– Добрый вечер, капитан Фрейзер.
Лилли вытащила письмо из кармана куртки, положила его на стол и без слов придвинула по столешнице в сторону Робби. Он засунул конверт под кипу медицинских карт, лежавших перед ним.
– Добрый вечер, мисс Эшфорд, – ответил он, наконец посмотрев на нее. – Я слышал, что вы и другие служащие ЖВК присоединятся к нам на вечеринке.
– Все только и ждут этого, капитан Фрейзер. Такие радости случаются очень редко.
Какой нелепый разговор; если бы только они могли…
– Капитан Фрейзер? Не могли бы вы помочь мне поставить эти ящики на шкаф? Наши санитары, кажется, куда-то пропали.
– Секундочку, сестра Гринхалф, – ответил он. Потом шепотом: – Обещайте один танец мне.
Он прошел мимо нее, и она ощутила легкое прикосновение его пальцев. На мгновение он сжал ее руку, и сердцебиение Лилли участилось от тепла его кожи. А потом это закончилось – он уже шел по палатке на помощь медсестре, а она тоже шла, но в другую сторону – в умирающий свет спешащего за горизонт солнца.
– 26 –
Наконец наступил день кейли. Пятьдесят первый закрылся для новых пациентов за день до вечеринки, так что Лилли и ее подругам оставалось только привести в порядок машины и палатку, а потом подготовиться к танцам.
Утром Лилли вычистила Генриетту сверху донизу, заменила пружинный клапан, который вчера сломался, подтянула пружинные хомуты на задней оси, смазала генератор, отрегулировала катушку зажигания. Закончив с этими делами, девушки пошли обедать, а потом мисс Джеффрис отправила их на уборку палатки. Оставшееся после этого время до сна принадлежало им.
Приведение в порядок, подметание, отдраивание грубых деревянных досок пола заняло немногим более часа, после чего они проверили бойлер в женской бане – его уже затопили, а это означало, что у них будет горячая вода, которая считалась роскошью, потому что обычно им приходилось довольствоваться влажной губкой и холодной водой.
Лилли два раза вымыла голову, ее немного пронимала дрожь, когда она опускалась на колени в деревянной лохани, обитой брезентом. Она не хотела занимать больше времени и тратить больше горячей воды, чем ей полагалось, а потому быстро соскребла грязь с тела с помощью остатков ароматного мыла, подаренного ей Шарлоттой. Она впервые за несколько недель почувствовала себя чистой.
Прежде чем опорожнить лохань, Лилли проверила воду и не нашла никаких следов вшей. В прошлом месяце, расчесывая волосы перед сном, она с ужасом обнаружила у себя гниды. Персидский порошок, смешанный в пасту с нефтяным вазелином, убил вшей в ее волосах, но она осмотрела свою одежду и обнаружила, что та заражена платяной вошью. Вероятно, она заразилась, помогая садиться в машину кому-то из раненых солдат. Старшая медсестра дала ей порошок НКИ[13] с ужасным запахом и объяснила, как нанести его на шинель, мундир и юбку, на белое белье – сначала раздавить все, что двигается, а после втереть порошок в швы. Потом оказалось, что все женщины-водители завшивели, и в редкую ночь в их палатке пахло чем-то приятнее очередного средства для борьбы со вшами.
Она помылась, немного насладилась теплом маленькой печки, отапливавшей палатку. Лилли никогда за несколько последних месяцев не чувствовала себя такой довольной. Но она обещала подругам обучить их хотя бы нескольким па из танцев, а до обеда оставался всего час.
– Почему нам не танцевать что-нибудь другое? – спросила Роуз. – Не понимаю, зачем все эти деревенские танцы. Никто из нас не знает, как их танцевать.
– Мужчины знают, – возразила Лилли. – Большинство рядовых здесь из шотландских полков. Вот почему наш лазарет называют «Хайлендский полевой»[14].
– Не заметить это невозможно. Юбочников здесь не меньше, чем мух, – Анни рассмеялась.
– Не переживай, Роуз. Кейли гораздо веселее вальса, – заверила подругу Лилли. – А теперь давайте сдвинем кровати и тумбочки, чтобы было где поучиться.
– А ты откуда знаешь кейли? – спросила Констанс, когда они начали освобождать место в палатке.
По правде говоря, она научилась танцам у слуг в Камбермир-холле, бабушка Ги позволяла ей и другим детям ходить на танцы, когда родителей не было дома. Раз или два раза в год в одном из древних сараев поместья, предназначавшихся для хранения церковной десятины, освобождалось место, музыканты брали свои инструменты, и Лилли танцевала и танцевала, даже когда уже давно пора было ложиться спать; в таких случаях весь следующий день она ходила сонная.
Она не могла сказать Констанс всю правду, только часть.
– Я научилась еще маленькой девочкой. Детей всегда приглашали на танцы там, где я жила.
Она сказала чистую правду, утаив, однако, что эти дети были потомками графа и графини Камберлендских.
– Я думаю, там было много шотландцев или тех, у кого семья жила в Шотландии. Это место всего милях в тридцати от границы.
В последний раз Лилли танцевала кейли больше пятнадцати лет назад.
– Думаю, я еще не все забыла.
– Ты знаешь больше, чем кто угодно из нас, – сказала Констанс. – У нас остается меньше часа. Давайте начинать.
– Давайте начнем с шотландской кадрили. Ее танцуют ввосьмером, а нас только шестеро, так что нам придется вообразить, что нас на двое больше.
Она расставила всех квадратом, Этель, Анни и Констанс в целях обучения назначила мужчинами.
– Сначала мы беремся за руки и танцуем налево по кругу восемь шагов, потом восемь шагов в обратную сторону. Это немного похоже на прыжки через скакалку. Отлично. А теперь Бриджет, Роуз и я выходим в середину круга, поскольку мы тут женщины, соединяем правые руки в центре, теперь мы все образуем колесо. Обнимаем левой рукой партнершу за талию и крутимся, как спицы тележного колеса. Потом женщины начинают крутиться вот так. Наши левые руки в центре колеса, и теперь мы танцуем в обратном направлении. Потом мы танцуем на месте несколько тактов, вот так, потом мужчины крутят женщин направо, а женщины возвращаются внутрь главного круга. Мы то вплетаемся в круг, то выплетаемся из него, женщины крутятся в одну сторону, мужчины – в другую, пока мы не оказываемся напротив наших партнеров.
Ее подруги уже начали получать удовольствие от танца – все они легко обучались. Кадриль была одним из самых простых танцев, поэтому Лилли и выбрала ее. Когда они повторили первую последовательность несколько раз, она показала им, как каждая из женщин по очереди переходит в центр круга, танцует напротив своего партнера, потом поворачивается и танцует с мужчиной на противоположной стороне круга.
После этого Этель и Роуз оставили их – ушли помогать с подготовкой к ужину, но у Лилли осталось еще немного времени, чтобы познакомить подруг с другими народными танцами – «Развей иву», «Веселые Гордоны» и «Ослепительный белый сержант».
– Ты права, Лилли, – проговорила Бриджет, пытаясь перевести дыхание по завершении последних поворотов. – Это все ужасно весело. Жаль только, моего Гордона здесь нет. И Джима тоже. Ты знала, что они родственники?
– Нет. Может быть, мы все сможем сходить на кейли, когда война кончится, – сказала Лилли.
– Мне нравится эта мысль. Что скажете, девочки? Принимаем план? Когда война закончится?
Кто знал, где будут они все, когда кончится война? И все же план был неплохой, пусть и невероятный.
Вскоре после этого они поужинали, все шесть женщин из ЖВК сидели в обеденной палатке за своим столом с мисс Джеффрис. Лилли смогла съесть лишь немного пастушьего пирога с начинкой из хрящеватого мяса неясного происхождения, никогда с пастухами никаких дел не имевшего. Однако пирог был сытным и горячим, и Лилли знала, что должна быть благодарна за него. Вполне вероятно, что ужин Эдварда в этот вечер был гораздо менее аппетитным.
Танцы начинались только после половины восьмого, а потому Лилли собиралась провести полчаса, а если получится, то и больше, за чтением в госпитальной палатке. Но ее подруги запротестовали.
– Не сегодня, – возмутилась Анни. – Иначе как тебе хватит времени подготовиться?
– Я готова. Я помылась, причесалась, выстирала форму.
– Ты бы себя видела! Нет, детка, ты совсем не готова, – сказала Бриджет. – Садись-ка, а мы над тобой поработаем.
– Вы что это надумали? – с тревогой спросила Лилли. Она хотя и любила своих подружек, но не была уверена, что хочет выглядеть, как они все, не считая Констанс. Бриджет и Анни сделали себе прически – подобрали длинные пряди сзади, а по бокам уложили так, что они едва доходили до мочек ушей. Кроме того, все знали, что они пользуются косметикой, невзирая на официальную директиву ЖВК, запрещавшую это. Лилли не только никогда не укладывала себе волосы, разве что подрезала кончики, она еще и пудрой никогда не пользовалась. Сама мысль нанести на лицо что-то, кроме простого мыла, и волновала, и пугала ее.
Лилли смотрела, как Анни зажгла маленькую керосиновую горелку, потом накрыла ее металлической пластинкой. На пластинку она положила щипцы для завивки волос, металл которых потемнел от долгого использования, и Лилли с опаской представила себе прах своих сожженных волос. Когда щипцы нагрелись, из них пошел пар, а может быть, дым. Зрелище было не очень заманчивое.
– Я не хочу завивать волосы, – сообщила она. – Вы извините, но я не хотела бы этого делать.
Анни расхохоталась.
– Ты не волнуйся. Все и без того видят, какие они у тебя кудрявые. Констанс, хочешь, мы тебе завьем волосы? Нет? Тогда давай мы тебя накрасим?
– Нам не разрешается. Никому из нас не разрешается, – возразила Констанс. – Мисс Джеффрис…
– На этом кейли будет темно. Она ничего не увидит.
Лилли, необъяснимо зачарованная, смотрела, как Бриджет и Анни занимаются колдовством – они подкрасили губы Констанс, убрали блеск с ее носа, намазали ее ресницы смесью сажи и вазелина.
– Теперь твоя очередь, Лил. Подойди сюда, – поманила Анни. – Если тебе не понравится, сотрешь, я не обижусь. Как считаешь?