Пришло время честно признать ту роль, которую он сыграл в этом деле. Это он поощрял ее желание поступить в ЖВК. Да, черт побери, он ведь даже расхваливал ее способности в рекомендательном письме старшему администратору корпуса.
И теперь она приехала сюда, и что бы он ни сказал и ни сделал, изменить это уже невозможно. Он должен принять случившееся. Заставить себя принять случившееся. Так почему же ему не использовать этот поворот судьбы с благодарностью? Как дар, простой и чистый. Дар времени, которое он проведет с Лилли.
Он сможет видеть ее лицо каждый раз, когда они будут встречаться в столовой или в приемной палатке. Он сможет, не привлекая к себе внимания, разговаривать с ней, сидеть время от времени с ней за чашкой чая.
– Капитан Фрейзер? Извините, что беспокою.
Это был рядовой Диксон; скорее всего старшая медсестра отправила его по палаткам будить врачей.
– Который час?
– Почти половина десятого. Вы нужны в операционной, сэр. Только что привезли первую партию раненых.
– Спасибо. Сейчас буду.
Робби сел, свесил ноги с кушетки и начал зашнуровывать ботинки и краги. Он не ел, не спал, не мылся, и ему надо было оставаться таким – усталым, голодным и небритым – еще много часов.
Он будет работать, пока в приемной палатке не останется ни одного раненого, потом поест. Он умоется, может быть, теплой водой, если цистерны к тому времени еще не опорожнят, потом побреется.
А потом – ему придется быть осторожным; он не хотел, чтобы у нее начались неприятности – он найдет Лилли, извинится и наладит с ней отношения.
Когда впереди показался лазарет, Лилли облегченно вздохнула, чуть ослабила хватку руля, и тут же колесо «Форда» наскочило на камень, спрятавшийся под дорожной грязью. Из кузова до нее донеслись жалобные стоны – укор за секунду рассеянности.
Теперь дорога стала чуть ровнее, и она увеличила скорость, когда приблизилась к палаткам и навесам лазарета. Машина рядового Джиллспая уже остановилась, и она увидела Бриджет и Анни, которые стояли с мрачным видом, пока санитары и медсестры делали свое дело.
Лилли остановила машину; не успела она заглушить двигатель, а брезентовые клапаны на задней части кузова уже оказались распахнутыми. Пока они с Констанс помогали сидевшему между ними солдату спуститься на землю, санитары вынесли из ее машины все носилки, и теперь вокруг раненых суетились врачи и медсестры.
– Нам нужно поторопиться, дамы, – сказал рядовой Джиллспай. – Мы должны вывезти всех раненых, которых видели на ППП, только потом можно будет передохнуть. Я возьму третью машину, так что у вас сегодня утром будет дополнительная подмога.
Вскоре они тронулись в обратном направлении. Еще один груз носилок, еще один тихо страдающий солдат, которого они посадили на сиденье спереди, а потом путь в лазарет.
И опять.
И опять.
Когда они взяли последнего раненого из ППП, солнце уже клонилось к закату. Билл жизнерадостно попрощался с женщинами из ЖВК, сказал, что ждет их с рассветом.
– Они стараются не выносить раненых с передовой до наступления темноты, – объяснил он. – Слишком опасно. Большинство поступает к нам ночью. Так что постарайтесь приехать к нам с рассветом. Или даже раньше, если сможете.
Лилли кивнула, она слишком устала, чтобы ответить, и включила первую передачу. Совсем недавно – сегодня утром – эта дорога, изрытая выбоинами, была ей незнакома, как поверхность луны. А теперь? Теперь она знала каждую воронку, каждую яму, каждую треснувшую ветку и разбитый камень не хуже, чем комнаты и коридоры Камбермир-холла.
И «Форд» она воспринимала теперь как своего старого друга. Прежде всего, водить его было легче, чем «Кроссли», и он не демонстрировал удивительных выходок, свойственных «Кроссли». Лилли решила, что его нужно наградить именем.
– Я думаю, его нужно назвать Генри, – сообщила она Констанс. В этот рейс между ними, к счастью, не сидел раненый пассажир.
– Ты это о чем? Ты сказала, что хочешь дать имя машине?
– А почему нет? У лошадей есть имена. Давай называть его Генри, как мистера Форда. Судя по тому, что о нем пишут, человек он отвратительный, но его компания производит отличные санитарные машины.
– А не лучше назвать ее женским именем?
Впервые с этого утра лицо Лилли расслабилось, на нем появилась улыбка.
– Конечно, так будет лучше. Как насчет Генриетты?
– Пусть будет Генриетта.
– 23 –
Лилли с нетерпением ждала чашечку чая и какую-нибудь еду по их возвращении в лазарет. Но сначала им предстояло выполнить не самую приятную их обязанность – вычистить кузов машины. Когда они с Констанс наполнили ведра и нашли швабры и мыло, вода, не очень горячая изначально, остыла совсем, но мыло, которое сильно пахло карболкой, отлично устранило из кузова запах.
Наконец они закончили. Констанс отправилась искать чай, хотя до ужина оставалось меньше часа, а Лилли тем временем села на одну из подножек Генриетты и постаралась не обращать внимания на урчание в желудке.
Секунды выстраивались в минуты – куда пропала Констанс с чаем? Лилли откинула голову назад, подставляя лицо солнцу, и закрыла глаза. Но только на мгновение. Ей еще предстояло налить воду в радиатор, проверить масло, очистить свечи зажигания…
– Лилли?
Почему теперь? Почему ему понадобилось отыскать ее теперь, когда она в грязи, растрепана и в полном раздрае? Если бы только она успела умыться, когда совсем недавно ходила в уборную…
– Я вам не помешаю? – спросил он.
– Ничуть. Я ждала… то есть Констанс должна принести нам чая. Мы только что закончили.
– Не возражаете, если я сяду? – спросил Робби. – Место есть?
Лилли чуть подвинулась к краю подножки.
– Конечно, есть.
– Я должен перед вами извиниться. Мое поведение сегодня утром не имеет оправдания. Ваши друзья, наверно, сочли меня грубияном.
– Ничуть. И я сама во всем виновата. Вы, вероятно, были потрясены, увидев меня вдруг здесь в таком виде.
– Был, – признал он.
– Вы меня прощаете?
– Да, при одном условии. Согласии начать все сначала. Сделать вид, что сегодняшнего утра не было.
– Как я рада снова видеть вас, капитан Фрейзер, – начала она, с трудом сдерживая хихиканье.
– И я тоже, мисс Эшфорд. Как прошел ваш день?
– Прекрасно, капитан Фрейзер, спасибо.
– Честно?
– Честно? Нет. День был ужасный. Ужасный до последней минуты, как вы и предупреждали. Я без сил и хочу есть, и выгляжу я ужас…
– В этом ошибаетесь, – оборвал он ее на полуслове.
Лилли решила не обращать внимания на его комплимент.
– Я не жалуюсь, Робби. Я просто констатирую, день был плохой. Но я это переживу.
– Конечно, переживете.
– Не все было плохо. Мой нынешний «Форд» водить гораздо легче, чем грузовики, которые были у нас в Кенте. Так что вот вам и хорошее. Я решила назвать машинку Генриетта. В честь Форда.
– Он наверняка будет польщен.
– Робби… этот мальчик выжил? С рыжими волосами и ужасной раной брюшной полости. Мы привезли его с ППП около девяти часов утра.
– К несчастью, нет, Лилли. К тому времени, когда он оказался на столе, потеря крови была слишком велика. Мы попытались сделать ему переливание, но этого было недостаточно. Он умер, прежде чем я успел начать операцию.
Ее глаза наполнились слезами, горячими и непрошеными.
– Я должна была ехать быстрее. Если бы я только знала дорогу, я могла бы привезти его раньше…
Но Робби покачал головой.
– Нет, Лилли. Даже если бы он попал ко мне на час раньше, ни я, ни кто угодно другой не мог бы его спасти. Но он был не один. Сегодня у нас был не самый трудный день, и поэтому одна из медсестер стояла рядом с ним и держала его за руку, облегчая его уход. Иногда это все, что мы можем им предложить.
Она закрыла глаза и представила себе лицо солдата. Он был таким юным.
– Вы знаете его имя?
– Нет, – ответил Робби. – Но вскоре буду знать. Как только у меня будет время, я напишу его матери. Он был так юн – жены у него, вероятно, нет, и я расскажу матери, что с ним случилось.
– Вы ведь не расскажете ей правду? – в ужасе спросила Лилли.
– Я скажу ей то же самое, что сейчас сказал вам. Никаких клинических подробностей. Только то, что он не страдал от боли, умирая, и был не один. Наверное, скажу что-нибудь о его мужестве и жертве, которую он принес королю и отечеству.
Краем глаза Лилли увидела знакомую фигуру в форме цвета хаки, приближавшуюся к ним. Если мисс Джеффрис увидит их вместе…
– Что-то случилось, Лилли?
– Нет, я… – Фигура подошла еще ближе, и теперь Лилли увидела, что это Констанс. Она шла медленно, неся в руках полные чашки. – Мне показалось, что это мисс Джеффрис, только и всего.
– По виду она настоящий дракон. Неужели она и по характеру дракон?
Лилли не могла сдержать улыбки.
– Я думаю – хуже. Я должна быть осторожной. Если она нас увидит…
– Наш разговор – абсолютно невинное занятие, разве нет? Просто два друга сидят рядом и беседуют.
– Конечно. Только я сомневаюсь, что она с вами согласится.
– Я рад, что вы здесь. Несмотря на все, что наговорил утром. Я рад. – Он посмотрел на нее, внимательным взглядом изучая ее лицо, и Лилли показалось, что он пытается оценить ее реакцию.
Тихое покашливание дало Лилли понять, что Констанс уже рядом. Подруга принесла две кружки чая и маленький пакет с печеньем.
– Мама прислала мне на прошлой неделе, – сказала Констанс, – а поскольку день сегодня был долгий и страшный, я подумала, мы заслужили угощение.
– Как это мило с твоей стороны, – весело ответила Лилли, надеясь, что ее раздражение не будет заметно. – Констанс, позволь представить тебя моему другу, капитану Роберту Фрейзеру. – Потом она обратилась к Робби: – Робби, я хочу представить вас мисс Констанс Эванс.
Когда обмен любезностями закончился, Лилли взяла одну кружку чая и предложила ее Робби:
– Вам это, наверно, требуется больше, чем нам.