Тьма ночи мешала ей видеть, но другие чувства стали сильнее. Кая закрыла глаза. Вдали она слышала гул волн, звон оружия, короткие звуки языка мьянцев. Там был слабый запах крови, пороха и чего-то горящего. Запах войны. Кая резко открыла глаза.
Не так далеко от нее был свет из ее снов. Кая шла к нему и ощутила странное волнение, а за ним — спокойствие. Она подошла ближе, но не нашла фигуру в сиянии. Был только голубой свет, он медленно пульсировал, порой становясь ярче. Свечение было выше человека, мерцало от пульса. Кая протянула левую ладонь к свету, к ее удивлению, ощутила там тепло. Она потянулась дальше, рука по локоть проникла в свет. А потом и все ее тело.
Она упала в воду, голубой свет все еще пульсировал над поверхностью. Вода не была холодной, это был сезон Тёплого течения.
Сезон Теплого течения? Почему она вспомнила это сейчас.
«Потому что ты — дочь Мьяна», — зазвучал в ее разуме голос.
Кто это? Кая растерялась, но голос звучал мягко и решительно. Ее тревога утихла.
«Посмотри», — это не было ответом на ее вопрос.
Кая ощутила, что потоки пытались направить ее вниз. Она махнула хвостом и устремилась к глубине. С каких пор у нее снова был хвост? Это точно был сон, хоть он и ощущался реально.
Она какое-то время плыла, и впереди появилось свечение. Там был храм сияющих кораллов. Кая приблизилась, раздвинула водоросли перед дверью и вошла в храм. Стены внутри были ярче, чем снаружи, озаряли зал. Маленькие креветки проплыли мимо нее, направляясь в бреши в стенах из кораллов. Существа еще жили тут.
«Тепло тут не останется надолго, но мелкие существа не понимают этого», — голос был беспомощным и печальным.
Кая огляделась. Комната была с семью стенами. У каждой стены, кроме той, где была дверь, стоял стеллаж. В каждом были сияющие просвечивающие сферы разных размеров.
«Это воспоминания о Мьяне от первых ледников до последнего, о периоде между ледниками, который идет сейчас, период долгого лета, который вызвал рождение разумной жизни. Четвертый ледник не должен был прийти так рано», — голос звучал растерянно, словно затерялся в бесконечных воспоминаниях.
Кая прошла к правому стеллажу и сняла последнюю сферу. Она была очень легкой, ее вес, наверное, уменьшила вода. Кая легонько ткнулась в поверхность сферы носом, и сфера поддалась, как пузырек в воде. Она погрузилась в сферу.
Она смотрела на парящий лед над водой. Мьянцы пропали, и оставшиеся существа ощущали необычные перемены в климате. Свет и жар Сайона уменьшались, лед покрывал всю поверхность, постепенно проникал все глубже. Только одно место на планете все еще сохраняло тепло, и туда направились все живые существа. Им не хватит сил. Они могли застрять во льду и стать украшениями, которые никогда не сгниют. Редкие, кому повезет прибыть, будут вынуждены искать жар на глубине. Не все могли выдержать тяжесть воды, потому они сдавались и принимали смерть от холода.
Кая выбралась из пузыря со слезами на глазах. Она вернула сферу воспоминания и взяла вторую с конца.
Союз обещал щедрые предложения. Если забрать редкие частицы с солнца Сайон, это изменило бы экологию Мьяна. Взамен народ Мьяна мигрировал бы на другие планеты. Но обитатели отказались покидать место рождения, и они не хотели, чтобы их планета навсегда стала ледяным миром. Так началась война между Союзом и мьянцами. Исход казался очевидным. У Союза были хорошо обученные солдаты с продвинутым оружием и военными кораблями, пока дети Мьяна могли биться лишь оружием из камня и ракушек, укрываться в воде.
Союз не хотел убивать сначала. Не хотел обрывать жизни. Солдаты Союза просто пытались разогнать обитателей выстрелами, когда они напали. Но Союз перестал вести пассивную защиту после одной жестокой ночи, когда трех солдат Союза убили местные обитатели. Они перестали переживать за жизни обитателей, и война разгоралась. Даже на этом этапе Союз не убивал всех подряд. И снова знакомые звуки: звон оружия, крики на мьянском языке. Знакомые запахи крови и пороха. Военные корабли Союза забирали павших солдат, а погибшие местные обитатели тонули.
Наконец, в ночь, когда две луны пересеклись, и все электронные приборы выключились, группа местных обитателей приблизилась к военному кораблю Союза снизу и уговорила десятки кальмаров брызнуть разрушающими чернилами на дно корабля. Военный корабль утонул, а с ним и все солдаты на борту, они погибли в воде.
На следующий день все корабли Союза на воде отступили. Но обитатели Мьяна не успели отпраздновать победу, внезапные взрывы разорвали их на куски. Корабль Союза на орбите открыл огонь оружием массового поражения. Почти всех взрослых особей убили. Старейшины поднялись из глубин с малышами, чтобы сдаться. Добившись от Союза обещания, что они сохранят малышей, старейшины убили себя кинжалами из ракушек со своих поясов. Флот Союза отступил с последними обитателями Мьяна.
Кая была заперта в кровавых воспоминаниях, сердце разрывалось. Она опустила сферу, сжалась, ее стошнило. Катастрофа была такой. Это было правдой о беженцах Мьяна, спасенных Союзом. Но почему? Она беззвучно кричала.
«Они хотели богатства Сайона. Мьян был просто жертвой», — сказал голос.
Они не могли найти другую мишень? Было много звезд как Сайон, да? Кая не понимала.
«Сайон — только один, как и Мьян такой один. Дети Мьяна не отдали бы свою родную планету, но Союз не хотел лишаться сокровища», — голос был очень печальным.
Кая прикусила губу и подняла третью сферу, самую маленькую, но она переливалась ярче всего.
Ясный день. В золотом сиянии Сайона несколько обитателей Мьяна отдыхали на поверхности. Женщина несла малыша, тихо пела простые ноты. Глаза малыша блестели, хвост покачивался в ритме песни. Вода неподалеку пошла рябью. Всплыл мужчина. Он приблизился к женщине, сжимая только что пойманную рыбу. Она протянула левую руку в ответ на его объятия. Забрав рыбу левой рукой, она порвала добычу зубами и накормила ребенка. Он тепло смотрел на них, а она посмотрела в его глаза. Их хвосты переплелись, волны двигались под водой от этого.
Часть воспоминаний Каи вернулась. Они…
«Твои родители. Они любили друг друга, как и любили тебя», — голос теперь стал нежным.
Кая снова плакала, слезы растворялись в воде.
«Я могу забрать эти воспоминания?».
«Они все время были в твоем сердце. Никто не может забрать воспоминания у детей Мьяна. И Мьян всегда помнит», — горе Каи стало меньше от уверенности голоса.
— Ты… богиня Мьяна, — вдруг поняла Кая.
«Многие так меня называют, но я не богиня. Я — Мьян, планета», — сказал голос, и Кая провалилась в голубой свет.
Когда она проснулась, Кая лежала на льду в тусклом свете Сайона. Она лежала на подушке из водорослей. Боль в ее правом колене утихла, она поднялась на ноги. Лезвия снова были на сапогах. Кая поехала на лезвиях к «Летучей рыбе».
Она жадно вдыхала воздух Мьяна, помнила его запах. Ей снилось, как она плыла в воде Мьяна, и пена задевала ее рот, ее жабры. Теперь этого не будет. Ей нужно было вернуться на «Летучую рыбу» и базу проекта.
Три стандартных дня спустя она отправилась по расписанию к Сайону с мембранами, которые должны были закрыть последнее отверстие. Но она не понесла их к нежному месту, а сломала раму, толкнула ее к Сайону, заставляя сломанные мембраны накрениться к пылающей звезде. База не успела понять, что происходило, она направила корабль в Сайон. Она знала, что один ее корабль не вызовет достаточно турбулентности, но цепная реакция заставит Сайон поглотить постепенно мембраны и раму. Жар и свет вернутся к Мьяну. Лед растает, выпустит замерзших существ. Волны снова будут бушевать. Притяжение двух лун устроит приливы и отливы. Планета Мьян, ее родина, оживет.
Карин Ловачи «Меридия»
Они пытались спасти меня.
— Думаю, этот еще жив.
— Отметь его.
В пространстве между жизнью и смертью ты решаешь, просыпаться ли. Может, тогда время перестает иметь значение. Я ощущал себя старше четырех лет, но слишком юным, чтобы помнить. Мой мир говорил мне не помнить, как странный экипаж и капитан с мертвыми глазами прибыли в нашу далекую колонию, и все изменилось.
Может, я сражался, заставил их выстрелить в меня.
Может, они выстрелили без повода.
Прошло много времени, мне стало лучше, и я услышал их. Других людей. Не тот плохой экипаж. Они говорили за дверью палаты, где держали меня. Это был семейный корабль, и они обсуждали, как оставить меня на ближайшей станции, но…
— Он просто попадет в систему. Как это поможет?
— А что ты хочешь с ним делать?
— Пять лет. Это хорошо. Ты знаешь свое имя?
— Пэрис.
— А фамилию?
Я не хотел это говорить.
Эти люди не были моей семьей, хоть они говорили, что теперь были ею.
Я подумал о карте Земли, которую раскрасил. Планета, где я никогда не был. Она была не такой, как Меридия и ее каменистая земля, где работали в шахтах мои родители и старший брат, Берн.
— Теперь будет Рахамон, — сказала леди. Она звала себя капитан Кахта. — Это твоя фамилия, — сказала она. — Посмотри на этот ID. Всегда носи это на шее, ладно? Пэрис Рахамон. Новый член экипажа «Шатомарго».
Долгое время все в разуме было мутным. Я знал лишь, что капитан и ее мистер сказали, что поймали сигнал с луны. Они нашли меня застреленным у моего дома, но я еще дышал. Когда они говорили такое, они словно рассказывали мне историю, которую кто-то выдумал, но у меня не было к ней картинок. Может, где-то был рисунок моей колонии, но я его не видел, не помнил, и никто мне не показывал. Капитан и ее мистер взяли меня на станцию, оказали мне помощь. Когда меня подлатали, они вернулись за мной, и станция отпустила меня. Они сказали, что теперь у меня была новая жизнь, и это было хорошо. Никто не заставил бы меня теперь вернуться в другую жизнь.
Но я не хотел говорить о настоящей семье.
Я не хотел говорить о том, что помнил до того, как они все пропали. Все угасало. Какое-то время, просыпаясь, я почти ничего не помнил. А потом все стало возвращаться, и это было хуже.