Эта небольшая книга представляет собой успешную попытку удобоваримо изложить философскую систему Гегеля: автор идет от простого и конкретного к более сложному и абстрактному, рассматривая лишь важные для понимания философа идеи.
Питер Сингер — профессор биоэтики Принстонского университета. Мировую известность ему принесла книга «Освобождение животных», которую иногда называют «Библией современного экологического движения». К другим работам Сингера относятся книги «Практическая этика», «Маркс: краткое введение» и ряд других трудов по этике и философии. Кроме того, его перу принадлежит ведущая статья по этике в современном издании "Британники"
Памяти моего отца Эрнеста Сингера
Предисловие
Никто из философов XIX или XX в. не повлиял на ход истории больше, чем Гегель. Возможно, исключение представляет Карл Маркс, но он сам находился под сильным влиянием Гегеля. Без Гегеля духовная и политическая сферы жизни общества не достигли бы такого высокого уровня за последние 150 лет. Уже учитывая значение философии Гегеля для развития общества, важно понять ее смысл, хотя эта философская система заслуживает и самостоятельного изучения. Некоторые выводы Гегеля покажутся современному читателю эксцентричными, даже абсурдными. Однако, какого бы мнения мы ни придерживались относительно его идей, в работах Гегеля содержатся веские аргументы, подтверждающие его теории, и проницательные суждения, не утратившие силу и в настоящее время. Чтобы разобраться с философией Гегеля, требуется некоторое усилие, но оно окупится знакомством с его идеями и удовлетворением от того, что вы преодолели трудности на пути к пониманию сложнейшей философской системы. Никто не отрицает, что стиль Гегеля труден. Комментарии к его работам содержат много ссылок на «гималайскую строгость» его прозы, на «сопротивляющуюся терминологию» и «чрезвычайный обскурантизм» его мышления. Чтобы проиллюстрировать суть проблемы, беру величайший труд Гегеля — «Феноменологию духа» — и открываю ее наугад. В глаза бросается первое законченное высказывание: «Но полезное хотя и выражает понятие чистого здравомыслия, все же оно есть чистое здравомыслие не как таковое, а как представление или как предмет чистого здравомыслия; оно есть только беспрестанная смена указанных моментов, из коих один, правда, есть сама возвращенность в себя самого, но лишь как для-себя-бытие, т.е. как некоторый абстрактный момент, который по сравнению с другими теряет свое значение». Признаю, что я выдернул предложение из контекста. Но даже и в этом случае оно представляет трудность для желающих понять Гегеля. Такие сложные для понимания сентенции можно найти на каждой из 300 страниц «Феноменологии».
Рассказать о работах такого философа в небольшой книге, предназначенной для читателей, не знакомых с философией Гегеля, — непростая задача. Я постарался ее облегчить двумя способами. Во-первых, я ограничил область рассмотрения и не пытался представить все философские взгляды Гегеля. Следовательно, читатель не найдет мыслей Гегеля, высказанных в «Лекциях по эстетике», или в «Лекциях по истории философии», или в «Лекциях по философии религии", или в «Энциклопедии философских наук», за исключением тех случаев, когда содержание этих произведений частично совпадает с материалом обсуждаемых в данной книге работ (в случае с «Энциклопедией», это совпадение будет существенным, хотя главный раздел этой книги, посвященный философии природы, не рассматривается больше нигде). Разумеется, пропущенные мною работы являются важными, но я утешаю себя тем, что сам Гегель вряд ли считал их абсолютно необходимыми для понимания его философской системы. Более серьезным недостатком, однако, является то, что подробно не рассматривается работа «Наука логики», которую Гегель действительно считал своим важнейшим трудом. Я попытался рассказать о целях, методе и особенностях этой работы, но поскольку она представляет собой очень объемный и очень абстрактный труд, адекватное рассмотрение этой работы, с моей точки зрения, выходит за рамки краткого введения в философию Гегеля. Во- вторых, пытаясь сделать высоты философии Гегеля доступными для новичков, я постарался выбрать наиболее понятный способ изложения предмета. В соответствии с ним, я начинаю с наиболее конкретной, наименее абстрактной части философского наследия Гегеля, его философии истории. От нее мы перейдем ко взглядам Гегеля на свободу и разумную организацию общества с учетом его общественных и политических пристрастий. Только после этого мы попытаемся достичь непоколебимых вершин «Феноменологии», после чего наше обращение к «Науке логики» потребует гораздо меньших усилий.
Знатоки философии Гегеля могут возражать против выбранных мною работ или против той последовательности, в которой я их обсуждаю. Я уже отмечал, что мой порядок рассмотрения работ Гегеля не предполагает, что именно в такой последовательности сам Гегель мог бы представлять свои идеи. Что касается моего выбора, то я действительно предполагаю, что Гегель считал «Лекции по философии истории» более важными для понимания его системы, чем, скажем, раздел «Энциклопедии» по философии природы. Я хорошо понимаю, что в моей книге нет места для рассмотрения обеих работ, и с уверенностью могу сказать, что гегелевская философия истории имеет большее значение для развития современной философской мысли, и до настоящего времени она продолжает интересовать рядового читателя больше, чем его философия природы. (Пусть вас не вводит в заблуждение название работы «Философия природы» Гегеля: она не содержит размышлений о ценности и красоте лесов и гор. В этой работе Гегель пытается показать, как открытия в области естественных наук — физики, химии, биологии и т.д. — согласуются с его логическими категориями. Большинство суждений Гегеля о природе устарело: например, его мнение о том, что природа не развивается, было опровергнуто теорией эволюции.) Таким образом, на мой выбор работ повлияли три фактора: что является главным в философском учении Гегеля; что будет понятным для рядового читателя и что представляет интерес и остается важным в наше время.
Тем, что я смог изложить в небольшой книге взгляды Гегеля, я обязан многим людям. В Оксфорде мне посчастливилось посетить два учебных курса Дж. Л. Томаса. Он заставлял студентов изучать отрывки из «Феноменологии духа», предложение за предложением, пока они не понимали их смысл. Подробное изучение, которым мы занимались, прекрасно дополняли лекции по немецкому идеализму, которые читал Патрик Гардинер. Я в долгу перед авторами, у которых я почерпнул, надеюсь, лучшие их идеи. Наиболее известными из их произведений являются книги Ричарда Нормана «Феноменология Гегеля», Ивэна Солла «Введение в метафизику Гегеля» и две книги о Гегеле — Вальтера Кауфмана и Чарльза Тейлора. Боб Соломон читал оригинал-макет и предложил ряд усовершенствований, как и Генри Харди и Кейт Томас.
Питер Сингер
Глава 1Эпоха Гегеля
Георг Вильгельм Фридрих Гегель родился в 1770 г. в Штутгарте. Его отец был мелким государственным служащим при дворе герцога Вюртембергского, другие родственники были учителями или лютеранскими священниками. О жизни Гегеля нельзя сказать ничего экстраординарного, но время, в которое он жил, в политическом, культурном и философском смысле было очень важным. В 1789 г. известие о падении Бастилии взбудоражило всю Европу. Именно об этом времени английский поэт Вордсворт писал:
Блаженством было
Жить на заре той чистой и прекрасной.
А юным быть к тому же — чистый рай!
Гегелю недавно исполнилось восемнадцать лет. Позднее он назовет Французскую революцию «великолепным восходом солнца» и добавит: «Все мыслящие существа праздновали эту эпоху». Разделял этот праздник и Гегель: в один весенний воскресный день он вместе с несколькими друзь- ями-студентами решил посадить дерево свободы, символ надежд, посеянных Революцией.
Когда Гегелю исполнился 21 год, начались революционные войны, и вскоре в Германию вторглись французские войска. Страна, которую в настоящее время мы знаем как Германию, состояла из более 300 княжеств, герцогств и вольных городов, не имевших крепких связей друг с другом и составлявших Священную Римскую империю, во главе которой стоял Франц I Австрийский. Наполеон положил конец существованию тысячелетней империи, разгромив австрийцев под Ульмом и Аустерлицем. Затем в 1806 г. Наполеон нанес поражение другой, самой могущественной немецкой державе, Пруссии, в сражении при Иене. Гегель жил в то время в Иене. Можно предположить, что его симпатии были на стороне побежденного немецкого государства, но вот что он писал, восхищаясь Наполеоном, через день после того, как Иена была занята французами: «Императора — эту душу мира — я видел едущим через город и производящим смотр войск. Вне сомнения, это удивительное чувство - видеть такого человека, кажущегося на расстоянии точкой, сидящей на лошади, но который покорил весь мир и властвует над ним». Восхищение Наполеоном сохранялось до тех пор, пока император правил Европой. Когда в 1814 г. Наполеон был разбит, Гегель воспринял это как трагедию: великий гений был низвергнут посредственностью.
Период господства Франции, с 1806 до 1814 года, стал временем реформ в германских государствах. В Пруссии либерал фон Штейн был назначен главным советником короля. Он сразу отменил крепостное право и реорганизовал систему правления. Когда на место Штейна пришел Гарденберг, он обещал дать Пруссии представительную конституцию. Но после поражения Наполеона надеждам не суждено было осуществиться. Прусский король Фридрих Вильгельм III потерял заинтересованность в реформах и лишь в 1823 г., отложив это предприятие на несколько лет, учредил «временное сословие» - исключительно совещательный орган, целиком находящийся под контролем землевладельцев. Кроме того, в 1819 г. на встрече в Карлсбаде германские государства договорились подвергать цензуре все газеты и периодические издания и применять репрессивные меры к тем, кто пропагандировал революционные идеи.