Джереми лёг отдохнуть с обратной стороны Лилли-Пилли-Лейн, 66. Пип с Хайди пошли прогуляться. Чиа подумала, не влюбилась ли в конце концов Хайди в Пипа. Она везде ходила с ним после его героической попытки её спасти. Роберт с остальными козами принялись есть траву.
Чиа прислонилась головой к Артемию, радуясь, что может немного побыть с ним наедине. Девочка понимала, что он не может ответить, но чувствовала, что он каким-то образом её утешает. Может, он слышал её, хотя и не мог говорить.
– Прости, что подвела тебя, – сказала девочка.
Она помолчала и представила, что Артемий отвечает ей.
«Ничего, – сказал он в её воображении. – Зато теперь ты знаешь, что твоя сестра не такая хорошая. В следующий раз ты сделаешь другой выбор».
– Да, сделаю. Мне всё ещё трудно поверить. Это кажется просто невозможным. Она всегда была хорошей. Я доверяла ей. Но я всё сделаю правильно. Мы вместе победим Присциллу, заберём сердце и потом… не знаю, что будет потом. Наверное, вернём тебя к жизни и будем жить долго и счастливо. Без Виолы. – Чиа замолчала. Сердце у неё заныло. Она так любила сестру. И точно так же любила отца. А теперь потеряла их обоих. – Как думаешь, мы сможем победить Присциллу, Артемий?
– У тебя есть только один шанс, – раздался шипящий голос. Ненависть сочилась из него как раскалённая смола.
Чиа отпрыгнула от дерева. Это произнёс не Артемий. Это была Присцилла. Девочка выставила руки перед собой, не понимая, откуда исходит голос.
– Не подходи, а то закричу.
– В этом нет необходимости, дорогая. Я здесь одна. Я не обижу тебя, – теперь голос Присциллы звучал вкрадчиво, как у тигра, который собирается съесть свою жертву.
Чиа почувствовала, как холодная рука обхватила её запястье.
– Я не обижу тебя, Чиа. Я пришла, чтобы предложить тебе кое-что.
Чиа отступила, вырвала руку, вытащила перо из кармана и направила его вперёд, точно меч. Она мгновенно перенесёт себя отсюда, если будет нужно. И всех своих друзей.
Присцилла засмеялась.
– Боюсь, это тебе не поможет.
– Оно волшебное. Если прикоснёшься ко мне ещё раз, я исчезну. Мы все исчезнем.
– А ты не так проста, правда, дорогая? Должна признаться, я недооценила тебя. Я думала, что ты недоразвитая, слабая, что тебе не хватит ума ни на что в жизни. При этом я была настолько добра, что дала тебе работу на руднике, кров, еду, питьё. Я даже разрешила тебе держать эту ужасную утку.
– Дала мне работу? – повторила Чиа, из последних усилий сдерживаясь, чтобы с криком не броситься на Присциллу. – Хитченс бил меня и кормил чёрствым хлебом. И не помню, чтобы мне когда-нибудь платили за работу. Или чтобы был какой-то выбор.
– Тьфу. Нет смысла с тобой спорить. Ты такая же, как твоя мать. Высокомерная, властная, абсолютно уверенная, что ты всегда права.
Живот у Чиа скрутило судорогой. Она чувствовала, что лицо у неё горит. Во рту пересохло.
– Ты не знаешь мою маму. Она умерла, когда я родилась.
– Тебе не стоит доверять своим друзьям, раз они не сказали тебе правду, – Присцилла громко сглатывала, как будто воздух был жидким, и она с жадностью пила его. – Это я убила её. Я забрала её сердце. Сердце, которое ты украла у меня, было её сердцем. Я отправила Виолу, чтобы она сделала вид, что помогает тебе, а сама вернула мне сердце. Я знала, что ты идёшь сюда, с самого начала. Я позволила тебе взять его, ты, тупица! – она засмеялась так, будто ей было всё равно. Засмеялась так, словно то, что она сделала, не имело значения.
У Чиа задрожали колени. То ли от признания Присциллы, что та убила её маму, то ли от того, что друзья не сказали ей правду. А может, из-за Виолы, притворявшейся, будто она хотела ей помочь? Чиа проглотила услышанное и не знала, что ответить. Она чувствовала себя больной и слабой.
– Теперь, когда у меня есть сила Клэриэль, меня не остановить. Ничто и никто меня не остановит. Я сделала прекрасную механическую бабочку, которая превращает алмазы в волшебный порошок.
Чиа кинулась вперёд, размахивая руками, не в состоянии слушать это дальше. Но обнаружила перед собой лишь воздух.
– Я тебе не позволю! Ты сумасшедшая, ненормальная! Я найду способ тебя остановить!
– Ты – слепая, помнишь? Ты даже не видишь меня. Как ты найдёшь меня без волшебства? Я наложу новое проклятие. Более страшное. Такое, которое нельзя снять. Под которым твои друзья останутся навеки. И способа расколдовать их не будет!
Чиа застыла, ей стало тяжело дышать. Сердце и лёгкие пронзила боль, дух её был сломлен. Присцилла победила.
Она права. Что может сделать слепая девочка?
– Ты когда-нибудь слышала про Ахиллеса? – продолжила Присцилла.
– К чему тут это? Ты победила, так ведь? Итак, иди. Уходи! – Чиа стиснула зубы.
Присцила не обратила на неё внимания. Её стальной голос был словно сплетён из колючей проволоки.
– У Ахиллеса было только одно слабое место. Его пятка. Из-за неё он и погиб. У тебя тоже есть уязвимое место.
– Мне на тебя плевать. Уходи, или я позову друзей.
– Ноги – единственная часть твоего тела, в которой нет волшебства.
Чиа не поняла. В ней вообще не было волшебства.
– Я могу убить тебя прямо сейчас. Вбить кол тебе в ногу, и ты умрёшь. – Присцилла замолчала, потом медленно произнесла. – Но я не буду… пока.
– Я достаточно с тобой поговорила. Ты – сумасшедшая. Я ухожу.
Чиа сжала перо в ладони и подумала о Лилли-Пилли-Лейн. Но едва магический вихрь закружил её, она подумала про ноги. Когда она купалась в волшебном озере в комнате-гавани, из всей её одежды чудесная вода не подействовала только на носки. И как же у неё болели ноги! Было больно так, будто девочка пересекла босиком сухую жаркую пустыню.
Чиа не могла уйти. Не сейчас. Она жаждала узнать больше. Может, Присцилла сказала ей правду? Девочка заставила себя снова подумать о полянке перед замком и об Артемии. О замке Присциллы. Кружение прекратилось.
– Почему ноги – моё слабое место?
– Молодец, Чиа. Теперь ты заговорила как королева. Королева, которой ты никогда не удостоишься чести быть. – Присцилла засмеялась как голодная гиена.
Она сошла с ума? Она, должно быть, врёт. Точно, врёт. Только Чиа собралась потребовать объяснений, как жгучая боль пронзила её ступни и растеклась по пяткам. Ноги точно горели. Чиа упала. Боль была невыносимой.
– Что… а-а-а!.. Что ты…
– Я передумала. Ты – вредительница. И я пронзила обе твои ноги.
Чиа подалась вперёд, стараясь не терять сознания. Но она уже была в полуобморочном состоянии. Она протянула руки, аккуратно, чтобы не порезаться, и обнаружила, что в её ноги истыканы чем-то вроде длинных острых осколков стекла. Как ни пыталась Чиа их вытащить, ничего не получалось. Наоборот, они вонзались ещё глубже, причиняя такую боль, какую даже козы своими копытами не смогли бы.
Сухая жилистая ладонь закрыла ей рот. Присцилла. Заткнула её. Ядовитый голос полился девочке в ухо:
– Я верну тебе жизнь. Я могу исцелить тебе ноги, и ты будешь жить. Единственное, что тебе нужно, это согласиться, чтобы твои друзья умерли за тебя. Всё.
Чиа попыталась вырваться, но почувствовала, как боль поднимается, а кровь вытекает из неё вместе с жизнью. Девочка умирала. Она знала это. Тело её обмякло.
Присцилла продолжала крепко зажимать девочке рот.
– Я отпущу тебя. Ты будешь свободна и сможешь жить со своей уткой, где пожелаешь. Нормальной жизнью, Чиа. Откажись от своих друзей, и я оставлю тебя в живых. Твоя жизнь за их.
– М-м-м. – Чиа пыталась сказать, что никогда не даст друзьям умереть. Никогда. Но она не могла произнести ни слова. Присцилла всё ещё зажимала ей рот.
– Я даже верну тебе зрение, – не унималась она. – Видишь, я могу быть очень великодушной. Или же ты умрёшь прямо здесь. Прямо сейчас.
Она наконец-то отпустила Чиа, и та принялась глотать ртом воздух, пытаясь наполнить лёгкие. Пытаясь выжить.
– Твой выбор. Ещё пару минут и всё закончится. Твоя жизнь и зрение за друзей. Либо они будут жить, а ты умрёшь. Сохрани себе жизнь.
Чиа больше не чувствовала своего тела. Она едва могла разобрать, что говорит Присцилла. Жизнь покидала её. Всё, что ей нужно было сейчас сделать, это спасти себя. Выбрать жизнь. Выбрать зрение.
Но она думала только о своих друзьях. Артемий и мисс Роберта. Пип и Хайди. Джереми и Роберт со всеми козами. Она не могла дать им умереть. Она не выберет себя вместо них. Никогда так не сделает.
– Чиа! Твой последний шанс! – крикнула Присцилла.
Собрав остатки сил в кулак, Чиа прошептала пересохшими губами:
– Я выбираю умереть. Ты… будешь… следующей.
20Шахты
Чиа открыла глаза. Она ничего не видела. Но узнала запах пыльного влажного воздуха. Она снова была в шахте. Она не умерла, хотя должна была. Что случилось? Последнее, что Чиа помнила, это Присцилла, которая кричала ей, чтобы она выбрала свою жизнь за счёт друзей.
– Пип, ты здесь?
Пип громко крякнул, чем немного её успокоил.
– Пожалуйста, объясни мне, что я здесь делаю! – сказал он. – Где Хайди и остальные? Только что я гулял со своей возлюбленной, как вдруг оказался здесь, в вонючей, душной шахте.
Чиа обхватила голову руками. Она вспомнила. Она всё вспомнила.
Всё.
Перед её мысленным взором пронеслись мириады связанных между собой воспоминаний, как фотографии в альбоме. Некоторые были чёрно-белыми, выцветшими. Другие – яркими, красочными, свежими, совсем новыми. И все они идеально укладывались в прожитые ею годы. Её детство. Мама. Чиа помнила маму и папу вместе. Их троих. В воспоминаниях у неё было зрение. Она видела всё.
Но где же Виола? Не успела девочка задать себе этот вопрос, как воспоминание о Виоле, эгоистичной, злой, недоброжелательной вспыхнуло в памяти. Недоброжелательной до жестокости. И очень эгоистичной. Она никогда не была хорошей. И это она была слепой, а не Чиа!
Потом промелькнуло воспоминание о том, как Виола посыпает её чем-то. И Чиа забывает. Забывает всё. А потом оказывается в шахте. С того момента воспоминания стали чёрными. Лишь темнота и жестокость Хитченса сохранились в памяти. Потом голос. Добрый, мягкий голос. Голос надежды и свободы. Мисс Роберта. Мисс Роберта уносит её на Лилли-Пилли-Лейн 66. Теперь воспоминания помчались, как в ускоренной съёмке. Она обрела зрение, помогла друзьям забрать сердце у Присциллы, а потом снова его потеряла. А потом…