метров ростом, лицо ее смертельно бледное, а голос с присвистом. «Теперь я помогу тебе забраться на койку, — шепчет она. — Здесь не всегда так скверно, как сегодня. Мы работали на улице и весь день распутывали старые канаты. От этого некоторые из нас совсем обезумели и перестали соображать, тем более что никого из продавцов джина не было поблизости. Утром все будет совсем иначе. Вот увидишь».
Маленькая женщина вполне сочувствует Мэри. Она осторожно укладывает ее спать на нары, накрывает старым одеялом и шепчет свое имя: «Меня зовут Энн Смит. Я хочу, чтобы ты меня называла просто Энн. Многие зовут меня Змейкой, но я не отзываюсь на эту кличку. Я получила ее за то, что помогала Петеру Лягушатнику залезать в узкие окна, куда другие не могли протиснуться. Нас обоих приговорили к повешению. Ты тоже должна была болтаться на виселице?»
Мэри кивает и начинает плакать.
«Ну не надо, утри слезы. Петер говорит, что, как только нас привезут к месту ссылки, мы убежим и никто нас не удержит. Его не проведешь, моего Петера. Он француз, его зовут Пьер Парри, но здесь его называют Лягушатником, потому что они считают, что все французы едят лягушек. Здесь, на «Повелителе крыс», есть люди, которых приговорили к каторге более пяти лет назад, а они все еще здесь работают».
«Но почему их не отправляют к месту назначения?»
«Петер говорит, что мятежники в Америке совершили переворот и поэтому нас не могут больше посылать к индейцам. Однако до него дошли слухи, что нас сошлют в Новую Голландию».
Это название Мэри Брод слышит впервые. «Она находится по другую сторону Ла-Манша, по соседству с Голландией?»
Энн тихо усмехается. «Привет! Если Новая Голландия была бы расположена так близко от преуспевающей Голландии, то Петеру и мне удалось бы быстро смотаться в Париж. Но к сожалению, Новая Голландия находится так далеко, что никто не может дойти до этой страны. Ты никогда не слыхала о человеке по фамилии Кук? Конечно, нет. Это он открыл Новую Голландию несколько лет назад, и, чтобы туда добраться, надо плыть несколько лет, и часть времени через большое море, где плавают огромные ледяные горы — айсберги. А в Новой Голландии живут людоеды, и летом там ужасно холодно, а зимой очень тепло. Там все совсем не так, как у нас. И именно туда нас ссылают».
«Нас там продадут людоедам?»
«Об этом я ничего не знаю, но это не твоя забота, моя дорогая, поскольку ни ты, ни я, ни другие женщины здесь на средней палубе точно не знают, в какое место нас хотят отправить. Когда ты встретишь Билла Контрабандиста, может быть, он расскажет тебе, что будет с нами».
«Но ведь здесь только одни женщины, как же я увижу этого мужчину?»
«Жди и присматривайся. Все решается не на средней палубе, как хотят Обезьяна и ее помощницы. Тебе надо только подружиться с Биллом Контрабандистом, и тогда жизнь не будет такой невыносимой, как тебе теперь кажется».
«Но ведь она меня ударила, Обезьяна, хотя я ей ничего не сделала».
«Понимаешь, Обезьяна должна поддерживать уважение к себе. Если женщины поймут, что она утратила хоть маленькую долю своего авторитета, она не сможет управлять ими. Ведь женщины, с которыми ты спишь в одном помещении, не самые лучшие чада божьи. Три самые отчаянные из проституток Плимута спят через четыре койки от тебя. Одна из них «индианка», а за что ее так прозвали, я тебе потом расскажу. Обезьяна тоже ее довольно сильно боится, но еще больше она боится Билла. Завтра я расскажу тебе подробнее об этом, а теперь постарайся немного поспать».
3
Прошла целая неделя, прежде чем Мэри привыкла к жизни на борту «Повелителя крыс» и к режиму работы на берегу. Однако она быстро познакомилась с другими узницами и поняла, что Бетти совсем не такая плохая, какой казалась вначале. По ее опухшей физиономии можно было судить о пристрастии к джину, но сохранились и следы былой красоты. Бетти была одной из самых популярных «индианок» в известном доме свиданий миссис Хейес, организованном для лондонских аристократов. За эту репутацию она должна благодарить открытие Таити Куком.
Наибольшее впечатление на англичан произвело не открытие Новой Голландии с заливом Ботани, а пребывание Кука на Отахейте (как тогда называли Таити) и особенно составленное Куком и Бэнксом описание нравов местного населения.
Слово «индейцы», применявшееся ко всем аборигенам, кроме негров, по смыслу очень близко соответствовало «благородным дикарям» Жана Жака Руссо. При этом принималось допущение, что, как только люди освободятся от пагубных оков цивилизации, они станут вести райский образ жизни. Чем же отличались индейцы Отахейте от жителей Англии? Они не ведали различий между джентльменом и простолюдином, офицером и матросом. При подходе судна на берегу раздавался барабанный бой, на воду спускали лодки, и гребцы направлялись к большим деревянным судам, чтобы молодые женщины приветствовали чужеземцев. Женщины стояли в лодках, одетые только в лубяные юбки, при этом они вертели задами и кричали от восторга на таитянский манер. Словно молнии, они поднимались на корабль по веревочным лестницам, перебирались через поручни и прыгали прямо в объятия матросов и офицеров, нисколько не думая о том, с кем из них разделить ложе на корме или за мачтой; впрочем, некоторые детали они скоро выяснили. Они не знали власти поцелуя, но прижимали свой нос к носу гостя, не обращая внимание на его сословие и должность. В европейском понимании поведение этих женщин было непристойным: не оставалось никакого сомнения в том, какова была цель их пребывания на борту корабля. Но они предоставляли все, о чем мечтали мужчины, находясь много месяцев в плавании. Врач Джон Хоуксворт живо описывал, как молодые мужчины и женщины открыто совокупляются на глазах у зрителей, которые отпускают им добрые советы. При этом девочки 11 лет получают сексуальное образование. Несколько располневшая таитянская королева Обереа, с которой Джозеф Бэнкс неоднократно разделял ложе из пандануса[17], руководила публичными праздниками, посвященными Венере.
Миссис Шарлотта Хейес, чей элегантный бордель находился на углу площади Кингз-Плейс и улицы Пэлл-Мэлл, стала устраивать таитянские праздники в честь Венеры в зимнем Лондоне. Она направляла своим клиентам приглашения такого рода: «Миссис Хейес свидетельствует свое почтение лорду X и извещает его милость, что в 7 часов вечера 12 прекрасных нимф, все девушки, исполняют знаменитый обряд Венеры так, как его празднуют на Отахейте, под наблюдением и руководством королевы Обереа (роль которой исполняет сама миссис Хейес)».
Двадцать три благородных джентльмена, включая пять членов палаты общин, были настолько привлечены этим отпечатанным приглашением, что все они встретились в доме миссис Хейес. Они присутствовали на представлении, когда двенадцать атлетически сложенных юношей и девушек исполняли желания таитянских богов любви. После этого был устроен роскошный стол.
Бетти была одной из «индианок» в доме миссис Хейес, но в силу разных причин для молодой женщины оказалось нелегко каждый вечер разыгрывать роль девственницы, и на этой почве возник конфликт между миссис Хейес и Бетти. В конце концов королева Обереа обвинила жрицу Венеры в том, что она обсчитала на одну гинею одного из молодых джентльменов из дома лорда Сандвича. Бетти вышвырнули из храма Венеры в Пэлл-Мэлле, и она несколько лет занималась уличной проституцией, скатываясь все ниже по иерархической лестнице публичных женщин. За кражу карманных часов у одного господина ее приговорили к смерти в Олд-Бейли[18], но приговор был заменен пожизненной высылкой из страны.
«Где же находится настоящий Отахейте, — вздыхает она как-то раз на рассвете, когда девушки еще спят на нарах. — Как бы ускользнуть от всего этого и обрести подлинный рай».
«Мы найдем его! — Энн произносит эти слова весьма уверенно. — Петер наверняка узнает, как нам туда сбежать».
«Ну тебя вместе с твоим Петером Лягушатником, даже если бы он и мог вызволить нас отсюда. Ты полагаешь, что рай — это грязные улицы Плимута или Лондона. Или ты считаешь, что рай — это гнуть спину на богатых, на так называемых джентльменов, на благородных снобов, на всех бандитов, облеченных властью. Я бы разбила их мерзкие головы так, чтобы оттуда брызнул мозг».
Однако Энн уверена в том, что Отахейте действительно существует: «Рай находится где-то там за горизонтом, и если мы будем расторопны, то обязательно сумеем его отыскать».
Бетти презрительно фыркает: «Если вообще и есть рай, то он создан для мужчин. А наш рай знаешь где? Это бутылка».
Утром на среднюю палубу приходят две помощницы Обезьяны будить заключенных. Сами они спят в помещении бывшей каюты, отделенном решетчатой дверью от средней палубы. Обезьяна, которая живет на берегу, обычно появляется гораздо позже, когда женщин на четырех баржах привозят в большой каменный дом на пристани, где надо распускать старые тросы. Отсюда нельзя убежать, так как каменный дом окружен железной решеткой и вооруженные солдаты сопровождают каждую баржу так, что тот, кто осмелится прыгнуть за борт, будет немедленно сражен пулей.
Однако на пути в мастерскую и обратно к баржам подплывают торговцы на яхтах и предлагают купить джин, пироги и разные другие продукты. Они также захватывают письма для заключенных, и, когда приходит письмо какой-нибудь женщине на барже, они доставляют его за одно-два пенни. Помощницы Обезьяны и стражники устремляют взоры на грязные дома и портовые сооружения Плимута, пока это происходит, но потом получают несколько пенсов от торговцев и снова приступают к исполнению своих обязанностей. В дни, когда нет продавцов джина, настроение заключенных ухудшается и часто возникают перебранки и скандалы. Работа по разбору веревок грязная и пыльная, но для Мэри и многих других заключенных она не вызывает особых сложностей или неудобств. Незадолго до наступления темноты узниц отвозят обратно на «Дюнкерк».