Однако Алехандро упорно молчал, мысленно он явно был сейчас где-то далеко отсюда.
– А знаешь что? – осторожно начала Сюзанна, будто разговаривая сама с собой. – Джесс, пожалуй, была единственным человеком, кому я нравилась такая, какая есть. Ее абсолютно не волновало, из какой я семьи и сколько у меня денег. Поначалу она даже не знала моей девичьей фамилии. И я, наверное, только сегодня поняла, что она единственная не считала меня занозой в заднице. В отличие от остальных. Моей семьи, моего мужа. В отличие от меня. Живущей в тени своей матери. Магазин был единственным местом, где я могла оставаться сама собой. – Сюзанна разгладила воображаемую складку на брюках. – Я сейчас стояла на твоей кухне и пыталась убедить себя, что Джесс больше нет и моего магазина тоже нет. Ничего не осталось. Я просто озвучила произошедшее. Но странное дело, я не смогла заставить себя в это поверить. Хочешь, я тебя сейчас посмешу? А ведь я ей завидовала. Из-за того, что ей удавалось так хорошо с тобой ладить. В Джесс было нечто такое особенное, ты ведь знаешь? Она умела найти общий язык буквально с каждым. Я думала, что ревную, но слово «ревность» здесь неуместно. Разве можно ревновать к Джесси?!
– Сюзанна… – Алехандро поднял руку, желая остановить поток ее слов.
– И в какой-то момент, – упрямо продолжила Сюзанна, – я решила, что это моя вина. В том, что случилось. Ну зачем, зачем я разрешила ей задержаться?! Хотя, с другой стороны, я понимаю, что так и рехнуться недолго…
– Сюзанна…
– Потому что, если взять голые факты, она осталась из-за меня. Значит, это я толкнула ее под колеса фургона. Да-да, именно я. Так как уехала раньше времени. Тут выбор очень простой. Посмотреть правде в глаза или убедить себя в том, что от судьбы не уйдешь. Ведь если все дело в Джейсоне, то рано или поздно беда непременно случилась бы. – Она смахнула непрошеную слезу. – И мне придется в это поверить, разве нет? Чтобы не сойти с ума. Но, честно говоря, сомневаюсь, что у меня получится.
– Сюзанна… Это моя вина.
– Ал, нет…
– Это моя вина, – уверенно заявил он, словно обладал неким тайным знанием.
Сюзанна устало покачала головой:
– Но если посмотреть на вещи здраво, дело отнюдь не в нас с тобой. Ты не хуже меня понимаешь, что все дело в Джейсоне. В любом случае это было его решение и его вина. Не моя и не твоя.
Однако Алехандро, казалось, не слышал Сюзанну. Понуро опустив плечи, он смотрел мимо нее. У Сюзанны тревожно сжалось сердце. Ей вдруг показалось, будто Алехандро стоит на краю бездонной пропасти, которую ей, Сюзанне, не дано увидеть. И, захлебываясь словами, Сюзанна принялась торопливо говорить, еще толком не зная, что именно собирается сказать:
– Ал, Джесс любила Джейсона. В том-то и весь ужас ситуации. Ведь мы все прикладывали титанические усилия, пытаясь уговорить Джесс оставить его. Да и она сама в принципе собиралась переломить ситуацию. Послушай, мы были у нее дома буквально неделю назад, так? Нет, ты ничего не мог сделать. Ничегошеньки. – Сюзанна сама не слишком верила в свои слова, но перед ней стояла задача растормошить Алехандро, вытащить на свет божий хоть какие-то чувства, пусть гнев или сомнения, лишь бы избавить его от этой убийственной черноты безысходности. – Думаешь, Джесси одобрила бы такой ход мыслей? Она ни в чем не сомневалась. И всегда утверждала, что полностью отдает себе отчет в происходящем. Ну а мы доверяли ее суждению. У нее даже и мысли такой не было, что это хоть как-то может быть связано с тобой. Она любила тебя, Ал. И всегда радовалась твоему приходу. Послушай, даже та женщина-полицейский давеча сказала мне, что хорошие люди вечно себя винят…
Алехандро мрачно поджал губы:
– Сюзанна…
– Тут нет твоей вины. И глупо упорствовать.
– Ты не понимаешь…
– Все я понимаю. Никто лучше меня не может понять.
– Ты… не… понимаешь. – Его тон вдруг сделался странно резким.
– Что?! У тебя что, монополия на страдание? Да, все произошло на твоих глазах. О’кей? Да, ты был там. И можешь мне поверить, мысль о том, что ты видел, будет преследовать меня вечно. Но от этого не станет легче. Никому из нас.
– Это моя вина…
– Ал, ради бога… – Голос Сюзанны дрогнул. – Сейчас же прекрати это повторять!
– Но ты же меня не слушаешь!
– Потому что ты не прав! Не прав! – в отчаянии воскликнула Сюзанна. – Ты не можешь просто…
– ¡Carajo! Хрена с два! Нет, ты должна меня выслушать! – Его голос буквально взорвал комнату.
Алехандро резко встал и отошел к окну.
– Ты хочешь сказать, что сидел за рулем фургона, да? И ты ее погубил? Ну что? – (Он обреченно покачал головой.) – Тогда ты должен…
– Сюзанна, я всем приношу несчастье.
– Что?! – Сюзанна не верила своим ушам.
– Ты меня отлично слышала. – Он резко отвернулся, его плечи дрожали от едва сдерживаемой ярости.
Сюзанна шагнула к нему:
– Ты серьезно?! Ради всего святого, Ал! Ты ничего не сделал. И дело не в том, приносишь ты несчастье или нет. Ты не должен…
Алехандро остановил ее порывистым движением руки:
– Помнишь, Джесс как-то спрашивала меня, почему я стал акушером? – (Сюзанна машинально кивнула.) – Чтобы это понять, психоаналитик не нужен. Когда я появился на свет, у меня была сестра-близнец. Но она родилась совершенно синей. Моя пуповина запуталась вокруг ее шеи.
– Она умерла? – дрогнувшим голосом спросила Сюзанна.
– Мама после этого так и не сумела оправиться. Сохранила ее кроватку, покупала ей одежду. Даже открыла на ее имя счет в банке. На имя Эстелы де Маренас. Он до сих пор существует, хотя деньги те уже ничего не стоят, – произнес Алехандро с такой горечью, что у Сюзанны на глаза невольно навернулись слезы. – Они никогда не говорили, что это моя вина. По крайней мере, мне в лицо. Но факт остается фактом. С тех пор призрак Эстелы живет в нашем доме, преследуя мою семью. И нас буквально душит ощущение этой потери. Я не знаю… Может, если бы мама сумела родить еще одного ребенка… может… – Алехандро сердито потер глаза, голос снова стал сердитым. – Понимаешь, я только хотел обрести мир и покой в душе. И в какой-то момент мне показалось, будто у меня получилось. Я надеялся, что если сумею помогать женщинам дарить миру новую жизнь, то смогу… смогу заставить ее уйти. Но fantasma, ее призрак, преследует меня повсюду… Каким же я был глупцом! В Аргентине, Сюзанна, мертвые живут среди живых. – Алехандро теперь говорил словно терпеливый учитель, пытающийся объяснить вещи, которые не каждый может понять. – Их призраки бродят среди нас. Эстела тоже живет со мной. Всегда. Я чувствую ее, чувствую ее присутствие, она напоминает мне, обвиняет меня…
– Но ты ни в чем не виноват. И тебе лучше, чем кому бы то ни было, должно быть это известно. – Сюзанна взяла Алехандро за руку, пытаясь донести до него смысл своих слов.
Однако Алехандро попытался выдернуть руку.
– Ну как ты не можешь понять?! Я боюсь даже приближаться к тебе! – упрямо качал он головой.
– Все это пустые суеверия…
– Ну почему ты меня не слушаешь?! – в отчаянии воскликнул он.
– Ты тогда был младенцем. – (Алехандро молчал.) – Ты… тогда… был… просто младенцем, – настойчиво повторила Сюзанна задыхающимся голосом.
Она медленно поставила чашку на стол. Наклонилась вперед и нерешительно обняла Алехандро, чувствуя, как напряглось его тело. Ей страстно хотелось облегчить его страдания, подставить ему дружеское плечо, взять на себя хоть крупицу его боли. Голос Алехандро теперь заглушала густая завеса волос Сюзанны.
Он отстранился, и она почувствовала, что ее решимость пошатнулась, не выдержав бремени его горя и чувства вины. Глаза Алехандро горели фанатичным огнем.
– Иногда, Сюзанна, ты причиняешь людям вред самим фактом своего существования.
Сюзанна вдруг вспомнила о своей матери. О белых лошадях и сверкающих в лунном свете бальных туфельках без задников. И у Сюзанны внезапно промелькнула мысль – возможно, под влиянием сегодняшней безумной ночи, – что в нее вселилась душа ее матери и, быть может, именно это смущало ее отца. У Сюзанны тоскливо защемило сердце.
– Тогда… Я так же виновата, как и ты.
Алехандро взял лицо Сюзанны в ладони и посмотрел на нее так, будто видел впервые, а затем поднял забинтованную руку и провел большим пальцем по мокрой от слез щеке. Он был так близко, что она видела золотистые искорки в его глазах, чувствовала горячее прерывистое дыхание. Помедлив, он прижался губами к соленой дорожке, закрыл глаза и поцеловал, словно хотел поцелуями утереть ее слезы.
Сюзанна крепко зажмурилась и, не в силах остановить рыдания, погладила Алехандро по коротким темным волосам, плотно облегавшим череп. Она вдруг почувствовала его губы на своих губах, вдохнула запах антисептика, въевшийся в полицейском участке, запах мягкой кожаной куртки – и прильнула к нему, впившись в его рот в неистовом желании забыться. Прислушиваясь к словам, эхом отдававшимся в обволакивающей их тишине, они сжимали друг друга в объятиях, а вокруг кружили не находившие покоя неистовые бестелесные призраки.
Я так же виновата, как и ты.
Глава 20
У строительной компании ушло два дня на укрепление фасада, у дознавателей – столько же на оценку размера ущерба, еще три дня потребовалось для начала восстановительных работ. Страховая компания не стала прибегать к обычным уловкам, поскольку в случае серьезных повреждений конструкции здания страховку принято выплачивать без лишних проволочек. И хотя дверная рама была сильно повреждена, кирпичная кладка разрушена, а окна частично вылетели, первоначальные оценки повреждения двутавровых балок и объема предстоящего ремонта, требующего закрытия магазина на два месяца, оказались слишком пессимистичными. Ну а еще через два дня Сюзанне разрешили начать расчищать эти авгиевы конюшни.
И все это время люди непрерывным потоком несли цветы, скромные букетики и обернутые в целлофан пышные букеты, оставляя их перед желтой лентой. Для многих оказалось легче почтить память безвременно ушедшей Джесси цветами, нежели неловкими словами. Все началось с того, что на следующий день после несчастного случая кто-то скромно привязал к фонарному столу два одиноких букетика. Прохожие останавливались и читали надпись на лентах, вполголоса сетуя на жестокость судьбы. А затем, когда новость потихоньку расползлась по городу, цветы уже стали прибывать охапками. Местный флорист поддержал начинание, и в скором времени перед магазином раскинулся ковер из цветов.