий и размеренный, как биение сердце. Он удаляется! Становится все глуше и глуше, замирая на расстоянии!