— Не хочу вас тревожить, но они движутся по направлению к Нашвиллу.
Из трубки какое-то время доносилось только хрипловатое дыхание.
— Вижу. — Преследователю захотелось узнать, что же видит миллиардер, но он промолчал. Ему платят не за вопросы. — Ну… Тогда, я полагаю, настало время, чтобы о них позаботились. Чтобы вы о них позаботились.
— Вы этого хотите?
— Секундочку, пожалуйста.
Преследователь услышал, как Огмон стучит по клавишам со скоростью пулемета. Лорд проверял какую-то информацию по своему ноутбуку, без которого он, по имеющимся данным, не ложился в постель — еще один из секретов успеха. И когда об этом сообщила аналитическая телепередача «Шестьдесят минут», миллионы амбициозных молодых служащих по всей Америке стали подражать Огмону. Несомненно, разрушив тем самым бесчисленное количество браков.
— Господи! — возбужденно произнес лорд. — Вы смотрели сегодняшние отклики в Интернете?
— Нет, — ответил Преследователь. — Как-то так случилось, что мне было не до того.
— Рейтинги буквально взлетели вверх! На двадцать семь процентов выше, чем на прошлой неделе!
— Это хорошо? — осведомился Преследователь.
— Хорошо? Да они поднимались выше только один раз, в ту неделю, когда огласили приговор О. Джею Симпсону![15]
Снова бешеное стрекотание клавиш.
— О боже, боже… — выдохнул лорд Огмон. — Тиражи выросли и в Нью-Йорке, и в Вашингтоне. Количество рекламодателей тоже… — Он восторженно хмыкнул и продолжил: — Акции Эй-эн-эн за неделю поднялись на десять процентов.
— Другими словами, пока их не трогать?
— Совершенно верно, мой юный друг. Пусть живут. Чутье меня не обмануло — публика обожает этого парня, особенно после того, как он убил единственную женщину, которую когда-либо любил. Мне самому он начинает нравиться, — весело объявил Огмон. — Думаю, что от этих двоих, пока они живы, гораздо больше пользы, чем от мертвых. Если они не разнюхают что-нибудь опасное, не трогайте их. Вам понятно?
— Целиком и полностью.
— Могу ли я что-либо сделать для вас? — осведомился Огмон таким тоном, словно предлагал Преследователю коктейль.
— Что именно?
— Если хотите, пошлю вам на подмогу Пэйтона.
— Не хочу.
Пэйтон в качестве помощника, — страшнее кошмара и представить нельзя! Этот бывший коп — неудачник, способный испортить любое дело. Лучше уж стимуляторы.
— Как хотите, — беспечно сказал миллиардер. — Главное, не потеряйте их из виду.
— Можете рассчитывать на меня.
— Если вы узнаете меня ближе, а я искренне хочу, чтобы этого не случилось, то поймете, что я не рассчитываю ни на кого, кроме себя. До свидания.
Человек на другом конце закончил разговор.
Преследователь отключил телефон и продолжил свой путь.
Джереми Бикфорд всегда был уверен, что станет президентом Соединенных Штатов.
Он думал об этом в 1944 году, будучи капитаном дискуссионного клуба, в начальной школе имени Тафта города Афины, штат Огайо. Он не сомневался в этом, когда его выбрали президентом выпускного класса в средней школе имени Линкольна в 1947 году. Все последующие события, казалось, только укрепляли его амбиции: он стал лучшим полузащитником футбольной команды и одним из самых способных студентов на курсе в университете Майами в Оксфорде, штат Огайо; дослужился до капитанского звания в Военно-воздушных силах, вошел в десятку лучших выпускников юридической школы штата. Бикфорда приметила, а потом приняла на работу одна из самых известных юридических фирм Среднего Запада, через пять лет он стал там партнером, а когда ему исполнилось тридцать четыре года — прошел в конгресс, набрав необыкновенно большое количество голосов, шестьдесят девять процентов.
Служба в Вашингтоне протекала у Джереми Бикфорда легко и успешно, впрочем, как и вся жизнь. Когда он еще был конгрессменом-новичком, президент Линдон Джонсон обратил на него внимание и взял под свою опеку. Вскоре Бикфорд не только выслушивал рассказы президента о перенесенной операции на желчном пузыре, но и, сидя в рубашке с закатанными рукавами, пил виски с Джоном Кеннеди. Иногда завтракал в резиденции Губерта Хамфри, а вице-президент жаловался ему, что его вечно затирают.
Следующие двадцать лет Бикфорд отлично исполнял свои обязанности, не забывал о корнях, обзавелся новыми друзьями в Вашингтоне, умудрившись почти не нажить врагов, и стал одним из самых уважаемых и справедливых политиков в стране. Он боролся вместе с Никсоном, неодобрительно качал головой, видя некомпетентность Макговерна, страдал от разочарования, пытаясь пробиться сквозь несведущее и заносчивое окружение Картера, и прекрасно сотрудничал с Рейганом, подозревая, что Ронни не вполне отчетливо представляет себе, кто такой Джереми Бикфорд.
Только в 1988 году Бикфорд внезапно понял, что ему самому никогда уже не стать президентом, и этот малоприятный факт поверг его в шок.
Стране не нужны самоотверженный труд, добрые дела и истинные ценности Среднего Запада. Американцы увлеклись эффектными выступлениями кандидатов, шумными рекламными кампаниями и злобными инсинуациями в адрес противника, что всегда претило Джерри Бикфорду. Осознав сию печальную и горькую истину, Джерри Бикфорд поступил в своей обычной манере: отступил назад, оценил сложившуюся ситуацию, пожал плечами и вернулся к работе, став наставником для нового поколения конгрессменов и сенаторов, по крайней мере для тех, кто хотел чему-то научиться.
Одним из таких политиков оказался Том Адамсон. Они встретились, когда Адамсон был чрезвычайно одаренным молодым человеком двадцати с лишним лет, а Бикфорду к тому времени уже перевалило за сорок и он пользовался всеобщим уважением. Бикфорд восхищался одаренностью, а Адамсон жаждал уважения. Вскоре их отношения переросли в нечто большее, чем просто политическое партнерство. Они стали близкими друзьями, вместе выбирались на охоту и ездили отдыхать, прихватив с собой жен, а также частенько сиживали долгими вечерами за ужином, беседуя о Среднем Западе, социальном страховании и процентных ставках по кредитам. Джерри и его жене Мелиссе очень нравилась Элизабет Адамсон. Их восхищали ум и чувство собственного достоинства Лиззи, и они помогли ей научиться держаться уверенно и не теряться под пристальными взглядами общественности. В семейном дуэте интеллект Элизабет явно превалировал, и потому Бикфорд беседовал с ней один на один почти столько же времени, сколько с ее супругом. Он рассказывал ей о премудростях закулисной жизни, объяснял, как заручиться поддержкой прессы, учил, как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей с Капитолийского холма.
Именно Джерри Бикфорд сделал так, что Тома Адамсона избрали президентом. Он первым из старой гвардии поддержал южанина-аутсайдера. Выступал с речами, агитируя за Адамсона во время предвыборной кампании, собирал деньги и убедил однопартийцев, что Адамсон может возглавить не только партию, но и страну. Никто в Вашингтоне не удивился, когда Адамсон пригласил своего наставника на пост вице-президента. Не вызвало удивления и то, что Бикфорд принял приглашение. Они составляли потрясающую пару: старший, уравновешенный и мудрый, и младший, динамичный и харизматичный.
Политический союз, заключенный на небесах.
Только поздней ночью Джереми Дрю Бикфорд позволял себе сомневаться в правильности выбранного пути, глядя в потолок и погрузившись в собственные мысли. Раздумывал о том, что он так близко подошел к исполнению своей заветной мечты и в то же время никогда не сможет ее осуществить.
Сейчас он думал о том же, хотя ночь еще не наступила. День только клонился к вечеру, а Джереми Бикфорд шел в Белый дом, куда его пригласили на чай в неофициальной обстановке с президентом и первой леди.
— Я сразу же хочу предупредить тебя, — сказал Том Адамсон, едва Бикфорд ступил на порог комнаты, — то, о чем ты просишь, совершенно неприемлемо.
— Может, вы сначала выслушаете меня, господин президент?
— Даже не подумаю. Не называй меня господином президентом, старый лис. Это значит, что ты что-то замышляешь. И с каких это пор ты не целуешь мою жену, когда входишь? Или она не достаточно хороша для тебя?
Бикфорд бросил взгляд на Элизабет Адамсон. На ней были красный костюм и белая шелковая блузка. Джереми подумал, что жена друга выглядит великолепно. Элизабет умела сочетать элегантность и достоинство, как ни одна женщина из всех, кого он знал.
— Несмотря на все уважение к вам, господин президент, хочу сказать, что она слишком хороша для вас. А не целую ее только потому, что целовать меня сейчас не слишком приятно.
— Дай-ка взглянуть, Джерри, — произнесла Элизабет Адамсон тихо.
Вице-президент нахмурился и отнял от лица носовой платок, которым прикрывал рот и подбородок.
— Совсем плохо, да? — спросил он.
— Не настолько, чтобы подавать в отставку, друг, — мягко возразил президент Адамсон. — Не до такой степени, чтобы бросить любимую работу и перестать служить своей стране.
— Я не могу больше служить своей стране, Том, — сказал вице-президент. — Посмотри на меня.
Том Адамсон взглянул на своего лучшего друга и едва сдержал слезы. Правая сторона лица Джерри Бикфорда, от века и до уголка рта обвисла, почти как морда у бассет-хаунда. И говорил он слегка невнятно, словно пьяный. Правый глаз слезился, и, когда Бикфорд попытался ободряюще улыбнуться президенту и его жене, тоненькая струйка стекла по губе вниз, к подбородку. Джереми сразу же поднял руку с платком и вытер слюну.
Прошло чуть больше недели, как у вице-президента случился паралич Белла, довольно часто встречающийся периферический паралич лицевого нерва. Это произошло внезапно, без каких-либо предварительных симптомов, и врачи только разводили руками. Просто вице-президент проснулся однажды утром и обнаружил, что одна половина лица у него опустилась, а изо рта тянется струйка слюны. Еще одним неприятным открытием стало то, что он перестал ощущать вкус пищи. А все звуки казались искаженными, дребезжащими и чересчур громкими. Доктора говорили, что болезнь, возможно, отступит месяцев через шесть — а если повезет, то через шесть недель. Конечно, всегда оставалась вероятность того, что не отступит никогда.