-- Отлично, что их ждать еще целый час, отдохнем хоть. Надоело, все вода и вода под ногами, -- сказал один.
-- А как они сообщили, что они будто бы раскрыты?..
Я положил ладонь на плечо Оли -- она поглядела на меня. Я приложил палец к губам, указал ей рукой на ее пистолет и изобразил, что я немного отползу, а она пусть слушает. Тихо я отполз подальше, нашел наконец нечто вроде колодца, спустился в него и вызвал а,Тула.
-- Великородный?
-- Еще какой. Это ты, акулий глаз?
-- Напрягись, -- зашептал я. -- Где двое болтунов?
-- Ушли ловить рыбу на часок-полтора.
-- Это не так, -- зашептал я. -- Я прячусь наверху скалы, километрах в пятнадцати от моро в сторону Тарнфила, где скалы у моря прерываются. Устье речки. Когда те ушли?
-- Минут тридцать назад.
-- Подо мной трое военных с катера. Ждут двоих через час, тех двоих, которые боятся, что их раскрыли.
-- Это очень важно. Очень. Спасибо тебе.
-- Послать вам машину с отцом?
-- Да. Наши машины прибудут только завтра. Ждем. Я вызвал папу:
-- Пап, это я. Ты далеко от машины?
-- Нет, я в поселке.
-- Помнишь точно дорогу к а,Тулу? Только точно.
-- Да.
-- Возьми вторую машину и гони на просеку к а,Тулу. Лети, сделав левый крюк, и как можно ниже над скалами, правее тебя могут засечь. Все.
Сверхосторожно я дополз до Оли. Те, внизу, молчали, млели на солнышке; нам оставалось только ждать, не шевелясь. Это было нелегко. Плюс -- жара. Я распластался поудобнее, вовсе не пытаясь заглянуть вниз, даже чуточку расслабился. Мы лежали тихо, те, внизу, -- тоже; я быстренько глянул вниз, они загорали лицом к земле, жара, их третий глаз был закрыт. Я тоже закрыл глаза, положив правую щеку на гладкий камень. Неожиданно левой щекой я почувствовал прикосновение ладони Оли, ладонь легла мягко и чуть тяжело при этом, и так мы лежали долго и молча, и сердце мое тукало несколько быстрее, чем обычно. Время медленно приближалось к моменту прихода а, Пика и а, Капа. Может, от застылости и неудобства позы мы с Оли одновременно, не высовывая головы, приподнялись на локтях и стали глядеть на море. Мы были высоко над ним, у берега глубина здесь была немалой, уходящие под воду скальные камни были темными, колыхались водоросли, вода под берегом была слепящей и мутной одновременно, но мы почему-то уставились на нее. И неожиданно, и очень тихо из воды выросли три фигуры в темных костюмах, масках, ластах и баллонах, с пистолетами в руках, и тут же самый высокий из пловцов вынул трубку изо рта и громко и резко сказал, рявкнул: "Встать!", и обалдевшие трое военных вскочили, повернувшись лицом к берегу. Их оружие было далеко, у катера.
-- Быстро! Кого вы ждете?! Их имена! Ваша цель?
-- А,Пик и а,Кап. Переброска на подлодку.
-- Номерные знаки подлодки и имя капитана. Те назвали.
-- Это вы доставили оружие в Калихар? Мы из морской разведки.
-- Да.
-- Кое-кто из вашего экипажа помогал полиции в Калихаре, когда арестовывали политоров с рудников?
-- Да.
Глухо щелкнули три выстрела, и те трое сползли по стене скалы на землю. Повстанцы оттащили убитых за выступающий угол скалы, и там же, раздевшись, оставили свое подводное снаряжение, вернулись и в одних трусиках легли лицом вниз загорать.
Подняв голову, а,Тул сказал мне:
-- Как просматривается берег реки до поворота?
-- Хорошо, -- сказал я, посмотрев в ту сторону.
-- Можешь устроиться так, чтобы была гарантия, что тебя не заметят?.. Жди их и предупреди нас.
-- Понял. Они вот-вот появятся.
-- Оли, -- сказал а,Тул. -- Вы с пистолетом? С бионаводкой?
-- Да. С таким.
-- Если что -- не стреляйте, неизвестно, кого дуло выберет. А у тебя какое оружие? -- спросил у меня а,Тул.
-- Лазер.
-- Ага. Выстрел только точечный! Не стреляй без команды.
-- Понял, -- поглядев вдоль реки, сказал я.
Оли перевернулась на спину, нашла удобное положение и замерла, глядя в небо. Я ждал этих героев, и, хотя знал, что они появятся, все-таки немного поразился, увидев их вдруг, быстро шедших в нашу сторону. У каждого в руке был пистолет, и я, перевесившись чуть вниз, сказал об этом а,Тулу, а,Тул приподнял руку, мол, все понял. Медленно они приближались. Я боялся выглядывать, вдруг они меня увидят и, даже слыша их шаги под нами, тоже сдержался, помня о третьем глазе.
-- Во, расшвыряли форму, -- сказал один; они дошли до разбросанной одежды и сейчас должны были увидеть своих спасителей.
-- Эй, привет, -- сказал первый. -- Мы тут, хвала небу! Ну, где ваша подлодка?
-- Заснули, -- сказал второй. -- Разморило. Растолкаем их? Видимо, они подошли вплотную к а,Тулу.
-- Пощекочем им пятки, -- сказал первый, и я чуть-чуть выглянул (правда, уже с лазером в руке), зная, что вряд ли они сейчас поглядят наверх. Они стояли над повстанцами, и мне не передать ту скорость, с которой трое повстанцев вскочили, а те двое рухнули, получив пару плотных ударов по челюсти, и "легли", испуганно глядя на знакомые лица и пистолеты.
-- Вытяните руки вверх, -- сказал а,Тул. -- Шевельнетесь -- стреляем. -- Он отошел к катеру, принес веревки и тряпку. Связали повстанцы их быстро и тряпкой завязали глаза.
-- Ну что? -- сказал им а,Тул. -- Там вы у нас были на примете, но точно доказать что-либо мы не могли. Теперь вам все ясно.
Мы с Оли тихо спустились вниз и вышли из-за скалы. А, Тул подошел к нам и обнял нас: Оли -- легонько, меня -- крепко и по-мужски. "Растет ребенок", -- подумал я про себя. А, Тул, ослабив глушитель, выстрелил в воздух, и через минуту на своей машине подлетел и сел папа. Мы помахали молча друг другу рукой. Вдевятером в машине им было тесновато, а,Тул нашел в катере длинный конец, катер они сбросили на воду, подвязали конец к его носу и "корме" машины, сели в катер, и папа мягко взлетел, а вскоре и мы на своей машине.
Когда мы прибыли к моро, Пилли и Орик были уже там, и Оли все подробно им рассказала. Тут вернулся из лагеря а,Тула папа, и мы отправились обедать.
3
Как оказалось позже, Орик и Пилли снова улетают, но мы, трое, уже ночевать у моро не будем, нам на двух машинах, собрав все вещи, предстояло вылететь самим... Далее шла инструкция, куда и как лететь. Нам следовало "перевалить" через скалы к морю и лететь направо, то есть от Тарнфила, и лететь километров двадцать над береговой линией вдоль скал, причем лететь максимально низко, чуть-чуть над пляжем, и не одна машина за другой, гуськом, а две рядом, параллельно друг другу. Отрезок до моря над скалами следует преодолеть на максимальной скорости, а потом лететь очень медленно.
-- Как интересно, -- сказал я, засмеявшись. Орик прекрасно понял, что я просто стесняюсь спросить, почему такая предосторожность.
-- Катер не вернулся на подлодку, -- сказал он. -- Там, разумеется, встревожены и будут следить за береговой линией.
-- Таинственность потрясающая! -- позже сказала Оли.
-- Ничего особенного, -- сказал я. -- Важно лишь прибыть туда-то и тогда-то.
-- Ага, -- усмехнувшись, сказала Оли. -- "Т у д а -- т о"!
Действительно, как-то мы "проглядели", слушая инструкцию, докуда нам лететь.
Мы начали прощаться с моро минут за десять до вылета. Сириус забрался вождю на колени и "бодал" головой его в руки и в живот, ласково урча, а я с явной грустью подумал, что, может, не только не вернусь погостить к моро, но и вообще не увижу их никогда.
... Небо было в тучах, в темноте шел все же какой-то неясный свет, мы мягко взлетели (Оли села со мной) и тут же увидели, как хорошо угадываются в темноте вершины деревьев и скал. Мы с папой резко бросили наши машины вперед. До моря было рукой подать, и скоро мы снизились над береговой полосой, прижались к пляжу и очень медленно "поплыли" над берегом вперед; внизу света было куда меньше, и папа зажег неяркий фонарь, освещая нам путь, чтобы не врезаться в какой-нибудь случайный камень. Слева море тихо накатывало на берег, справа были скалы, мы молчали, не знаю, было ли
что-то таинственное для нас в этом полете (для меня почему-то не очень), скорее, было просто неясно: сколько лететь, куда, зачем... Мы "плыли" так довольно долго, луч горгонерровской подлодки с моря не появлялся... Наконец что-то "загадочное" началось. Перед нами узкая полоса берега вдруг кончилась, вновь продолжившись впереди нас метров через пятьдесят, а эта полоса воды перед нами была и частью моря, и частью узкого залива, уходящего вправо глубоко в берег, точнее -- прямо в скалы; это был довольно высокий и очень длинный грот. Нам ничего о нем не говорили, мы, естественно, выключили моторы, и тут же в темноте от угла грота отделилась темная фигура и со словами "Привет. Все точно" к нам подошел Орик.
-- Пап! -- сказала Оли. -- Таинственно -- колоссально!
-- Ну само собой, -- сказал Орик. Он взял с пляжа камешек и кинул его в воду -- чуть в глубину грота и посередине его ширины. Неожиданно вода почти по всей длине грота снизу осветилась, потом как-то вскипела, и в гроте всплыло огромное тело подводной лодки. Тут же заработали двигатели, лодка почти вся задним ходом выплыла в море, открылся огромный, освещенный снизу люк, кто-то крикнул: "Милости просим!"; Орик сел к папе, обе наши машины взлетели, и сначала Орик с папой, а потом и я с Оли мягко "вплыли" под небольшим углом в тело лодки и сели в просторном коридоре. Перед нами стояло четверо политоров: улыбающаяся Пилли, двое в морской форме и... Ир-фа. Я так обрадовался, что, не сдерживаясь, с криком "Ир-фа, миленький" бросился к нему, и мы обнялись.
-- Как же так? -- сказал я радостно. -- А планетарий?
-- А я, раз уж врачи нашли, что рука моя ни к черту, позволяю себе иногда отдых на пять- десять дней, то ли охочусь, то ли...
-- Вот именно -- "то ли"! -- сказал я, радостно смеясь. -- Спасибо вам огромное за чертеж!
-- Уль Митя, вернемся к ритуалу, -- сказал Орик, и я смутился. Конечно, раньше следовало представиться. -- Уль Владимир, Уль Митя, -- сказал Орик. -- Позвольте вам представить наших друзей. Капитан Рольт.