-- Или вы, -- сказал я.
-- Не груби, -- сказала Оли.
-- Я не грублю, -- сказал я. -- Конечно, и мне жаль, что мы похожи, но в то же время -- и не жаль, ты, например, очень красивая девочка...
-- Да, я красивая, -- сказала Оли. -- Многие так говорят.
-- Очень мило, -- сказал я. -- У нас многие девочки тоже так про себя говорят, ну, что многие про них говорят, что...
-- Значит, у нас общая психология, -- сказала Оли. -- Это даже как-то странно или страшно. А ты был влюблен в какую-нибудь девочку, красивую? Только не врать. Это же научная информация, она должна быть точной.
-- Да, был, -- сказал я, но как-то строго сказал.
-- А она была красивее меня?
-- Она не "была", а есть, -- сказал я.
-- И ты ее по-прежнему любишь?
-- А чем ты занимаешься? -- спросил я.
-- Я заканчиваю технициум первой ступени.
-- И кем ты хочешь стать? Или кем будешь?
-- Философом и биопсихологом в промышленности. А ты?
-- Учусь в школе. Буду конструировать межпланетники.
-- Колоссально! Говорят, что ваши корабли до нас дотянуть не могут.
Вас довез Карпий.
-- Может быть, твой папа, Орик, просто еще не успел тебе ничего рассказать? Твоя информация -- по стереовидению, да?
-- Да. И из печати.
-- И ты -- философ? Ты лучше расспроси Орика, конечно, если ты не болтлива. Или наоборот -- болтай, рассказывай всем.
-- А что болтать-то?
Я рассказал ей правду.
-- Какая гадость! -- сказала Оли. -- Почему же папа...
-- Мог не успеть. Или это правительственная тайна.
-- Ну... тайна, -- вдруг как-то очень грустно и по-взрослому сказала Оли. -- Политоры вполне могут не доверять Горгонерру вообще, к тому же так приятно считать, что вы гости. -- Вдруг она резко сменила тему: -- У вас с собой кольво, да? А где он?
-- Принести? Я забыл его взять с собой наверх.
-- Ой, и не надо. Он же ядовитый. Зубастый!
-- Да ну, какой он там ядовитый. Кольво как кольво.
-- Лучше не надо! (И вдруг.) Ты хочешь меня поцеловать? "Инопланетянку?" -- почему-то с ужасом подумал я.
-- Я -- не знаю, -- прошептал я. -- Я... ну я...
-- И ты не боишься меня обидеть?! -- надменно спросила Оли. -- Он, видите ли, не знает!
-- Да, боюсь. Или нет, не знаю, не знаю... -- забормотал я. -- У нас, на Земле, это, ну, я не знаю...
-- У вас это по-другому, да? -- обрадовалась она. -- Да?
-- Да, -- сказал я. -- Не так сразу, что ли, я не знаю...
-- Ну, хорошо, -- сказала она. -- Я не очень-то поняла, но я не сержусь. Если ты захочешь, ты скажешь, да? Скажешь?
-- Да, -- сказал я, на полчаса -- так мне показалось -- опустив голову. И тут же нас пригласили вниз.
Я взял на руки Сириуса, чтобы Оли не боялась, зажал ему мордочку ладонью, и она его погладила, касаясь рукой моей руки. Ее рука была теплой и очень гладкой. Нежной.
-- Митя, -- сказал Орик. -- Завтра никаких официальных встреч не будет: в стране легкий бунт, но я не тот человек, которого мечтает видеть Горгонерр, к тому же я ваш гид. Подумай, как нам лучше провести время.
-- Спасибо, уль Орик, -- сказал я. -- Мне бы хотелось с утра сходить в планетарий.
-- Отлично, -- сказал он. -- Я прилечу к концу завтрака.
Мы с папой проводили их до лифта, они залезли в кабину, и, уже уезжая вниз, исчезая, Оли успела погрозить мне пальцем, я покраснел, но папа не заметил.
-- С вашего разрешения я задержусь, -- сказала Пилли. -- Приберусь чуть-чуть... И есть мысль.
-- Конечно! -- сказал папа. -- И уборка ни при чем.
-- Спасибо, -- сказала Пилли. -- Мысль тяжкая, но... Я почти убеждена, окажись у нас годное для вас топливо, так что вы и сами могли бы добраться до Земли, квистор бы вам его не дал. Он даст задание тому же Карпию, и тот опять внутри своей машины "довезет" вас до той точки, где он вас любезно принял на борт. А дальше варианты: покончить с вами там, в космосе... или...
-- Вы опасный человек, Пилли, -- сказал папа. -- Добрый...
-- Наиболее вероятно, что Карпий выпускает вас, милое прощание, и вы уходите к Земле, а Карпий -- чуть обратно. Но на расстоянии, когда вам никак будет не прощупать Карпия, он легко прощупает вас, и курс на Землю станет для него очевидным.
-- Это серьезно. Дальше, Пилли, -- сказал папа.
-- Один из наших кораблей-гигантов садится на Землю, вы его тепло принимаете, начинаются дружеские отношения, переходящие в деловые; земляне скоро поймут, что на них давят по линии их ресурсов, и я не знаю, как вам это понравится. Но вы в вежливой форме узнаете также, что по договоренности с нашими двадцатью кораблями, оставшимися в космосе, корабль, сидящий на Земле, обязан каждый час выходить с ними на связь. Достаточно одного срыва связи, и корабль, наш, сидящий на Земле, если успевает -- уходит в космос, а летающие двадцать атакуют Землю, от которой ничего не останется. Еще раз: я слушала, ч т о вы говорили Горгонерру на беседе в доме правительства. Судя по вам -- земляне отчаянные и гордые... люди, и вы не потерпите давления экипажа севшего к вам этого, первого, корабля. Вот почему я бы очень не хотела, чтобы Горгонерр, отпустив вас, узнал дорогу на Землю.
-- Черт знает что такое! -- Папа резко встал.
-- Черт? -- спросила Пилли. -- Что он знает?
-- Ай, ладно. Потом. По логике получается, что если так и будет и нас повезет Карпий, то просто лучше, чтобы нас с Митькой не стало, но и не стал бы известен курс на Землю. Этак можно не столько убийства бояться, сколько думать о самоубийстве.
-- Перестаньте! -- сказала Пилли. -- Перестаньте!
-- Перестал. Извиняюсь.
-- По-моему, вы изрядно устали и вам пора поспать, и основательно. Так что, до встречи утром.
-- Вы на машине? -- спросил папа.
-- Да, -- сказала Пилли, и мы проводили ее вниз.
Пилли взлетела, сделала разворот невысоко над нами и, не выбрасывая защитный купол над машиной, сделала (в пику мне) мертвую петлю, потом быстро снизилась и медленно пролетела мимо нас, улыбаясь; я показал ей большой палец. Кивнув, она врубила двигатель на полную катушку и исчезла.
Часть 2
1
Столько разных впечатлений навалилось на нас, что я просто не мог поверить, что все это произошло за считанные часы. Какая-то необычно стремительная дружба с Ориком и Пилли (и я им верил); меня поражало, с какой легкостью и скоростью они вошли в наше положение, вдруг став не приятными собеседниками, а просто друзьями. Второе ощущение, как бы даже философское: подумать, так нам даже повезло, что нас очевидно взяли в плен. Сумей Карпий наладить с нами контакт в космосе, уговори он нас залететь в гости на Политорию и поддайся мы этим уговорам, -- мы бы точно были в неведении о положении дел. А чего стоили одни эти неясные моро -- потомки обезьян, и к т о их, спасая, привез на Политорию? А геллы? А Латор? Летающие люди, у которых украли половину эмоций и превратили в рабов. В наше отсутствие "Птиль" был тщательно изучен. Как именно, если тщательно? А если они, попав внутрь, нашли и вскрыли потайной ящик с картами -- это же полный завал. Как быть с мамой, как? Фантастично -- но вдруг мы сумеем дать о себе весточку Славину, весточку-инструкцию? Мама уже дома, а он каждый день передает ей от нас приветы. Но что это за приветы, если нас нет больше месяца? Ладно, мы что-то обнаружили на своей планетке и с согласия Земли ведем расследования (редкий металл). Тогда эту "утку" он должен подкинуть газетчикам, все же знали о нашем отлете. Но начальству-то надо будет сказать правду, а им -молчать? А вдруг что-то да просочится?!
Заснул я с трудом и, засыпая, увидел, нет, не сон, конечно, а какую-то предсонную приятную белиберду: чужая планета, инопланетяне -- слизняки со щупальцами и мерцающим глазом, но добрые, добрые, и музыка, музыка... .. Мы "плыли" над Политорией на двух машинах: в одной -- Орик и Пилли, в другой -папа, Оли, я и Сириус. Полет к моро решился за завтраком, который я проспал, и присоединился к остальным уже в самом конце. Утром звонил Горгонерр и сказал, что все меняется, и попросил папу провести короткую пресс-конференцию с учеными и газетчиками. Мы на пару часов разделились: папа -- на пресс-конференцию, я -- в планетарий. Еще по дороге к планетарию я связался с папой по маленькому коммуникатору и попросил его на время выступления свой не отключать, чтобы я мог все слышать. Замысел Горгонерра был понятен: отказаться от пресс-конференции (как он думал вчера) было бы неверно, это значило придать огромное значение протесту укрывшихся в скалах политоров. До конференции папа сгонял с Ориком на "Птиль" (тот так и стоял внутри Карпиева корабля) и забрал с собой кое-какую одежду, фотоаппараты, слайды и проектор (в космос их брали обязательно -- для борьбы с ностальгией), кое-какую баночную еду -- для угощений, ну, и конфетки там разные... Конференция была курам на смех. Папа постоянно "соскальзывал" на быт: семья, дети, обучение, разные языки и народы, культура, искусство, спорт и прочее. Всем дико понравились слайды. Жизнь на них чем-то напоминала политорскую (разве что старомодные роллеры и обычные машины вызвали тактичный смех), растительность была вовсе не похожа, и тем более дома, огромные небоскребы. Всех поразило количество людей в городах и особость наших животных. Поговорили о третьем глазе, об обезьянах (наконец-то они их увидели). О космотехнике папа говорил почти открыто, раз уж ясно было, что она ниже политорской. Всех, однако, поразили межпланетные станции (спутники у политоров были, а межпланетки -- нет). Папа пояснил, что станции эти расположены довольно далеко от Земли и используют свои конкретные космические условия для работы. Там в основном лаборатории, ну и "местные жители", конечно. Станций очень много, объем каждой невелик, и на большом расстоянии они не "прощупываются" и совсем не видны, но сами обладают мощной аппаратурой слежения и мощным оружием.
-- А разве вы не обжили какую-нибудь годную планету?