Диалектический метод
Делая наброски к «Капиталу», Маркс писал Энгельсу: «Для метода обработки материала большую услугу оказало мне то, что я по чистой случайности вновь перелистал «Логику» Гегеля... Если бы когда-нибудь снова нашлось время для таких работ, я с большим удовольствием изложил бы на двух или трех печатных листах в доступной здравому человеческому рассудку форме то рациональное, что есть в методе, который Гегель открыл, но в то же время и мистифицировал». Метод, на который ссылается Маркс, это, разумеется, диалектический метод, который Гегель считал «единственно истинным» методом научного изложения. Он использовал его в «Науке логики», чтобы раскрыть форму абстрактного мышления.
У Маркса не было времени, чтобы изложить в письменном виде, что есть рационального в диалектическом методе. Однако это смогли сделать другие, и они, без сомнения, изложили все так же кратко, как это собирался сделать Маркс. Некоторые толкователи метода считали диалектику альтернативой всем предшествующим формам логики, чем- то, что вытесняет такое привычное умозаключение, как умозаключение в форме силлогизма, о котором упоминалось в начале этой главы. В работе Гегеля нет высказываний, подтверждающих такое необычное объяснение диалектического метода. Также нет необходимости, как делали другие, трактовать диалектический метод как что-то труднопостижимое. Гегель писал, что способы изложения должны соответствовать «его простому ритму». Пользоваться им достаточно просто.
При рассмотрении «Феноменологии духа» мы фактически уже сделали первые шаги в освоении диалектического метода, ибо в этой работе, как писал Гегель, он дал «образчик этого метода применительно к более конкретному предмету, к сознанию». Никто, кроме Гегеля, не мог считать сознание «конкретным предметом» (именно так оно представлено в «Феноменологии»). Но в поздних работах Гегеля мы находим более конкретные примеры применения диалектики, поэтому для простоты изложения начнем с примеров из «Философии истории». В описании исторического процесса от Древней Греции до времени жизни Гегеля диалектика доминирует. Греческое государство было основано на традиционной морали. Граждане отождествляли себя с обществом, жили в гармонии с ним и не помышляли о том, чтобы действовать против него. Общество с привычным жизненным укладом является начальной точкой диалектического движения или первой ступенью развития, известной как тезис.
На следующей ступени тезис показывает себя неадекватным или противоречивым. В древнегреческом обществе эта противоречивость обнаруживает себя в вопросах Сократа. Греки не могли обходиться без свободного мышления, но самостоятельно мыслящий человек — смертельный враг привычной морали. Поэтому общество, основанное на привычке, терпит крах перед принципами независимого мышления. Теперь нужно было развивать этот принцип, что и сделало христианство. Реформация признает высшее право совести индивида. Гармония греческого общества утрачена, но свобода торжествует. Это вторая ступень диалектического движения, противоположная первой ступени или отрицающая ее. Она известна как антитезис.
Вторая ступень также проявляет себя неадекватно. Свобода сама по себе оказывается слишком абстрактной и лишенной содержания, она не может служить основой построения общества. Осуществленный на практике принцип абсолютной свободы оборачивается террором Французской революции. Мы видим, что привычная гармония и абстрактная свобода индивида являются односторонними. Они должны соединиться таким способом, который защищал бы их и исключал различные формы односторонности. Это происходит на третьей, более адекватной ступени развития мысли, в процессе синтеза. В «Философии истории» синтез в общей диалектике мысли явился германским обществом времен Гегеля. Философ считал это общество гармоничным, по его мнению, это было разумно организованное органическое общество, сохраняющее свободу индивида.
Каждое диалектическое движение заканчивается синтезом, но не каждый синтез останавливает диалектический процесс так, как, по мнению философа, положило конец диалектическому развитию истории современное ему органическое общество. Часто синтез, адекватно соединяющий вместе предшествующие тезис и антитезис, оказывается односторонним в другом отношении. Тогда он послужит тезисом нового диалектического движения, и, таким образом, процесс продолжится. Мы видели, что в «Феноменологии духа» так случалось не раз. Например, раздел, посвященный сознанию, заканчивался появлением самосознания. Принимая самосознание как тезис, мы видели, что оно нуждалось в некотором объекте, от которого оно могло бы дифференцироваться. Внешний объект можно считать антитезисом. Но этого было недостаточно, потому что внешний объект есть нечто чуждое или враждебное самосознанию. Синтезом обеих ступеней развития было желание, при котором самосознание удерживает внешний объект, но делает его своим. Желание, в свою очередь, оставалось (буквально) неудовлетворенным, и мы переходили к внешнему объекту, который был самим самосознанием. Второе самосознание можно считать антитезисом первого, а синтез тезиса и антитезиса создавал ситуацию, в которой господин доминировал над рабом, тем самым получая признание. Новый синтез оказывался не более постоянным, чем предыдущие, ибо все заканчивалось тем, что раб становился более независимым и обладал большим самосознанием, чем господин. Этот антитезис находит синтез в стоицизме, в философии господина и раба и так далее.
В «Науке логики» тот же подход применен к абстрактным категориям, которыми мы мыслим. Гегель начинает с понятия наиболее неопределенной, не имеющей содержания общности: бытия или пустого существования. Чистое бытие, говорит Гегель, есть абстрактная неопределенность и непосредственность. Чистое бытие не имеет в себе объекта для размышления и познавания. Оно совершенная пустота, фактически оно ничто. Такое начало захватывает дух, но диалектика «Науки логики» развивается дальше. Первый тезис, бытие, превращается в свой антитезис, ничто. Бытие и ничто суть одно и то же и в то же время они противоположны. Следовательно, их истина есть движение исчезновения одного в другом, иначе говоря, их истина есть становление.
Так диалектика увлекает нас. Но мы не последуем за ней. Мы уже познали идею диалектического метода. Для Гегеля это метод изложения, но это и метод, который «не есть нечто отличное от своего предмета и содержания, ибо именно содержание внутри себя, диалектика, которую он имеет в себе самом, движет вперед это содержание». В категориях, которыми мы мыслим, в развитии сознания, в развитии истории существуют противодействующие элементы, приводящие к распаду того, что казалось устойчивым, и появлению чего-то нового, примиряющего эти элементы. Но это новое, в свою очередь, развивает в себе внутреннее напряжение. Этот процесс является необходимым, потому что ни мысль, ни сознание не могут начать существование в адекватной форме. Они могут достичь адекватности только в процессе диалектического движения. По мнению Гегеля, диалектика проявляет себя как метод изложения прогрессивного движения, потому что мир существует в диалектическом развитии.
Абсолютная идея
В «Науке логики» Гегель прямо говорит о своем намерении — показать необходимость абсолютной идеи. Как мы видели, он начинает с чистого бытия и показывает, что диалектическая необходимость приводит это понятие к другим понятиям, более точно и верно схватывающим природу реальности. В свою очередь, эти другие понятия оказываются неадекватными и требуют использования других понятий, пока, наконец, мы не приходим к «абсолютной идее», о которой Гегель говорит: «Все остальное есть заблуждение, смутность, мнение, стремление, произвол и бренность. Единственно лишь абсолютная идея есть бытие, непреходящая жизнь, знающая себя истина и вся истина». Таким образом, «Логика» во многом сходна с «Феноменологией», однако первая действует в сфере понятий, а вторая — в сфере сознания. Поэтому цель «Логики» не абсолютное познание, но абсолютная идея как она есть. Я не касаюсь того, доказуема ли необходимость абсолютного идеализма, но нужно еще найти такого современного философа, который бы верил, что Гегель достиг своей цели.
Итак, что такое «абсолютная идея»? На этот непростой вопрос, вероятно, можно было бы ответить: все. Однако данный ответ не проливает свет на проблему, поэтому я попытаюсь быть более конкретным.
Гегель говорит, что абсолютная идея «содержит всякую определенность», под которой он понимает следующее: абсолютная идея заключает в себе всякую определенную или отличную от прочих вещь — каждого человека, каждое дерево, каждую звезду, каждую гору, каждую крупицу песка. Существование абсолютной идеи, говорит Гегель, проявляется в природе и духе: это разные формы абсолютной идеи. Искусство и религия являются разными способами постижения абсолютной идеи, или, выражаясь точнее, как делает Гегель, искусство и религия есть разные способы, которыми абсолютная идея постигает себя. (В этот процесс включается самосознание, потому что люди являются частью абсолютной идеи.) Философия также является способом постижения абсолютной идеи, но философия — более высокая форма познания, чем искусство и религия, потому что философия познает реальность в понятиях и, следовательно, познает не только свою форму постижения абсолютной идеи, но и эстетические и религиозные формы.
Сущность абсолютной идеи заключается в том, чтобы проявить себя в отдельных ограниченных формах, а затем вернуться к себе. Самопостижение является формой, в которой абсолютная идея возвращается к себе. Этот процесс мы наблюдали в работах «Философия истории» и «Феноменология духа», а теперь наблюдаем и в «Логике». Самопостижение становится объективной общественной формой в идеальном государстве, описанном Гегелем в работе «Философия права». В «Лекциях по эстетике» и «Лекциях по философии религии» Гегель определяет адекватность различных фо