рм искусства и религии как форм постижения абсолютной идеи. В явной или скрытой форме самопостижение абсолюта является преобладающей темой всех философских трудов Гегеля.
Я уже говорил, что для Гегеля абсолют является всем. Я говорил также, что абсолютная идея стремится постичь себя.
Так мы снова возвращаемся к вопросу, оставшемуся нерешенным при обсуждении работы «Феноменология духа»: действительно ли Гегель верит, что вселенная как целое и каждая вещь во вселенной формирует некий вид сознательной сущности? Является ли абсолютная идея Богом? Хотя Гегель был лютеранином, очевидно, что он не был ортодоксальным христианином-теистом. Выдержка из раздела «Феноменологии духа» о «несчастном сознании» часто повторяется в других работах Гегеля. Относиться к Богу как к чему-то, отдельному от мира, — значит отчуждать человеческую душу. Если Бог существует, он пребывает в мире, и люди разделяют его сущность. Тогда не является ли Гегель пантеистом, утверждающим, что Бог просто отождествляется с миром? Такое понимание Бога согласуется с некоторыми его высказываниями, но в «Лекциях по философии религии» Гегель явно отрицает это, отрицает даже свое прошлое утверждение о том, что «все есть Бог». Несомненно, Гегель не считает, что отдельные вещи и смертные люди есть Бог. Может быть, Гегель был атеистом? Мы видели, что он ставит философию как способ постижения абсолютной идеи выше религии. Итальянский философ Бенедетто Кроче считал философию Гегеля «абсолютно нерелигиозной, потому что она не противопоставляется религии или простирается рядом с ней, но растворяет религию в себе и заменяет ее собой». Кроче был прав в том смысле, что философия Гегеля отказывает религии в высоком положении, которое она якобы занимает, и поэтому является нерелигиозной. Однако в философии Гегеля есть много такого, что носит религиозный характер. Это его представления и метафоры, подобные тем, которые он использовал для описания природы «Логики». Это его философия истории, которая стремится показать, как направляемая духом история достигает своей цели. Это взгляд Гегеля на окончательную реальность, способную постичь себя, предполагающий ее личностный характер. Считать Гегеля атеистом — значит выступать против основных положений его философии.
Гегель — не ортодоксальный теист, не пантеист, не атеист. Кто еще остается? Несколько лет назад знаток философской системы Гегеля Роберт Уитмор предположил, что Гегель был панентеистом. Этот термин происходит от греческих слов, означающих «все в Боге». Панантеизм учит, что все во вселенной является частью Бога, но — и здесь существует отличие от пантеизма — Бог есть нечто большее, чем вселенная, потому что он есть целое, а целое больше, чем сумма всех его частей, так же как человек больше, чем все его клетки, составляющие его тело, хотя человек неотделим от своего тела. С этой точки зрения Бог есть нечто большее, чем все части вселенной, но неотделим от нее. Так же как простые клетки не равнозначны человеку, так и отдельные части вселенной не равнозначны Богу. Объяснение Уитмора кажется правдоподобным не только потому, что оно согласуется с гегелевскими высказываниями непосредственно о Боге, но и потому, что оно придает смысл главному вопросу философии Гегеля. Если Бог есть абсолютная идея, окончательная реальность вселенной, целое ее частей, понятно, почему абсолютная идея должна проявиться в мире и в нем развиться в самопостижение. Бог нуждается во вселенной так же, как человек нуждается в телесной оболочке.
Мысль о том, что нужно доказывать существование Бога, невыносима для многих верующих. То, что так рассуждал о Боге Гегель, с их точки зрения, является основанием для того, чтобы считать его философию нерелигиозной. Но я полагаю, что это ошибка. Ибо Гегель понимает Бога не как нечто вечное и неизменное, но как сущность, которой нужно проявиться в мире, и, проявившись, улучшить мир, чтобы самой стать лучше. Это необычная, хотя и убедительная точка зрения. Она подчеркивает необходимость развития: ибо движение истории вперед есть путь, который должен пройти Бог, чтобы достичь совершенства. Возможно, в этом кроется секрет огромного влияния, которое Гегель, несмотря на весь свой внешний консерватизм, оказал на радикальных и революционных мыслителей.
Глава 6Последователи
После смерти Гегеля философы, считавшие себя его последователями, раскололись на два лагеря. Ортодоксальные или правые гегельянцы придерживались взглядов Гегеля последних лет, согласовывали его религиозные взгляды с идеями протестантской ветви христианства и признавали в целом позитивное отношение Гегеля к прусскому государству, которое явствовало из его работы «Философия права». Консервативная школа гегельянства не выдвинула сколько-нибудь значительных мыслителей, хотя в течение нескольких лет имела в Берлине статус полуофициальной философской школы. Затем ортодоксальное направление в философии пришло в такой упадок, что в Германии 1860-х гг. философия Гегеля совершенно вышла из моды.
Другой лагерь совершенно отличался от первого. В него входила группа молодых философов с радикальными взглядами, отношение которых к философии Гегеля напоминало отношение Гегеля к философии Канта. Например, Гегель считал ошибкой включать идею Канта о «вещи-в-себе» в его общую философскую систему. Точно так же радикалы считали ошибкой включать в философскую систему Гегеля его принятие христианства, прусского государства, а также общих условий своего времени. Эту группу называли молодыми или левыми гегельянцами. Будущее было за ними.
Молодые гегельянцы считали, что философия Гегеля подчеркивает потребность в более совершенном мире, в котором будет преодолено противопоставление индивида и общества, потребность в разумно организованном мире, мире подлинной свободы, короче говоря, потребность в мире, отражающем абсолютное превосходство человеческого духа и власть разума. По мнению младогегельянцев, этот более совершенный мир не был простым утопическим идеалом, созданным по чьей-то прихоти. Этот мир был кульминационной точкой исторической и философской аргументации гегелевской системы. Формирование этого мира было диалектической необходимостью, соединением и примирением всех противоречивых элементов в существующем мире.
Младогегельянцы с насмешкой относились к идее о том, что Германия 1830-х гг. станет воплощением надежд, которые возлагал на нее Гегель в своей философской системе. Они стремились найти пути достижения своих радикальных предвидений. Сначала младогегельянцы обратились к религии, считая ее главным препятствием в обществе, не позволяющим полностью реализоваться потенциальным возможностям индивида. Развивая идеи, намеками содержавшиеся в разделе о «несчастном создании» работы «Феноменология духа», младогегельянцы доказывали, что религия есть форма отчуждения. Человек создает Бога, а затем воображает, что Бог сотворил его. Человек включает в свое представление о Боге все лучшее, что есть в нем самом: знания, доброту и способности. Затем человек поклоняется образу, сотворенному им самим, и в сравнении с ним видит себя невежественным, грешным, слабым. Чтобы вернуть людям все их возможности, нужно заставить их понять, что именно люди являются высшей формой божественного.
С этой целью два молодых гегельянца написали книги, оказавшие огромное влияние на отношение к религии в XIX в. Давид Фридрих Штраус написал великолепную книгу «Жизнь Иисуса», в которой использовал Евангелия как источники, позволяющие критиковать религию с исторической точки зрения. В книге Людвига Фейербаха «Сущность христианства» все традиционные религии рассматриваются как проецирование человеком своих качеств в область потустороннего. Это была первая современная попытка выработки психологии религиозных убеждений. Книга была переведена на английский язык и получила широкое признание в то время, когда оригинальные работы Гегеля были малоизвестны за пределами Германии.
Затем младогегельянцы перестали критиковать религию. Фейербах выступил с более основательной критикой Гегеля, обратив его идеи против него самого. Он обвинил Гегеля в том, что он мистифицировал истины о мире. Гегель верил, что дух — это окончательная реальность, и рассматривал проблему дисгармонии в мире как проблему мышления. Он верил, что философия может решить эту проблему. Фейербах переиначил утверждения Гегеля. Не мышление определяет бытие, а бытие определяет мышление. Человек не имеет подлинную основу в духе: дух имеет подлинную основу в человеке. Сама философия Гегеля есть форма отчуждения, ибо она считает, что сущность реального, живые люди есть нечто — «сам дух» — вне их самих. Нам не нужна ни теология, ни философия, говорил Фейербах, нам нужна наука, изучающая реальных людей в их реальной жизни.
Теперь мы обратимся к молодому гегельянцу, благодаря работам которого составные части философской системы Гегеля оказали влияние на мировую историю. Карл Маркс пришел в Берлинский университет спустя шесть лет после смерти Гегеля. Он скоро примкнул к младогегельянцам и активно участвовал главным образом в критике религии. Когда Фейербах призвал к тому, что нужно расширять рамки философской системы, Маркс горячо откликнулся на этот призыв. В работе «Экономическо-философские рукописи» (1844) Маркс отметил работу Гегеля «Феноменология духа», подчеркнув суждения о важности труда и отчуждении. Далее Маркс развил свои взгляды на труд в условиях капиталистической системы как основную форму отчуждения. Чтобы освободить человечество, нужно отменить отчужденный труд. Чтобы отменить отчужденный труд, говорит Маркс, нужно отменить частную собственность и систему наемного труда, связанную с ней: другими словами, установить коммунизм.
В этих юношеских рукописях Маркс описывает коммунизм терминами, которые все гегельянцы сочли бы весьма знакомыми: «Коммунизм... есть действительное разрешение противоречия между человеком и природой, человеком и человеком, подлинное разрешение спора между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Он — решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение». В более зрелые годы Маркс меньше пользовался понятиями Гегеля, но он никогда не отказывался от пре