вся хитрость состояла в том, что свобода личности признавалась исключительно юридически или формально: Гегель называет ее «абстрактной свободой индивидуума». Реальная свобода, допускающая многообразие идей и образов жизни, то есть существование «конкретной индивидуальности», по выражению Гегеля, жестоко подавлялась Римом. Таким образом, разница между Персидской и Римской империями состояла в следующем: если в первой принцип восточного деспотизма был ничем не ограничен, то во второй одновременно сосуществовали противоположные тенденции абсолютизма и идеала индивидуальности. Напряжение между этими явлениями не было характерно для Персидской империи, потому что идеал индивидуальности еще только должен был развиться. Оно отсутствовало в Греции, потому что, хотя идея индивидуальности уже прозвучала, политическая власть в Греции еще не была достаточно централизованной, чтобы ей противостоять.
Римский мир, как его рисует Гегель, не был счастливым местом. Уже не царил радостный, стихийно свободный дух Греческого мира. В условиях государственной унификации всех внешних проявлений граждан можно было обрести свободу, только если уединиться, погрузиться в философию, обратившись к стоицизму, эпикурейству или скептицизму. Мы не будем подробно рассматривать эти противоположные философские школы. Нам важна лишь общая для последователей всех трех тенденция с пренебрежением относиться к благам действительного мира — богатству, политической власти, мирской славе, и стремление к выбору такого жизненного идеала, который сделает их абсолютно безразличными к событиям внешнего мира. По мнению Гегеля, распространение этих философских школ явилось результатом беспомощности индивида, который считал себя свободным, но оказался бессилен перед лицом господствующей силы. Однако уход в философию был негативной реакцией на такую ситуацию, бегством от враждебного мира. Требовалось гораздо более позитивное решение проблемы. И его предложило христианство.
Чтобы понять, почему Гегель придает такое значение христианству, необходимо сначала осознать, что Гегель считает людей не просто очень умными животными. Люди, как животные, — часть природы, но они являются и духовными существами. До тех пор, пока они не осознают свою духовность, мир материальных сил будет для них ловушкой. Когда окружающая действительность непримиримо противостоит стремлению людей к свободе, как это было в Древнем Риме, в ее рамках нет другого спасения, кроме обращения к философии, основанной на чисто негативном отношении к природному миру. Как только люди осознали себя духовными, враждебность естественного мира перестала играть ведущую роль в их мировоззрении. Появляется сознание того, что можно выйти за пределы окружающей действительности и обнаружить там нечто по-настоящему стоящее.
Согласно Гегелю, христианство выделяется как особая религия, благодаря положению о двойственности природы Иисуса Христа, который был одновременно человеком и Сыном Божьим. Христианская религия учит, что люди, хотя и с некоторыми ограничениями, сотворены по образу Бога и несут в себе бесконечную ценность и вечное предназначение. В результате в людях развивается «религиозное самосознание»: понимание того, что духовный, а не материальный мир, является нашим истинным домом. Прежде чем достичь его, люди должны были преодолеть власть естественных желаний, довлеющих над ними, и превзойти свое земное существование. Роль христианской религии состояла в обретении осознания, что духовная природа - главное в человеке. Однако такой переворот в мировосприятии не мог произойти в один миг, ибо для него была необходима не только внутренняя набожность. Перемены, происходящие в набожной душе христианина, должны преобразовать внешний мир так, чтобы он удовлетворял потребностям людей как духовных существ. Как мы увидим ниже, потребовалась вся история христианства до времен Гегеля для того, чтобы приблизиться к достижению этой цели.
Значительно быстрее новой религией были устранены ограничения свободы, характерные для Древней Греции. Во-первых, христианство противостоит институту рабства, поскольку каждый представитель человечества одинаково бесконечно важен. Во-вторых, люди перестают зависеть от оракулов, так как обращение к оракулам значило бы главенствующую роль случайных событий природного мира по отношению к свободному выбору духовных существ.
В-третьих, и по той же причине, традиционная мораль греческого общества заменяется идеями духовности и любви.
Христианство появляется в Римской империи и становится государственной религией в период правления Константина. Хотя западная часть империи пала под натиском варваров, Византия оставалась христианской более тысячи лет. Однако, по мнению Гегеля, это уже было отходящее, упадочническое христианство: попытка набросить религиозный покров на структуры, уже прогнившие до корней. Требовались новые люди, благодаря которым христианские идеи должны были исполнить свое предназначение.
Германский мир
Может показаться странным, что Гегель именовал весь период истории от падения Римской империи до современных ему дней «Германским миром». Он пользуется термином «Германский», а не просто «немецкий», так как это определение охватывает не только собственно Германию, но и Скандинавию, Нидерланды и даже Британию. Философ не оставляет без внимания и историческое развитие Италии и Франции, хотя отсутствие языкового и расового сходства не позволяет ему распространить термин «германский» и на эти страны. Можно заподозрить Гегеля в некотором этноцентризме, когда он определяет эту историческую эпоху как развитие «Германского мира». Но основная причина такого предпочтения следующая: философ считает Реформацию ключевым событием в истории со времен Римской империи.
Гегель рисует мрачную картину жизни Европы в течение тысячи лет после падения Римской империи. За этот период церковь исказила истинно религиозный дух, встала между человеком и духовным миром и настояла на слепом повиновении ее приверженцев. Средние века, по словам философа, были «продолжительной, богатой последствиями и ужасной ночью», ночью, закончившейся Возрождением, «утреннею зарею, которая после долгих бурь впервые опять предвещает прекрасный день». Однако не Возрождение, а Реформацию Гегель считает «все преображающим солнцем» яркого дня, каким явилось его время.
Реформация стала результатом испорченности церкви, испорченности, которая, с точки зрения Гегеля, оказалась не случайной, но была неизбежным следствием того, что церковь не рассматривает Бога как чисто духовную субстанцию, но облекает его в материальную форму. Церковь опирается на обряды, ритуалы и другие формы внешней религиозности, соблюдение их считается основной составляющей религиозной жизни. Так духовное начало в человеке оказалось сковано материальными предписаниями. Глубокая испорченность церкви нашла свое окончательное выражение в практике продажи за деньги — самые земные из всех вещей — того, что будоражит внутренний мир человека, — душевного покоя, обретаемого при отпущении грехов. Гегель, несомненно, говорит о практике продажи индульгенций, вызвавшей в первую очередь протест Лютера.
Гегель смотрит на Реформацию как на достижение германского народа, произошедшую «по требованию простого, прямого сердца». Слова «простое» и «сердце» являются ключевыми характеристиками Реформации, начатой простым немецким монахом Лютером и затронувшей только германские народы. Реформация покончила с чрезмерной роскошью и обрядностью римской католической церкви и выдвинула положение о том, что каждый индивид в своем сердце носит непосредственную духовную связь с Христом.
Однако представление о Реформации как об исключительно религиозном процессе противоречит философии Гегеля. Во-первых, великий мыслитель всегда подчеркивает взаимосвязь различных сторон исторического процесса. Во-вторых, как уже было упомянуто выше, для полной реализации своего духовного предназначения человек должен совершенствовать не только свою религиозную жизнь, но и окружающий мир. Поэтому Гегель придает Реформации большее значение, чем просто критике Римской Католической церкви и замене ее протестантскими церквями. Суть Реформации в том, что отныне каждый человек может осознать истинность собственной духовной природы и добиться освобождения от грехов. Для толкования Священного Писания или выполнения обрядов не нужен внешний авторитет. Окончательное суждение об истине и добродетели выносится в сознании каждого человека индивидуально. Реформация впервые развертывает «знамя свободного духа» и провозглашает свой основной принцип: «человек сам себя предназначает к тому, чтобы быть свободным».
Со времен Реформации роль истории заключалась в преобразовании мира согласно этому принципу. Это непростая задача, поскольку, если каждый человек сможет свободно использовать свои интеллектуальные способности и выносить суждения об истине и добродетели, то окружающая действительность может получить всеобщее одобрение только при условии ее соответствия законам разума. Следовательно, все общественные институты, включая закон, собственность, мораль, правительство, конституцию и т.д., должны быть в согласии с общими принципами разума.
Только так индивиды смогут сделать свободный выбор в их пользу — принимать и поддерживать эти институты. Только тогда закон, мораль и правительство перестанут быть деспотическими силами, довлеющими над свободными личностями. Лишь в таком случае люди смогут быть свободными и жить в согласии с окружающим миром.
Идея организации всех общественных институтов в соответствии с общими принципами разума восходит к эпохе Просвещения. Требование все подвергнуть воздействию холодного чистого света разума и отказаться от основанного на суеверии или наследственных привилегиях занимало не последнее место в учениях французских мыслителей XVIII в., например, Вольтера и Дидро. Просвещение и как его результат — Французская революция определенно были следующими за Реформацией — и едва не последними — событиями во всемирном историческом процессе, как его представлял Гегель. Оценка этих событий мыслителем довольно неожиданна. Он принимал следующую точку зрения: Великая Французская революция произошла в результате критики существ