— Очень. Он хорош собой, и мы были бы потрясающей парой.
— Но ведь этого мало для тебя. Я вспоминаю твои высказывания по поводу Артема…
— О, это совсем не такой человек. Хоть он и дальнобойщик, но в нем столько хороших манер, что любой позавидует.
— Ты сказала ему, кем работаешь? Хотя о чем я спрашиваю, ведь ты даже дом свой ему не показала. Из-за него и машину бросила на стоянке, чтобы не показать, какая ты крутая.
— Да, у него нет таких денег, как у меня, и дома наверняка такого нет, но это не важно. Представляешь, Аня, я ему понравилась не из-за денег. Если Артема привлекало все это, то Александра совершенно не интересовало мое положение.
— Зорина, почему тебя это беспокоит? — воспользовавшись хорошим расположением духа подруги, спросила Анна. — Ведь ты богата, тебе так легко найти жениха. Ведь Артем — красавчик. Ты же видела, как возле него женщины крутятся.
— Вот именно. Но большинство мужчин ищут богатых женщин. Собственно, как и женщины, — она исподлобья глянула на подругу.
— Вот не нужно на меня так смотреть. Я влюбилась, и, если бы Родион не был богат, меня бы это не остановило.
— Так уж и не волновало бы? А помнишь, как ты восторгалась, что три в одном?
— Конечно, соглашусь: когда в комплексе красота, любовь и богатство, естественно, это привлекает больше.
— Вот видишь, ты согласилась. А меня это унижает. Я хочу любить и быть любимой не из-за денег. У меня нет никакого желания тратить свое состояние на мужчину, каким бы красивым он не был. Ты же не забыла, что я могу видеть душу человека?
— Нет, не забыла.
— Я вижу, что Александр — мой человек. И сейчас он думает обо мне. Я это чувствую.
— Тогда почему ты обманула его?
— Ты так и не поняла… Я не хотела показывать свой дом, рассказывать, что я бизнес-леди, что папа у меня богат… Я видела, что он относится ко мне как к обыкновенной девушке среднего достатка и не может насмотреться. Так же, как и я на него. И поэтому меня не интересуют его деньги, которых, по-видимому, на счетах у него нет.
— Но ведь когда-то он узнает? Если, конечно, вернется.
— Он обязательно вернется, — задумчиво глядя в пространство, тихо произнесла Зорина.
Их диалог прервала Марта. Она позвала на ужин. Девушки послушно встали и прошли в столовую.
— Аня, останешься ночевать?
— Нет. Ночевать буду у Родиона. Сейчас позвоню, и он приедет за мной.
— Я рада за тебя, Аня. Только перестань быть наивной девочкой. Этот мир так сложен, и с таким характером, как у тебя, девушки нередко попадают в сложные ситуации. Но не будем о грустном.
Когда Родиону приехал за Аней, в дом заходить не стал. Та страшная для него ночь оставила свой след, и мужчина никогда больше не переступал порог этого дома.
Глава 25
Прошло три месяца. Вновь пришла зима с холодами и метелями. Возвращаясь с работы домой, Зорина в уединении и тишине черпала силы, окуналась в атмосферу, где ей дышалось привольно. Какое-то время она обдумывала все, что произошло за день, а потом подходила к мольберту, брала кисть и работала над начатой картиной. В доме было тихо, ничто не мешало мыслям множиться в ее сознании. Но чаще всего в минуты, когда никто не тревожил, девушка отдавалась мечтам. «Как же так, — размышляла она, — когда-то я мечтала о нарядах, драгоценностях, которые хотела бы купить, теперь могу их себе позволить, но все это отошло на задний план. Мне ничего не хочется покупать. Наверно, это одна из граней свободы — нет зависимости от вещей. Ничего не покупать, ничего не желать — значит, стать неуязвимой для судьбы. Но при этом я располагаю деньгами и знаю, что могу получить желаемое, стоит лишь захотеть. И это счастье, это независимость, еще одна грань свободы. Почему такие изменения во мне? — задавала она себе вопрос, и ответ всегда был один — Александр. — Дальнобойщик… Вероятно, он не так богат, как я, ценит каждый заработанный рубль, не разбазаривает его на пустые прихоти, но при этом не жаден. Он независим, и поэтому неуязвим. Его свобода в этом. Думая о нем каждый день, у меня меняются приоритеты. Я будто подстраиваюсь под его статус. Прошло три месяца, и ни одного звонка… Я схожу с ума. Смотрю на телефон, как на икону, и молю Бога, чтобы раздался именно его звонок».
На каждом новом холсте вырисовывается силуэт мужчины, Зорина придает ему образ Александра. Вот она с ним на море, вот они играют в теннис, сидят в кафе… Пока работала, девушка будто проживала с каждым наброском новую жизнь, а потом складывала в стопку один за другим готовые рисунки. Затем шла в комнату, где хранились ее картины, и лучшие аккуратно прикрепляла к стене.
С работы спешила домой, как на свидание, мечтала увидеть его хотя бы на своих рисунках. «Почему он пропал? Почему не звонит? Понимаю, уехал в длительную командировку… А вдруг с ним что-то случилось? Какой товар он перевозит… Не знаю… Работа опасная? Нет, не буду об этом думать, чтобы не накликать беду. Мысли материализуются. Позвонит, он обязательно позвонит… — успокаивала себя девушка. — Я люблю его, — признавалась она себе и тут же дополняла: — Смешно, но, видимо, так бывает. Мы такие разные. Я занимаюсь бизнесом, он дальнобойщик. Но какие у него манеры… Глаза добрые, ласковые… Голос, от которого подкашиваются ноги и хочется упасть в его объятия… А какой красавец… Вдруг у него кто-то есть?» — от этой мысли ее сердце болезненно сжималось. — Не может быть, чтобы у такого мужчины никого не было».
Зорина гнала от себя грустные мысли, но они навязчиво лезли в голову каждый день. Она перестала ходить в спортзал. Там все напоминало об их первой встрече, и игра не клеилась. Она была рассеянной. Хотелось спросить Алексея о приятеле, но гордость не позволила ей это сделать. «Да и кто я такая, — думала она, — чтобы спрашивать о мужчине, которого знаю один день…»
Устав, Зорина шла в спальню, засыпая, снова погружалась в мечты. Они были как живые существа, во мраке спальни летали над постелью. С каждым днем она все яснее понимала, что заболевает чувством, которое называется любовью.
В одну из ночей она проснулась от тихого знакомого голоса, звавшего ее по имени. Зорина в ужасе села на край постели. Прислушалась, глядя в темноту, и ей показалось, что бабуля стоит в углу комнаты в черном платье и белом платке, завязанном на узел под подбородком. Лоб, глаза, нос, были как темное пятно, только рот открывался, пытаясь что-то сказать. «Нет, мне приснилось… — стараясь унять дрожь, подумала она. — Такое и раньше бывало… Давно она меня не беспокоила. Но как тревожно прозвучало мое имя…»
Девушке стало страшно. Раньше она не боялась таких видений, но сейчас ее тело похолодело. Зорина залезла под одеяло с головой и почувствовала, как над ней пронесся вихрь холодного воздуха. Она крепко вцепилась в край одеяла, чтобы ветер не сорвал его, и в это мгновение четко услышала голос бабушки: «Ты не продолжила мое дело. Я мучаюсь в аду. Твоя любовь принесет тебе несчастье…»
— Уходи. Не тревожь меня. Уходи, — бормотала Зорина под одеялом.
«Почему она стала меня беспокоить? На кладбище все в порядке. Памятник стоит, ограда тоже. Чем она может быть недовольна? Да, я давно не заглядывала в тетрадь, не продолжаю ее дело. Не хочу. Ах, драгоценности в шкатулке? Я совсем о них забыла. Столько лет там лежат, нет им применения. Пусть лежат. У меня нет в них надобности. Нужно будет рассказать отцу. Он придумает, что с ними делать. Я бы отдала на благотворительность. Мне всего хватает. И кто знает, что принесут эти бриллианты и золотые монеты», — размышляла Зорина.
Она прислушалась, все стихло. Осторожно вылезла из-под одеяла, огляделась, вскочила с постели и включила свет. Все было как обычно. Но вдруг ей показалось, что по стене, возле двери, тоненькой струйкой текла кровь. Зорина отскочила в сторону, распахнула дверь и бегом бросилась вниз по лестнице. Добежав до комнаты Марты, она стала бить в дверь кулаками.
— Марта, Марта, открой! — кричала она.
Услышав за дверью шарканье приближающихся шагов, а потом щелчок замка, Зорина перестала стучать и постаралась унять дрожь во всем теле.
— Что случилось? — с тревогой спросила домработница, прикрывая рукой вырез ночной рубашки.
— Марта, она опять приходила ко мне!
— Да ты вся белая, как полотно… — прижала она девушку к себе. — Успокойся, это просто сон.
— Нет. Это не сон. Она бродит по дому, не дает мне покоя.
— Не выдумывай. Иди спать. Давай я провожу тебя.
Марта провела ее до спальни. И пока Зорина не успокоилась, сидела с ней рядом. Затем выключила свет и вышла из комнаты.
Утром Зорина проснулась рано и стала собираться на работу. Она подошла к двери, пятна крови на стене не было.
— Господи, надо же такому присниться…
Утром Марта не вспоминала о ночном кошмаре хозяйки. Она встретила ее с улыбкой, подала кофе к завтраку и заговорила на отвлеченную тему:
— Скоро Новый год. Ты не поедешь к отцу?
— Не знаю. Он приглашал, но я еще не решила. Мои коллеги идут в ресторан. Уже забронировали места.
— Это, конечно, интересно. Только я заметила, ты в последнее время никуда не ходишь.
— Вот на Новый год и повеселюсь.
— Это правильно, — сказала Марта, опустив голову, и тут же скрылась за дверью кухни.
«Странно, — подумала Зорина, — она будто недовольна, что я не еду к отцу. Но что я там буду делать? Тем более у них с Викторией напряженные отношения… Бедный папочка, — пожалела она его в душе, — не везет ему с женщинами».
Медленно тянулись хмурые зимние дни. Однообразная безрадостная жизнь с периодическими острыми приступами отчаяния угнетала Зорину. Она почти не ощущала приближение Нового года. Все реже и реже выходила из дома в выходные дни. Бродила по дому, смотрела на запертые двери комнат, за каждой из которых когда-то была своя, неведомая ей жизнь. Временами останавливалась и долго смотрела на дверь спальни Ксении Михайловны, не решаясь туда зайти. Глубоко и тяжело вздыхала, потом отправлялась в кабинет отца, ложилась на диван, укрывая ноги клетчатым пледом, и смотрела на портрет матери. Через некоторое время вставала, подходила к зеркалу и вглядывалась в свое отражение. «Что со мной происходит? Я схожу с ума? Где ты, мой любимый? — спрашивала она. — Неужели забыл? Я не могу угадывать твои мысли, но чувствую, что не забыл… Что случилось с тобой?… Что мне делать?»