— Замолчи! Не смей касаться памяти Насти! — повысил голос Дмитрий Федорович и укоризненно посмотрел на жену, будто она задела в его душе самое сокровенное.
— Вот видишь, ты околдован ею! Ты спишь со мной, а представляешь Настю. Может, теперь колдовство твоей матери ушло вместе с ней и ее чары больше никогда не помешают нам. Может, ты наконец женишься на мне?
— Ты точно сошла с ума, — раздосадовано опустился в кресло Дмитрий Федорович. Он потер виски, стараясь массажем успокоить внезапно нахлынувшую головную боль. Ему надо было во что бы то ни стало расслабиться, снять напряжение, как он делал это после тяжелых совещаний, деловых встреч. Он чувствовал, как пульсирует кровь в висках, становится трудно дышать.
— Ты даже представить себе не можешь, — продолжала Виктория, не в силах остановиться и не замечая, что мужу плохо, — что накопилось у меня в душе. Ты никогда не замечал? Еле дождалась, когда мы приедем домой и я смогу быть сама собой! Боже, и как я все это вынесла? — вскрикнула она. — Но теперь все закончилось! Теперь твоей мамы нет! Ты освободился от цепей, которыми был скован все эти пять лет с тех пор, как мы стали жить вместе.
— Ничего не понимаю. Да прекрати же наконец… И вообще, это ты или в тебя вселился бес?
— Вот-вот, о бесах тоже нужно поговорить.
— Какое-то сумасшествие…
— Нет, это ты сошел с ума. Более двадцати лет прошло, как Настя умерла, а ты приезжаешь в дом своей матери, часами сидишь в кабинете и смотришь, смотришь на ее портрет. Разве это не сумасшествие?
— Прекрати, говорю тебе!
— Может, и твоя доченька — колдунья? Больше не хочу ее видеть!
— Это уже слишком! — Дмитрий Федорович поднялся и хотел было уйти, но Виктория все продолжала говорить. Он остановился, бросил осуждающий взгляд на нее и добавил: — Очень жалею, что рассказал тебе нашу семейную историю. Ты оказалась не из тех, кому можно доверять тайны.
— А ты вспомни, как твоя матушка встретила меня! Думаешь, я забыла? Но теперь наконец-то я освободилась от ее злых чар. Только бы твоя доченька не продолжила колдовать. Она ведь всю жизнь рядом с ней, и кто знает… Наверняка старуха пыталась передать ей мастерство.
— Вика! Прекрати! Что ты мелешь? — не выдержав такого напора, крикнул Дмитрий Федорович. — Чего ты добиваешься?
— Я хочу жить без страха.
Дмитрий Федорович помолчал, снизил тон, решив, что Виктория действительно мучилась эти годы, боялась его мать. «Она слабая женщина, наверно, страх отступил в эти дни. Вот и взорвалась, выпустила пар», — подумал он.
— Успокойся. Все будет хорошо. Разве плохо ты жила эти пять лет? Где была мать и где мы? Она нам не мешала. Я ведь сделал все, чтобы вы не встречались.
— Почему же ты все эти годы не зовешь меня замуж? Пять лет я жду предложения, но… Все она, ведьма… Это она тебе внушала, что ты не должен на мне жениться.
— Разве нам так плохо?
— Я хочу быть законной женой. Понимаешь, законной… — уже сквозь слезы проговорила Виктория.
— Хорошо, хорошо, все будет, как ты хочешь, а сейчас мне нужно принять душ.
— Вот так всегда, — надула губки Виктория, смахнула со щеки накатившуюся слезинку и направилась в столовую, оттуда крикнув: — А где Валентина?
Мужчина, поднявшись на второй этаж, услышал вопрос жены и ответил:
— Через час придет. Я уже позвонил ей.
Виктория открыла холодильник, взяла бутылку с минеральной водой, налила в стакан и залпом выпила. Несколько секунд постояла возле стола, затем вышла на террасу. Всей грудью вдохнула свежий воздух, посмотрела на яркое солнце и зажмурилась. «Везде осенняя погода, а у нас солнце светит по-летнему. Какая благодать! — подумала она. — И все-таки я молодец! Все сказала. Все, что давно накипело. Пусть задумается, что живет с молодой женой, которая все терпела и не могла сказать ни слова, пока была жива старуха. Пять лет терпела. Боялась, что она разведет нас. Хорошо, что уехали. Но и здесь я чувствовала ее чары. Особенно тогда, когда он разговаривал с дочерью по скайпу или уезжал без меня в отпуск. Мамаша его точно колдуньей была. Жуть! — женщина даже передернула плечами, будто представила Ксению Михайловну. — Казалось, что она мысли читает на расстоянии, просто сканирует меня. Даже после ее смерти не могла находиться в их доме, будто все там пропитано магией. Больше никогда, никогда моя нога не переступит их порог. Сейчас первая моя задача — зарегистрировать наш брак. А там посмотрим…»
С этими мыслями она поднялась в спальню.
Дмитрий Федорович уже спустился в бассейн, и Виктория решила к нему присоединиться. Подошла к бортику и стала наблюдать, как он преодолевал метр за метром. Было видно, что он устал, постепенно терял скорость.
— Дима, выходи! — позвала она. — Вижу, ты сегодня не в форме.
Он остановился, смахнул рукой воду с лица и медленно подплыл к лестнице, где стояла Виктория.
— Ты права, что-то мне не совсем хорошо.
Дмитрий Федорович вышел из бассейна, накинул махровый халат и, завязывая пояс, спросил:
— Будешь плавать?
— Да, — сказала Виктория и тут же нырнула в воду.
Он отвернулся и вышел из помещения. В комнате снова почувствовал неприятные ощущения и стал растирать левую сторону груди.
— Да что же это так печет? Наверно, давление подскочило, — подумал мужчина и прилег на кровать.
Но не прошло и пяти минут, как он поднялся и вышел из комнаты. Прислушался. Услышав шаги, позвал:
— Валя!
— Слушаю вас, Дмитрий Федорович, — сразу откликнулась и поспешила к нему домработница, которая уже готовила ужин.
— Валя, принеси тонометр, пожалуйста.
Он вернулся в комнату и опять лег. Через несколько минут Валентина уже стояла возле него с прибором для измерения давления. Она привычно взяла его руку и надела манжету.
— Сто девяносто на сто десять, — покачала головой она, увидев на циферблате показатели. — Я сейчас вам таблеточку принесу.
Она вышла из спальни и вскоре вернулась с лекарством.
— Может, скорую вызовем?
— Не нужно. Если не станет лучше, тогда. Ступай.
Валентина вышла из комнаты и у самой двери столкнулась с Викторией, которая возвращалась из бассейна.
— Ой, извините, — виновато взглянула она на хозяйку.
— Что ты делала в нашей спальне? — с подозрением посмотрела Виктория на домработницу.
— У Дмитрия Федоровича высокое давление, лекарство принесла.
Виктория ничего не ответила и подбежала к мужу.
— Что с тобой?
— Не знаю. Голова болит.
— Тебе нельзя было идти в бассейн. Физическая нагрузка подняла давление.
— Ничего, сейчас все пройдет. Лекарство уже принял. Хочу полежать в тишине.
— Конечно. Я не буду тебя беспокоить. Но, думаю, нужно вызвать доктора.
— Я же сказал, пока не надо. Оставь меня.
Виктория вышла из спальни и спустилась к Валентине, которая продолжала готовить ужин.
Домработница была на пару лет старше Виктории. Среднего роста, миловидная и аккуратно причесанная, как всегда, в ослепительно белом фартуке она привычно хозяйничала на кухне. Валентина имела высшее образование, была почтительна, уравновешенная, всегда встречала хозяев и их гостей с улыбкой, а, провожая, желала здоровья и благополучия.
— Валя, он сам позвал тебя?
— Да, — с изумлением посмотрела на Викторию женщина и открыла духовой шкаф, из которого пошел невероятно вкусный аромат.
— А-а-х, запах-то какой, м-мм, я так проголодалась! Что-то опять вкусненькое?
— Сюрприз! Вы проходите в столовую. Сейчас подам. Может, Дмитрию Федоровичу стало лучше, и он спустится? Если нет, то я отнесу в комнату.
— Ладно, пойду переоденусь и заодно посмотрю, как он. А то как вышла из бассейна, так и осталась в халате, — с сожалением произнесла Виктория и направилась к лестнице, которая вела к спальне. По пути не отказала себе в удовольствии полюбоваться своим отражением в настенном зеркале.
— За это время стол будет накрыт, — крикнула вслед уходящей хозяйке Валентина.
— У-у-у, так и не научилась культурно вести себя с хозяевами… Деревня, — пробурчала себе под нос Виктория.
Она приоткрыла дверь, на цыпочках подошла к мужу, все еще лежавшему с закрытыми глазами. «Лежит как мертвый», — промелькнула у нее мысль.
— Димочка, ты спишь? — прошептала она и наклонилась над ним.
— Нет, — ответил мужчина и открыл глаза. От неожиданности Виктория отпрянула. Он смотрел на нее не моргая. — Испугалась? Думала, что я уже умер?
— Ну что ты болтаешь? — растерялась она, и отвернулась. — Зашла переодеться.
И вдруг ее осенило: «Я лишь подумала, что лежит, как мертвый, а он как будто услышал. Господи, что же у них за семейка… Эта старуха, наверно, будет преследовать меня всю жизнь. Теперь она в мужа вселилась, что ли?»
Виктория скинула халат, натянула спортивные брюки и накинула свободную клетчатую рубашку. Застегнула пуговички, подошла к резной спинке кровати и облокотилась на нее.
— Димочка, прости, я была не права. И как я могла… — развела она руками. — Не заметила, что ты плохо себя чувствуешь…
Она вдруг начала раскаиваться в своем поступке, в том, что обвинила его семью во всех грехах.
— А мне показалось после сегодняшнего разговора, что тебе наплевать на мое самочувствие, — сокрушенно сказал муж. — Если так будет продолжаться, до инфаркта меня доведешь. Такое ощущение, что я пять лет жил с женщиной, которая скрывала свое истинное лицо.
— Димочка, дорогой, давай забудем. Валя приготовила вкусный ужин. Так вкусно пахло! Она сказала, что это сюрприз, и я не стала допытываться, что там, в духовке.
— Я не хочу есть. Давление, кажется, снизилось, я чувствую себя хорошо. Пусть Валентина принесет мне чай с лимоном. Сегодня ты поужинаешь одна. И я хочу побыть здесь один. Не беспокойся.
— Надеюсь, спать я буду здесь? — с язвительной усмешкой произнесла Виктория, что не ускользнуло от Дмитрия Федоровича.
— Здесь. Но я уйду в другую комнату.
Виктория не сдержала раздражения, хлопнула дверью и спустилась в столовую. Стол был накрыт, и Валентина ждала, когда хозяева приступят к ужину, чтобы подать горячее. Она сразу заметила, что хозяйка не в духе.