– Как вам угодно, лорд Эшфорд. А десерт не желаете?
– Нет, спасибо. Только горячее.
– Отлично. Принести вам бутылочку из наших подвалов?
– У вас осталось Шевалье-Монтраше ла Каботт 1910 года?
– Конечно, ваша светлость.
– Хорошо. Только не слишком холодное.
Теперь, когда заказ был сделан, нужно было найти новую тему для разговора. Лилли отважилась первая.
– Как у тебя сегодня работа? – спросила она Шарлотту.
– Без всяких событий, иными словами, лучший из дней. Я полагаю, вы можете сказать то же самое, лорд Эшфорд.
– Я бы предпочел, чтобы вы называли меня Эдвард.
– А я предпочитаю обращаться к вам формальным образом, так что, пожалуйста, и не просите.
– Но Лилли называет вас Шарлоттой, почему и я не могу?
– Вы прекрасно знаете почему.
Шарлотта вела себя на самый необычный для нее манер. Обычно она воплощала собой саму вежливость и покладистость, но по каким-то причинам она была не в ладах с Эдвардом. Даже в день Рождества. Лилли исполнилась решимости вернуть разговор в более мирное русло.
– Мы перед твоим приходом говорили о моей работе в ОЛАК, – начала она. – Я верно говорю, Эдвард?
– Абсолютно, – подтвердил он. – Я даже собирался поделиться кое-какими интересными новостями с Лилли. По меньшей мере моя новость имеет потенциальный интерес.
– Выкладывайте, – сказала Шарлотта, допивая шампанское.
Эдвард вскинул бровь, услышав ее резкий тон, но продолжил без комментариев.
– В поезде из Дувра я встретил старого друга по Оксфорду. Дэвида Чемберлена. Он теперь служит в военном министерстве, хотя я не могу вспомнить, в каком качестве. Как бы там ни было, он возвращался из Франции на Рождество домой.
– И? – нетерпеливо сказала Шарлотта.
– И он сказал мне, что они разрабатывают план создания нового женского корпуса.
– Да ну, не может быть, – сказала Лилли, думая, что она ослышалась. Или во всем были виноваты два бокала шампанского на пустой желудок.
– Я говорю это совершенно серьезно. И определенно серьезно говорил и Чемберлен. Армии отчаянно нужны женщины, которые смогли бы заменить мужчин, работающих в тылу, чтобы эти мужчины могли взять в руки оружие и сражаться. Они хотят набрать десять тысяч женщин, а может, и больше.
– Не могу поверить. Когда?
– Насколько я понял, уже в феврале. И я думаю, тебе следует подать заявление сразу же, как только будет сделано сообщение об учреждении корпуса.
– И ты думаешь, меня возьмут?
– Думаю. Им безусловно нужны водители, чтобы возить офицеров, грузы и всякое такое. Ты будешь помогать, но при этом не подвергаться опасности.
Лилли посмотрела на Шарлотту.
– Что скажешь?
– Я думаю, тебе следует попробовать. Мне тебя, конечно, будет не хватать, но ты же все время искала что-то такое?
– Искала… но уже сто лет прошло с того дня, как я садилась за руль.
– Не сомневаюсь, навыки быстро к тебе вернутся, – заверила ее Шарлотта. – Тебе не обязательно становиться шофером, если уж на то пошло. Скорее всего, им будут нужны представители разных специальностей. Наверняка найдется что-нибудь такое, что тебе подойдет.
Эдвард протянул руку через стол и сжал ладонь Лилли.
– Пожалуйста, забудь, что я говорил раньше – про пушечное мясо. Правда в том, что нам катастрофически не хватает солдат. С последнего лета в моем батальоне постоянный недокомплект.
– И ты не будешь беспокоиться от того, что я буду так близко к передовой?
– Скорее всего, ты получишь место где-нибудь в Англии. Хотя мне и нравится идея твоего приезда во Францию. Мы там могли бы встречаться, когда у меня отпуск. Полюбоваться красотами Булонь-сюр-Мер и все такое, – пошутил он.
Где-то во Франции. Рядом с Эдвардом. Рядом с Робби.
– Чемберлен говорил абсолютно уверенно. Так что держи глаза и уши настороже и будь готова подать заявление, как только они объявят о наборе в корпус.
Принесли заказ, приготовленный точно так, как просил Эдвард: жареная курица, картошка по-лионски и крошечные молодые кочанчики брюссельской капусты. Лилли сосредоточилась на еде, предоставив Шарлотте и брату вести дискуссию, подчас оживленную и иногда колючую, об относительных достоинствах современного искусства.
Она ела, методически пережевывая пищу, а ее мысли витали где-то далеко, навеянные словами Эдварда. Если так оно и есть и если ее примут, то у нее появится шанс сделать что-то со своей жизнью, стать человеком, достойным дружбы и даже любви.
До февраля оставалась еще целая вечность.
– 14 –
Лондон
Февраль 1917
Найти в конце дня номер «Таймс» среди оставленных в автобусе газет не составляло труда. Строго говоря, она не имела права оставлять себе что-либо из найденного, но она не могла себе позволить тратить каждый день двухпенсовик на газету, ведь она была так экономна в том, что касалось денег. А газета так или иначе окажется в мусорном ведре.
Ее смена закончилась, и по завершении десяти долгих часов работы она теперь могла сесть, дать отдохнуть стонущим ногам, унять пульсацию в голове. Она добиралась до дома с несколькими пересадками по петляющему маршруту на восток из Уилсдена до Кадмен-тауна. Она открыла помятую «Таймс» и сразу же обратилась к списку потерь на пятой странице. Сила привычки вынудила ее читать строку за строкой. Она облегченно вздохнула, когда не нашла ни одной знакомой фамилии, вернулась к первой странице и принялась внимательно читать статьи.
И вдруг на девятой странице она нашла то, что искала, – сообщение, которого ждала с самого Рождества. Как и говорил Эдвард, правительство учредило женский корпус. Заголовок гласил: РАБОТА ДЛЯ ЖЕНЩИН ВО ФРАНЦИИ. Места в ближайшем тылу, подлежащие заполнению женским контингентом.
Ее воодушевили слова о том, что армии требуются женщины, обладающие разными навыками, и один из этих навыков – знакомство с транспортным обслуживанием. Заинтересованные лица должны получить учрежденные бланки у миссис Теннант, директора женского отделения Министерства воинской повинности.
Как только автобус остановился в Кадмен-тауне, она выскочила на улицу и побежала домой – ей не терпелось скорее поделиться этой новостью с Шарлоттой. Войдя в дом, она поприветствовала миссис Коллинз и побежала вверх по лестнице, постучала в дверь в комнату подруги, так и не сняв пальто.
– Это ты, Лилли? Входи.
– Они всё объявили, как и говорил Эдвард!
– Что объявили?
– Учреждение женского корпуса. Напечатано в «Таймс».
Она протянула газету подруге, сидевшей на стуле у огня. Шарлотта положила себе на колени вещь, которую штопала.
– Значит, учредили. Замечательно!
– Я должна немедленно подать заявление. Нельзя терять ни минуты.
– Конечно, немедленно. Но сначала сними пальто и шляпку и переоденься. Я приготовлю тебе сардинки на тост и чашечку чая, а тогда уже можешь начинать.
– Ты права, права. Я мигом. У тебя есть марки? У меня, кажется, кончились.
– У меня куча марок, – заверила ее Шарлотта. – А теперь перестань вышагивать по моей комнате в грязных ботинках, а то миссис Коллинз нам обеим отрубит головы!
Неделю спустя Лилли пришла домой с работы и обнаружила ожидавший ее пакет с бумагами. Стоя в холле в промокших пальто и шляпке, с которых на пол капала вода, она вскрыла конверт и обнаружила в нем бланк заявки и адресованное ей письмо.
Девоншир-хаус
Пикадилли
Лондон З1
Понедельник, 5 марта
Уважаемая мисс Эшфорд,
благодарим за Ваше письмо от 28 февраля. Просим Вас явиться на собеседование к доктору Чалмерс-Уотсон, нашему ведущему инспектору, в понедельник 26 марта в десять часов утра. Собеседование состоится в штабе Женского вспомогательного корпуса армии Его Величества в Девоншир-хаусе, Пикадилли.
Пожалуйста, заполните вложенные бланки и верните их мне как можно скорее. Кроме того, имейте в виду, что, если Вы успешно пройдете собеседование, Вы должны будете также пройти медицинский осмотр.
Искренне Ваша
Бланк заявления, как ей показалось, не вызывал особой тревоги, хотя она и должна была назвать род занятий отца – как ей на это ответить? член палаты лордов? – а также описание полученного образования, каким бы скудным оно ни было. Ее просили указать, какого рода работу она хотела бы получить, а также назвать имена и адреса людей, которые могли бы стать поручителями.
Одно рекомендательное письмо могла, конечно, написать Шарлотта, а вот со вторым возникали затруднения. Проблема состояла в том, что она вела такой закрытый образ жизни. Работала она только в ОЛАКе, никогда не училась в обычной школе, никогда не выходила за пределы круга знакомых и друзей ее семьи. Она прочла бланк еще раз: одно письмо требовалось от «любой женщины», а второе должно было исходить от «мэра, члена магистрата, священника, адвоката, врача или нотариуса». У нее не было личного врача, она не установила никаких отношений с викарием церкви Святого Михаила, куда они с Шарлоттой ходили на воскресные службы, и она никогда не консультировалась с юристами, отвечавшими требованиям.
Но одного врача она все же знала.
Он не понимал, как случилось, что он провел большую часть ночи, читая медицинские карты своих пациентов, заполняя бланки, готовя письма соболезнования и опять заполняя бланки. Робби скосил глаза на часы на дальней стене: почти четыре ночи. Он решил признать свое поражение и отложить на потом остаток бумаг, требовавших его внимания.
Пока он работал, принесли новую стопку писем из дома. Он подошел к ряду ящиков для почты у стола старшей медсестры, вытащил письма из своего отсека и быстро просмотрел их. Идиотские указания и требования от начальства сразу отправились в корзину для мусора. Еще пришло извещение из банка, возможно, подтверждение того, что они увеличили сумму, ежемесячно отправляемую его матери. Последним оказался тоненький конвертик с адресом, написанным таким знакомым почерком, что ему даже не нужно было переворачивать конверт и смотреть фамилию отправителя.