и, в разъездах ощущаешь одиночество, и трудовой человек заслуживает тепла. Если бы Б. П. не задремал на несколько минут, то увидел бы фото бедной французской актрисы, которой сосед помогал получить зеленую карту. Б. П. не заметил также, что за весь четырехчасовой полет этот человек не задал ему ни одного вопроса о его жизни. Последним в калейдоскопе впечатлений был мерцающий рассвет над зеленью далеко внизу. «Это самая короткая ночь в моей жизни», — громким голосом произнес Б. П. Даже время не стоит на месте так, чтобы ты мог на него положиться.
Девять порций спиртного — солидное количество и на земле, не говоря уж о герметичном салоне, где давление соответствует полуторакилометровой высоте над уровнем моря. Высота опасная для обильных возлияний. Когда самолет приземлился, над полем стояла холодная, сырая, ветреная заря, и другие пассажиры первого класса провожали важного бизнесмена и Бурого Пса осуждающими взглядами, впрочем не произведшими впечатления. Снимая свой кейс с полки, бизнесмен огрел по голове нарядную даму, пытался поцеловать стюардессу и заорал, что едет прямо на работу в своем новехоньком «лендровере». Второй пилот с усталой улыбкой выглянул из кабины и отчитал стюардессу за то, что слишком много давала засранцу спиртного. Даже Б. П. смутно догадывался, что время их дружбы подходит к концу, и пропустил спутника вперед, после чего пожилая женщина по ту сторону прохода сказала ему, что он «потакает».
Прижав к груди мусорный мешок со шкурой, он прошел весь длинный коридор и только в главном терминале остановился и спросил себя, почему такими непривычными показались ему земля, бесконечный ковер, а теперь и каменный пол под ногами. Он забыл туфли, но когда повернул обратно, сообразил, что придется снова пройти контроль, а это не сулило ничего хорошего.
Он вышел наружу, сел на скамью у края тротуара, вскоре промок и замерз, но не решался уйти под крышу из боязни упустить Делмора. В конце концов он развернул медвежью шкуру и закутался в нее. Похмелье было тяжелое, но он согрелся. Две гринписки, только что со студенческой скамьи, из тех, что брызжут налево, и направо, и посередке, гневно посмотрели на его шкуру с высоты своих туристских подметок, но он был спокоен, беспечен и неуязвим в этом городском отростке своей северной родины.
Наконец через час с лишним Делмор посигналил ему с каких-нибудь полутора метров, и Б. П. очнулся от прекрасного сна, где он и Сандрина кружась летели сквозь Вселенную, хвост к носу, как кельтские собаки. Он открыл дверь машины и расстелил шкуру.
— Я вернул медвежью шкуру, — сказал Б. П. почти со слезами.
— Я не знал, что ты ее потерял. Хорошо, что ты добыл этот костюм, — я забыл сказать по телефону, что тебя могут взять на место Розы ночным уборщиком в казино. Теперь помоги мне найти дорогу из этого чертова омута.
Делмор протянул Б. П. карту, но тот уже спал и ничего не слышал.
Проехав половину Северного Висконсина по шоссе 8, Делмор остановил машину перед парком, примыкавшим к озеру восточнее Ледисмита. Он запасся буханкой хлеба, горчицей и банкой ветчины по случаю приезда Б. П., который продолжал спать. Солнце уже встало, и, хотя на улице было градусов восемь, Делмору было тепло и приятно оттого, что вернулся родственник, пускай этот дурень и не желал просыпаться. Делмор приготовил сандвичи, вынес сумку-холодильник с полудюжиной пива для Б. П. и холодным чаем для себя. Несколько раздосадованный, он вернулся к машине и включил на полную громкость лютеранскую воскресную службу. Б. П. зарылся еще глубже в медвежью шкуру. Тогда Делмор открыл пиво и покапал ему на губы. Б. П. ощупью нашел дверь, вылез, упал на колени, встал и взял у Делмора банку пива. Пил с жадностью, моргая смотрел на пейзаж, возил ногами в носках по мягкой зеленой траве, допил банку, вернул Делмору, потом, спотыкаясь, пошел между тополей, берез и кедров к озеру, встал на колени в илистом тростнике и сполоснул лицо холодной водой. Обратно, наверх, он шел через лес кружным путем, приплясывая среди деревьев, как цирковой медведь, еще не обучившийся своему несуразному балету; он шлепал ладонью по стволам, выкрикивал бессмысленные слоги и, приплясывая, вернулся к праздничному столу, открыл еще одну банку пива, взял сандвич с ветчиной и посмотрел на плотную пастельную зелень поздней весны с глубокой, неизъяснимой благодарностью.