Чиа прервала этот мысленный просмотр фильма и сильно потрясла головой. Правду было так трудно выносить. Она затряслась всем телом, когда слова Джереми и Роберта прокрутились в голове. Девочка заплакала. И закричала. Но никто, кроме Пипа, её не слышал.
Она была дочерью королевы. Дочерью королевы фей. Только ей было под силу снять проклятие. Друзья всё ей рассказали. Она вспомнила. Она вспомнила всё, и это прожгло огромную дыру в её сердце. Друзья посыпали её волшебным порошком, чтобы она всё забыла. Это был их единственный шанс спасти себя и королевство. Но Чиа не справилась. Она подвела их. Подвела Виолу и себе не смогла помочь. Снова и снова.
Единственный способ спасти их был выбрать себя. Сначала подумать о себе. Позаботиться о себе. Спасти себя.
Чиа вспомнила всё, и боль разлилась по телу. Она освободила друзей и отдала свою жизнь за них. Но теперь девочка поняла, что Присцилла обманула её. Присцилла знала, что Чиа выберет друзей, а не себя, и теперь ни они, ни она сама никогда не освободятся от проклятия. Она заплакала горько как никогда. Она никогда снова не увидит маму и папу. Она подвела всех.
Все сдерживаемые эмоции вылились на Пипа, который крепко прижался к ней.
– Не плачь. Всё хорошо. Мы найдём выход, – сказал он.
– Нет. Всё кончено. Артемий пытался объяснить мне. Джереми тоже. Но я не слушала. Они навеки в ловушке из-за меня. Теперь я вспомнила, но уже слишком поздно. Если я знаю про проклятие и как его разрушить, я не смогу его разрушить. Присцилла обманула меня. Она хотела, чтобы я выбрала своих друзей. Она знала, что в этом случае они никогда не смогут разрушить проклятие. Я должна была выбрать себя. Теперь я понимаю это. – Чиа громко всхлипнула и зажмурилась. – Виола всегда была плохой, а я не слушала тебя и остальных. Я – тупица.
Ей хотелось моргнуть и вернуться в тот момент, когда она ничего не знала. Когда она работала в шахте и не помнила правду. Не помнила, кто она на самом деле. Не помнила предательства сестры. Но она не могла. Её сердце точно сжалось между пальцами свирепого великана. Дыхание было коротким, сбитым. А ноги болели. Действительно болели.
Чиа потрогала их и скорчилась от боли, когда нажала на большие рубцы с тыльной стороны ступней и на подошвах обеих ног. Следы от осколков, которые вонзила в неё Присцилла. Остатки Чиа вытащила из порванных носков.
Итак, ноги были единственной частью её тела, не обладавшей волшебной силой. Каким-то образом раны на них зажили. Но пульсирующая боль напоминала девочке, что у неё есть слабое место. Слабое место, про которое Присцилла знала и без колебаний этим воспользовалась. И так же не колеблясь воспользуется в будущем, чтобы убить её в случае неповиновения.
– Прекрати! – крикнул Пип подпрыгивая у неё на коленях. – Нам нужно придумать план.
– Нет. Больше я никого не спасаю. Я остаюсь здесь и делаю свою работу.
– Рад это слышать, – это был Хитченс. – Ты, паршивая дрянь. Быстро берись за кирку.
Чиа услышала, как Пип вскрикнул от боли. Неужели Хитченс ударил его?
– Пип, как ты? – спросила Чиа, чувствуя себя беспомощной без зрения.
– Кряк. Хорошо. Этот негодяй пнул меня. Он пнул меня.
– И ещё раз пну, если нужно будет. Быстро копать, оба. Нам нужны алмазы. И я не потерплю ваши дурости снова.
Звонкие пощёчины обожгли ей лицо.
Чиа схватилась за щёки. Жар и напряжение распространились по всему её телу. Девочке хотелось ударить Хитченса в ответ. Но она не осмелилась. Она ведь проиграла. Это очевидно.
– Я не такой уж плохой. Ха-ха! – просвистел сквозь зубы Хитченс, действуя Чиа на нервы. – У меня есть для тебя компания. Кое-кто разделит с тобой жалкую жизнь до конца ваших никчёмных дней в шахте. Заодно и алмазы копать поможет.
Чиа понятия не имела, о ком он говорит. Джереми? Или Роберт? Она услышала тихие шаги.
– Чиа, это ты, моя милая?
Чиа почувствовала, как её обнимают. И сразу поняла, кто. Это были крепкие объятия её отца. Присцилла не убила его. Неужели это действительно он? Как же ей хотелось взглянуть на его лицо!
Отец поцеловал дочку в обе щеки.
– Не могу поверить, что это ты, слава богу, ты жива.
– Какое трогательное воссоединение, – усмехнулся Хитченс. – Принимайтесь за работу! Я здесь не для того, чтобы исполнять ваши мечты. Вы должны работать! Алмазы для Присциллы. Копайте, живо, а не то убью утку на этот раз по-настоящему.
Пип распушил перья и сделал несколько неуклюжих шагов вперёд.
– Как ты смеешь разговаривать со мной так, будто я обычная утка? Я – говорящая утка! Я требую, чтобы ты сказал мне, где Хайди, иначе…
Чиа подумала, что Хитченс без колебаний пнёт Пипа снова. Она наклонилась вперёд, рискуя сама попасть под удар, нашла Пипа и, схватив его на руки, закрыла ему клюв.
– Он вас больше не побеспокоит, сэр. Никто из нас не побеспокоит. Мы возвращаемся к работе.
Хитченс ничего не сказал. Чиа представила, как он смотрит на них точно лев, который решает, кого проглотить первым. А потом услышала его удаляющиеся шаги.
– Если я вернусь и вы не найдёте по крайней мере по десять алмазов каждый, то все останетесь без еды на день. Зато получите оплеух.
Чиа повернулась к отцу.
– Ты жив. Прости, что не искала тебя. Я думала, что ты…
– Мёртв, я знаю. Моя милая девочка, как же я подвёл тебя. Она спрятала меня в портрете.
Чиа бросилась к отцу в объятия, бесконечно радуясь, что обрела его. Что может снова его обнять. Он был жив и это утолило боль в её сердце.
– Это был ты на картине? Тот, кто смотрел на меня? Ты действительно смотрел на меня. Почему она тебя освободила?
– Присцилла страшнее, чем ты можешь себе представить. Это не она. Это была ты. Я в этом уверен. Твоя волшебная сила освободила меня.
Чиа прокрутила в памяти всё, что она делала с того момента, как сбежала из шахты до настоящей минуты. Ничего волшебного. Вообще. Она лишь ошибалась раз за разом.
– Вовсе нет, папа. Я не сделала ничего правильного за всё это время. Я так ошиблась. Я думала, что ты умер и что Виола хорошая. И хотела только спасти её, ничего больше.
Чиа почувствовала, как отец сжимает её ладони своими сильными руками.
– Ты – молодец, что думаешь о других. Это превосходное качество, но…
– Знаю, знаю, я должна сначала позаботиться о себе. Артемий говорил мне это… Я не поняла. Как сначала заботиться о себе, если другие в беде? – Она тяжело вздохнула, чувствуя, как подступает отчаяние от неудач и непонимания.
Несмотря на то что она всё делала для друзей, она подвела их. Из-за неё они попали в беду.
Папа отпустил её. Чиа услышала, как он постукивает киркой по стене рудника.
– Что ты делаешь?
– Вот, держи, – ответил он, вкладывая ей в руки алмаз. Он был острым, неровным на ощупь. – Ты как этот алмаз. Блестящий, волшебный, но спрятанный в грязи. Чтобы засиять, тебе нужно вспомнить, кто ты. Ты должна найти сама себя. Не беспокоиться так сильно о других. Они сами найдут свой путь.
Чиа покачала головой, не вполне понимая.
– Но Присцилла заботится в первую очередь о себе. Она ни о ком, кроме себя, больше не думает. И Виола тоже. Это то, что делает их подлыми и эгоистичными.
– Чиа, заботиться прежде о себе не означает не думать о других людях. На самом деле, всё как раз наоборот. Виола и Присцилла изо всех сил стараются навредить другим. Если бы они действительно любили и ценили себя, то не делали бы так. Ты достойна любви к себе, Чиа. Ты наследница трона фей. Будущая королева. И ты волшебница. Если бы ты выбрала себя, если бы спасла себя, то сейчас была бы очень сильной. Достаточно сильной, чтобы победить Присциллу раз и навсегда.
Чиа впитывала слова отца как губка. Она всё ещё не до конца понимала их, но знала, что он прав. Он всегда был прав. Она помнила, каким он был сильным, преданным, уверенным, храбрым. И мама тоже. Она отказалась от жизни среди фей ради того, чтобы выйти замуж за человека, которого любила. Она позаботилась о себе. Поставила своё счастье выше своего народа. Чиа поняла, что должна поступить так же. Но ей так хотелось, чтобы Виола, Артемий, мисс Роберта, Джереми, Роберт и все его козы были целы и невредимы.
– Теперь это не имеет значения. Я проиграла. Всё кончено. Присцилла готовит проклятие, под властью которого они останутся навеки.
Чиа пошарила вокруг в поисках своей кирки. Когда нашла её, то ударила из всех сил по стене в надежде прогнать это ужасное давящее чувство в груди.
– Никогда не поздно измениться, – сказал отец.
– Если мне надо позаботиться о себе, тогда надо оставаться здесь, чтобы не создавать новых проблем. Оставаться в безопасности. У меня есть ты и Пип. Мне этого достаточно.
Пип подошёл к Чиа и потёрся о её ногу.
– Это действительно то, чего ты хочешь, Чиа? Этого правда достаточно для тебя?
Чиа бросила кирку и покачала головой.
– Чего я действительно хочу, так это показать Присцилле, что я лучше её. Хочу преподать урок этой негоднице Виоле. Хочу дать мисс Роберте, Артемию, Джереми и всем остальным шанс побороться за своё спасение самим. – Девочка закрыла глаза, впервые осознавая свои собственные слова.
Папа прав. Ей надо позволить им помочь самим себе. А не делать это за них.
– И хочу увидеть маму, которая снова будет собой. Она – самая сильная фея из всех, правда?
Папа обхватил лицо дочки руками.
– Нет, милая. Ты – самая сильная!
21Желание
Чиа вернулась в шахту. Снова в ловушке. Но на этот раз не только с Пипом. С ней был её отец, живой и невредимый. Теперь она точно знала, кто она. Она – фея. И следующая королева фей.
– У меня есть волшебная сила?
– Да, милая, есть, – ответил отец.
– Но мои ноги. Они – моё слабое место?
– Да, думаю, это моя вина. Это человеческая часть тебя, от меня. Но я всегда считал твои пяточки ужасно симпатичными.
– Как интересно! Красивые пяточки, которые могут убить меня.
– Зато мне удалось унести это. Похоже, никто их не заметил. Они остались перед портретом, в котором я был заточён.