– Шеф… – почему-то предостерегающе начал Кремер.
– Надо, Витя, надо, – сказал Башкирцев. – А то Вадим до сих пор думает, что здесь обычная виртуалка…
3
После обмена этими двумя малопонятными репликами Витька и Андрей Ильич неожиданно оба впали в виденное уже Луниным состояние: неподвижная поза, ничего не выражающие лица, взгляд, направленный в себя…
Продолжалось это всего несколько секунд.
– Как знаете, Андрей Ильич… – Витька покачал головой.
– Надо, Витя, – повторил Башкирцев. – Иначе он так и будет считать все это игрой.
Лунину надоело стоять за болвана, и он спросил:
– Что за чердак?
– По аналогии с погребом, – ответил Башкирцев. – Раз есть погреб – значит должен быть и чердак. Логично?
– Логично, – сказал Лунин. – И что?
– Там время заторможено, – пояснил Кремер. – В сто раз. И там кое-что находится, что тебе, безусловно, полезно будет посмотреть. Вот только я не думаю, что сейчас это хорошая идея. До старта осталось тридцать шесть часов. А на транскомпрессию нужно помнишь сколько?
– Сутки, – ответил Вадим.
– Это в камере. А сколько времени в хронопогребе и в реале?
– Ну, две недели и час примерно – соответственно… Упс! – до Вадима дошло, и он посмотрел на Башкирцева.
– А мы не будем пользоваться переходной камерой, – сообщил тот.
Кремер тяжело вздохнул.
– Вот поэтому я и против, – сказал он.
Вадим ничего не понял.
– Мне кто-нибудь объяснит? – спросил он недовольно.
– Терпи, Димка, – неожиданно проявил сочувствие Кремер. – Это и есть нестандартная адаптация. Ты ж пока так ни черта про нас и не знаешь. Вот всплыла очередная новость.
– И в чем же она заключается?
– В том, что Андрей Ильич хочет тебя через ноль переключить…
– Это как? – Лунину эта затея отчего-то сразу не понравилась.
– Это значит выключить у тебя в блоке комп, вынуть носитель из стойки, где он находится сейчас, и переткнуть в ту, где находятся блоки «чердака», – пояснил Башкирцев. – Технически такая возможность предусмотрена. Займет она где-то четверть часа. И комп сразу заработает на той же скорости, что и остальные в группе. Беда в том, что эта операция связана с очень неприятными ощущениями…
– Какое, нафиг «неприятными»! – перебил Витька. – Это ж эквивалент клинической смерти! Только еще хуже!
– Погодите! – решительно встрял Вадим. – Я ничего не понимаю! А как нас в чемодане-то тогда возили?
– Там нас никто не выключал! – напомнил Кремер. – Там время тормозили всего лишь в десять раз! А тут – полная остановка! Ты представляешь, что это такое? Абсолютная сенсорная депривация! Никаких ощущений – вообще. Притом, что сознание у тебя останется.
– Ну и что? – спросил Лунин.
– Да свихнешься ты на хрен за эти пятнадцать минут! Вот что!
– Ну, Виктор, не преувеличивай! – возразил Башкирцев. – Это вся операция по перестановке займет пятнадцать минут. А реально время отключения составит что-то около минуты всего. Не наводи на Вадима панику! И никакая это не клиническая смерть – ты это прекрасно знаешь…
Витька безнадежно воздел брови и засопел, всем видом выражая неодобрение.
– А что – обойтись никак нельзя? – спросил Вадим.
– Можно, конечно… – Башкирцев вздохнул. – Только с этой экспедицией следующий раз неизвестно когда будет. А я бы очень хотел тебя туда сводить.
Лунин посмотрел на Кремера, но тот лишь сокрушенно покачал головой.
– Да что там хоть такое? – задал вопрос Лунин, уже понимая по прошлому опыту, что ответа не получит. Так и оказалось.
– Да если б можно было рассказать – стал бы я тебя туда тащить? – посмотрел на него Башкирцев. – Конечно, ты можешь отказаться. Но лучше бы тебе там побывать…
Вид при этом, что у него, что у Кремера был какой-то странно одинаковый. Несмотря на, казалось бы, разногласие, оба они явно хотели, чтоб Вадим побывал на этом самом «чердаке». Вадим поизучал их пасмурные лица и со вздохом сказал:
– Ладно… Ведите. Вивисекторы…
4
Витька оказался прав. Вадим убедился в этом почти сразу же, как только руки неведомого ему техника где-то там, в реальном мире, остановили работу процессора.
Все просто исчезло.
Не осталось ни окружающего, ни самого Лунина. Ни рук, ни ног, ни туловища. Даже пошевелить было абсолютно нечем. Последнее почему-то особенно произвело на Вадима впечатление. Причем не по причине отсутствия ощущения тела. Просто, собравшись было, как обычно, изречь самому себе что-нибудь по этому поводу, Вадим неожиданно обнаружил, что голосовые связки ему не повинуются. А в следующий момент сообразил, что и удивиться по такому случаю тоже не получается. То есть удивиться-то, как раз получилось. А вот выразить это удивление – нет. Отчего Вадим испытал весьма неприятный дискомфорт. Сродни впечатлению человека, увидевшего во сне, что он заживо похоронен, от этого пробудившегося и обнаружившего, что – и на самом деле…
Кошмар, одним словом. И кошмар этот продолжался целую вечность. Потом вечность схлопнулась. Превратилась в точку, в ничто, в ноль, стала еще меньше и начала расширяться обратно до бесконечного размера. Вокруг разлетались во все стороны элементарные частицы, от скорости превращаясь в звезды и галактики и собственной тяжестью разверзая бездну, куда рушилось все, в том числе и продолжавший оставаться лишенным подвижности Лунин. И это тянулось еще одну бесконечность времени. А затем снова вывернулось наизнанку. И понеслось по новой – неизвестно куда, неизвестно зачем, неизвестно как. Сколько раз его схлопывало до состояния точки и размазывало по Вселенной – он не мог бы сказать даже под пыткой. Да и кто он сам такой – тоже. Он не помнил ни имени, ни фамилии, ни планеты Земля. Он – просто был. Или не был – когда схлопывался. А потом был снова. И снова – не был. И это было непереносимо…
Все кончилось совершенно внезапно. По глазам ударил свет, что-то пронзило тело – раз, другой… И Лунин вдруг понял, что лежит на столе томографа – как в день своего прибытия в этот мир – а над ним стоит Башкирцев с инъектором в руке. Лунин рывком сел.
– М-мать! – сказал он. – Что это было?
– Ничего, – ответил Башкирцев. – Чистая психика. Наши эскулапы называют это «дыханием вечности». Или «циклами Брамы». Сознание так реагирует на полное отсутствие впечатлений. Ты как себя сейчас чувствуешь?
– Да вроде все нормально, – Лунин покрутил головой, пошевелился, ощупал себя. – Я здесь, а не на том конце Вселенной.
– Тогда вставай! – Башкирцев отложил использованный инъектор в сторону. – У нас всего пятнадцать минут – не будем тратить их попусту!
Вадим слез со стола. Они и в самом деле находились в точно таком же помещении, в каком Кремер встречал Вадима после записи. Только саркофагов здесь было два, а не один, как прошлый раз. Они вышли в коридор и так же, как и тогда, добрались до мембраны. Башкирцев шагнул в нее. Лунин – следом.
И окунулся в теплую черноту южной ночи.
Теплый ветерок нес запахи моря, травы, нагретой земли… Через разрывы облаков светила огромная и яркая луна – уже усвоенный Луниным признак искусственной реальности: луна была больше в несколько раз, как и здешнее искусственное солнце. Где-то в темноте отчетливо и оглушительно стрекотали цикады. Лунин с Башкирцевым стояли на вершине холма, рядом с каменной глыбой, на которой чернело пятно телепорта. Вдали перед ними, поднимаясь к горизонту, составленному линией облаков, серебрилось море. Морскую гладь обрамляла изогнутая дуга залива, с одной стороны ограниченная обрывистым мысом, а с другой – горой, очень похожей на Аю-Даг. Ландшафтные дизайнеры явно вдохновлялись крымскими рельефами. Белые корпуса зданий по берегам бухты только дополняли эту картину.
– Ночь здесь, – сказал Башкирцев. Хотя это и так было понятно. – Жалко. Днем было бы лучше. Но ладно… Нам – туда… – Он кивком указал Лунину примерно на середину бухты. – Поторопимся!
Вадим хотел было поинтересоваться, как это у них получится за пятнадцать-то минут, но не успел. Башкирцев ухватил его за плечо выше локтя, шагнул вперед… И Вадим, раскрыв рот, увидел, как земля ушла из-под ног, в ушах загудел ветер, а берег бухты с белыми пятнами зданий стремительно понесся навстречу.
– Некогда нам пешком ходить! – сквозь свист набегающего потока прокричал Башкирцев, каким-то непонятным образом направляя полет на площадку перед одним из корпусов, по виду напоминавших санаторий.
– А… да… Ага… – только и смог выдавить из себя Вадим.
В следующую секунду ноги их коснулись земли.
5
– Черт! Блин! Как вы это?!.. – удивился Лунин, ежась от пробравшего его холода: встречный ветер на такой скорости был совсем даже не теплым.
– А ты все еще думаешь, что дышишь воздухом здесь? – усмехнулся Башкирцев. И в этом, похоже, не было никакой шутки. Но додумать данную мысль до конца у Вадима времени не оказалось.
– Идем! – кивком позвал его за собой Башкирцев, устремляясь к входу в здание.
Лунин побежал следом. Они почти ворвались в вестибюль, где возле похожей на гостиничную стойки перед мониторами сидела средних лет женщина в белом халате. При их появлении она удивленно вскинула голову.
– Андрей Ильич? Что случилось?
– Ровным счетом ничего, Валюша! – поторопился успокоить ее Башкирцев. – Просто я обещал прошлый раз Петьке подарок – да забыл. А сейчас придется к астероидам лететь на черт знает сколько времени. Вот я и решил на потом не откладывать…
– Но почему ночью?.. – брови дежурной сошлись на переносице. Она строго посмотрела на Башкирцева, потом на Вадима.
– Валентина, – быстро сказал Башкирцев. – У нас совсем почти нет времени. Можно я к Петьке пройду?
– Да ведь спят они все… – неуверенно ответила Валентина.
– Да я тихонько! Будить никого не буду! Только подарок положу, посмотрю на него – и уйдем тотчас же.
Женщина еще раз перевела взгляд на Вадима.
– Товарищ со мной, – проинформировал Башкирцев. – Он тоже тихо. Честное слово. Утром вы Петьке скажете, что я был. Все будет отлично!