— Ничего себе. Ну-ка, скажи, о чем я сейчас думаю.
— Посмотри на меня и не двигайся, — сказала Зорина.
Аня стала пристально смотреть подруге в глаза. Девушка несколько минут молчала, потом громко рассмеялась.
— Что? Что такое?
— Сейчас ты хочешь в туалет и думаешь о том, как бы скорее туда пойти.
Аня расхохоталась, да так, что схватилась за живот и вскочила с кресла.
— Ой, ой, я сейчас не выдержу и что-то со мной произойдет. Ведь я действительно смотрела на тебя и думала об этом. Потому что о другом уже думать не могла.
Зорина смотрела на нее и тоже еле сдерживала смех. Аня с хохотом выбежала из кабинета, а подруга подумала: «Наверно, зря я решила сейчас рассказать ей о тетради. Она не воспримет серьезно информацию, которую я частично до нее донесла. Больше ничего не скажу, ведь я еще не все прочитала».
Когда Аня вернулась в комнату, ее лицо сияло от счастья.
— Зорина, представляешь, выхожу из туалета, а телефон в сумочке разрывается. Я быстро сбежала с лестницы в холл, достала мобильный и чуть не упала в обморок от радости. Это был он. Он позвонил мне только что! Представляешь, сам! И я убегаю сейчас к нему. Извини, что так быстро ухожу, но ты не представляешь, какая это радость для меня.
— Ладно, беги. Ты же как солнышко сияешь. На лице все написано, — улыбнулась подруга.
— Я обязательно тебя познакомлю с ним, — оправдывалась по пути Аня. — Как-то некрасиво с моей стороны получилось, ты только начала рассказывать о своей тайне, а я ухожу. Мне безумно интересно. Но пойми, пожалуйста, я давно его не видела, не могла отказать…
— Не беспокойся, все нормально. Спасибо, что пришла. А я сейчас еще поработаю над картиной.
Они вместе спустились в холл, и Аня, как по тревоге, сунула ноги в сапожки, накинув пальто, спешно выскочила из дома. Марта, услышав шум, поторопилась к двери, чтобы проводить гостью, но не успела попрощаться. Присела на минуту на диван и, посмотрев на задумчивую хозяйку, спросила:
— Что-то случилось?
— Случилось, Марта, случилось. Любовь… — улыбнулась Зорина и села в кресло напротив домработницы.
— Любовь — это прекрасно, — вздохнула Марта.
— Марта, а ты когда-нибудь влюблялась?
— Еще в школе. И даже призналась ему, но он только посмеялся.
— Ты же знаешь, в школьном возрасте мальчики редко влюбляются. Они не понимают этих чувств.
— Да, это сейчас мы умнее и опытнее. А тогда была такая трагедия, что жить не хотелось. Интересно, как сложилась его судьба… — задумалась Марта.
— Но ведь ты была замужем. Ты любила своего мужа?
— Зоренька, я была замужем два месяца. Даже не успели ребеночка родить.
— А что случилось?
— Он работал в строительной организации крановщиком на башенном кране. И что-то произошло, кран сошел с рельсов, накренился на бок, а кабинка его была не закрыта. Он вывалился оттуда, и травмы были не совместимы с жизнью.
— Какой ужас…
— Я тогда чуть с ума не сошла от горя. Вот так и осталась молодой вдовой. Ни детей, ни счастья с мужчиной больше не видела. Мне даже казалось, что мой Егорушка любил меня больше, чем я. Эти два месяца были сказкой. Егор был не красавчик, но с прекрасной душой. Этим он меня и взял. Три года ухаживал. Сейчас такого и не представишь.
— И всю жизнь ты одна?
— Да. Но когда пришла в ваш дом, успокоилась. Как говорят, прошла кастинг у Ксении Михайловны. А потом ты родилась. И вы стали моей семьей. Жизнь моя получила новый смысл, пустоты в ней не было.
— Верно, я не помню своей жизни без тебя. Как назвала тогда тебя вместо няни Марта, так и зову.
— А мне нравится, — с любовью посмотрела женщина на Зорину. — Я и представить не могу, как бы жила без вас. И когда ты мне предложила взять в помощь еще одну домработницу, переживала. Думала, неужели я перестала справляться? Не хочу никого рядом.
— Помню. Мы тогда с бабулей догадались и решили, что не будем никого брать. Марта, все хочу спросить… Большая часть твоей жизни прошла в нашей семье. Ты, наверно, многое знаешь. Не сомневаюсь, что больше, чем я. Какая была бабушка? Вот что ты думаешь о ней?
— Милая моя, если я что и знаю, то это мои догадки, но не факты. А я приучена ни с кем не делиться догадками. Даже с членами семьи. За это меня Ксения Михайловна и любила.
— Но сейчас ее нет. Может, ты мне что-нибудь расскажешь? Она просто не успела о чем-то рассказать. Собиралась буквально на следующий день. А так случилось, что она умерла ночью. Я так мало о ней знаю. Казню себя, что никогда не расспрашивала о ее жизни.
Марта молчала. Отвела глаза в сторону и старалась не продолжать разговор. Зорина поняла, что ничего больше узнать не удастся, и не стала бередить ей душу. Подошла к мольберту, стоящему возле окна, посмотрела в окно, отметив, что уже вечереет, и снова с грустью посмотрела на мольберт. Взяла кисть и задумалась: «И все-таки живопись выше поэзии. Так, наверное, размышлял когда-то великий мастер Леонардо да Винчи. Она изображает дела Бога, а не человеческие вымыслы, которыми довольствуются поэты, по крайней мере, наших дней. Они не изображают, а только описывают, заимствуя у других все, что имеют. Поэты лишь сочиняют. Леонардо возражали многие, а мне кажется, он прав. Глаз дает человеку более совершенное знание природы, чем ухо. Вот почему живопись, немая поэзия, ближе к точной науке. В картине все образы, все краски являются вместе, сливаясь в одно, подобно звукам в созвучии, как в музыке. Даже в перьях птиц, в воде встречаются переливы красок, в узорах инея на деревьях, на замерзших окнах. Если бы спросить у мужчины, что ему приятнее — портрет возлюбленной или описание, сделанное хотя бы величайшим поэтом…»
Зорина улыбнулась таким мыслям, положила кисть и оглянулась. Увидев, что Марты в холле нет, удивилась ее бесшумному исчезновению. Девушка прошлась по коридору и только хотела постучать в дверь комнаты, в которой всегда отдыхала Марта, как она открылась. Марта стояла перед ней в темно-коричневом пальто и шляпке с маленькими полями, будто еще носила траур по бабуле.
— Ой, Зоренька, не ожидала, что увижу тебя у дверей, — растерялась домработница. — Я хотела попросить твоего разрешения уйти пораньше. Нужно к Семеновне зайти, приболела она.
— Кто такая Семеновна?
— Соседка. Тоже одна живет.
— Конечно, обязательно навестите, — утвердительно сказала Зорина и направилась к лестнице.
— Завтра рано приду.
— Не торопись, — приостановилась девушка и посмотрела на Марту, которая шла за ней следом. — Ты уже все сделала. Можешь отдохнуть. Только скажи, где ключ от подвального помещения?
— У садовника. Я никогда не спрашивала про него. Он раньше туда ходил, а после смерти Ксении Михайловны перестал.
— Я так понимаю, это нулевой этаж?
— Да, верно. Там все коммуникации, трубы разные проходят…
— Ладно, разберусь, — махнула рукой Зорина и быстро поднялась по лестнице.
Марта посмотрела ей вслед, покачала головой и подумала: «Зачем ей туда? Что же это будет?»
Глава 11
Дождь давно перестал моросить, был по-осеннему теплый вечер. Только что включенные садовником фонари осветили двор. Зорина вышла на улицу и стала присматриваться, не видно ли где неподалеку Николая Ефремовича. Увидев его в беседке с Джейком, поспешила к ним и села рядом на скамеечку. Обрадованный пес положил лапы ей на колени и попытался лизнуть в нос. Хозяйка гладила его и приговаривала:
— Джейк, хороший, мальчик мой…
Пес отвечал преданным повизгиванием и лаем.
— Я поражаюсь его уму, — с любовью произнес садовник.
— Это ваша заслуга, Николай Ефремович. Ведь обучается у вас, — засмеялась Зорина.
— Джейк! — позвал Николай Ефремович и хлопнул ладонью по колену.
Пес тут же сел рядом и, вытянув шею, посмотрел ему в глаза.
— Вот это да, — протянула Зорина, — я и не знала, что он такой послушный.
— Так ты редко с ним видишься. Только когда дома, и то у вас одни нежности на уме. А тут дисциплина нужна.
— В общем, как на службе он у вас.
— Можно сказать и так.
— Николай Ефремович, а где у нас ключ от подвала?
— У меня. А зачем тебе? Там ничего интересного для мадемуазель нет. Коммуникации. Бойлерная. Я слежу за этим хозяйством. Не доверяешь? — пронзительно глянул он на нее. — Ксения Михайловна доверяла.
— Да нет же, нет, вы не так поняли, — стала оправдываться Зорина, чтобы не обидеть мужчину. — Мне просто интересно посмотреть как хозяйке. Ведь теперь Ксении Михайловны нет. А она, как я знаю, бывала там.
Зорина действительно не помнила, чтобы у них прорвало трубу или были какие-то неполадки по хозяйственной части.
— Хорошо, — согласился Николай Ефремович. — Я сам проведу тебя туда.
— Я хочу сейчас.
Мужчина встал, сунул руку в карман, нащупав ключ, коротко бросил:
— Пошли.
Зорина последовала за ним. Джейк тоже поплелся следом. Вход был с заднего двора. Они спустились по небольшой винтовой лестнице вниз, Николай Ефремович включил свет. В помещении находились разного диаметра трубы, котлы, вентили. Было чисто и сухо, немного пахло краской.
— Недавно сделал косметический ремонт. Краска еще не выветрилась, — пояснил Николай Ефремович.
— А за этой металлической дверью что? — спросила Зорина, увидев между загнутыми трубами покрашенную черной краской дверь.
— Ты хочешь, чтобы я открыл ее?
Николай Ефремович немного помолчал, откашлявшись, произнес:
— Вижу, Зорина, что ты за этим сюда и пришла. Не трубы и котлы тебя интересовали, а совсем другое. Может, и нужно рассказать о том, что бабушка от всех скрывала. Хотя я сомневаюсь…
— Это тайна?
— Не моя, Ксении Михайловны. Я один в этом доме знал об этой комнате. Даже твой отец не был посвящен… Он бывал здесь, но его дверь не интересовала. Скорее всего, он думал, что за ней хранят хозяйственный инвентарь. А я не рассказывал.
— Откройте.
— Ты настаиваешь?