— Не извольте беспокоиться, Такеси-сан. Сразу же и доложу.
Его действительно скоро вызвали.
В додзе возле стола, за которым сидела семья даймё, весело сновали служанки в разноцветных кимоно, одна из них разливала отравленный чай.
— Входите, Такеси-сан. — Умино кивнул головой старому секретарю, одна из девушек положила седельную подушку, приглашая Такеси присесть.
— Покорнейше благодарю. — Такеси ткнулся лбом в пол. Глаза его при этом предательски забегали от чашечки к чашечке, кто попробовал чайку, а кто еще нет.
— Что, почитай, много работы свалилось на вас, как отца не стало? — Умино сдвинул брови. — Тяжелая утрата, для всех тяжелая. — Он с нежностью посмотрел на Гендзико. — Гендзико-тян написала изящное стихотворение, не изволите ли послушать?
— Почту за честь. — Такеси снова низко поклонился.
— Хаори, налей-ка Такеси-кун чая, — попросил даймё, рассматривая лежащий рядом с ним свиток. — Я знаю, что отец всегда советовался с вами по поводу своих стихов. Вот извольте:
Исток позабыт недрами,
а небо, как чистое зеркало.
Капли воды вселенную
показывают в размере уменьшенном. — Прочитал он с расстановкой, победно взирая на собравшихся. — Каково?!
В этот момент Хаори, которой было приказано налить Такеси чая, вдруг ни с того ни с сего споткнулась и с грохотом полетела на пол. К ней подскочили девушки, вскочили до этого мирно сидящие на подушках дети.
Хаори поднялась одним мощным рывком, при этом кимоно на ней треснуло, должно быть, девушка наступила на полу собственной одежды.
— Да. Пусть выпьет чайку. Отравитель проклятый! — выкрикнула она, направляясь к Такеси. — А вы не пейте! Никто не пейте! Чай отравлен. — Она обернулась к семье своего господина и ловко выбила чашку с чаем из рук маленького Аихара, отчего мальчик заплакал.
— Что вы себе позволяете, Хаори! — вскочил Умино.
— Я тебе не Хаори! Я дух даймё Кияма, пришел спасти тебя, сын мой, а заодно и всю нашу семью от этого человека! — Девушка гневно ткнула в Такеси пальцем. — Это он сперва отравил меня, а теперь пришел и за вашими головами. Думаете, что я вру? Что может быть проще? Заставьте его испить своей же отравы! — С этими словами девушка ловко налила в чашку чай и подала его Такеси. — Приятного аппетита, пожалуйте на тот свет.
Умино уставился на Такеси, который обвел взглядом комнату и с достоинством принял чашу с ядом.
В отличие от Кияма, здоровье которого всегда было богатырским, старый больной Такеси сразу же ощутил сильные рези в желудке и свалился на циновку. Увидев его мучения, схватилась за горло жена Умино, Фусако, которую девушки схватили за руки и потащили к озеру, где пригоршнями начали вливать ей в рот простую воду, прикоснуться к отравленным чашкам никто не решился.
Испуганная Гендзико допрашивала детей, не успел ли кто-то хотя бы притронуться к чаю, кто-то из служанок убежал из додзе звать врача, и в крохотный зал ввалились вооруженные мечами стражники.
— Лекаря! Остолопы! Моя жена умирает! — выгнал самураев из додзе даймё.
Служанка Хаори смотрела на Умино глазами его отца.
— Будь счастлив, сын, — произнесла она.
— Ты уже уходишь? Куда? В рай или в ад? — Умино удержал Хаори за длинный рукав кимоно.
— На подмогу к моему другу Арекусу Грюку, ты уж слушайся его, ладно?
— Ваше слово для меня закон.
— Ну а ты, — взгляд в сторону Гендзико, — передать что-нибудь твоему отцу?
— Передайте, что я люблю его больше всех на свете! — Она зарделась и, мельком встретившись взглядами с Умино, поправилась: — Больше всех, кроме мужа, разумеется.
— Передам. — Хаори поклонилась на мужской манер и в ту же секунду рухнула на пол. Душа Кима была уже далеко.
Глава 59ЮККИ ПРИХОДИТ НА ВЫРУЧКУ
Нет стыда, если ты боишься своих врагов, если плохо переносишь боль или робеешь перед незнакомой женщиной. Бойся, но делай. Тот, кто ни разу в жизни не испытывал чувство страха, наверное, и не жил на земле.
Маленькая девочка в изящном ночном розовом кимоно лежала на своей постели, похожая на драгоценную куклу. Ее смоляные волосы уже убраны замечательными заколками и бантами, губки чуть-чуть увлажнены ягодным напитком, которым её несколькими минутами до этого напоили. Девочка лежала пластом, совершенно неподвижная и от того необыкновенно нежная и хрупкая. Четыре служанки толпились возле маленькой неподвижной госпожи, одна стригла ей ногти, другая готовила дневное кимоно с поясом, третья массировала давно не бегающие по дорожкам в парке изящные маленькие стопы, четвертая готовила крем для лица.
Неожиданно девочка дернулась и села, захлопав глазами. Девушки подняли визг, и тотчас в комнату вошла живущая за стенкой Осиба.
— Мама, я вернулась! — Голосовые связки не слушались девочку, так что она хрипела, так, словно перенесла ангину. Горло действительно болело, впрочем, как и все тело. Но об этом Юкки решила подумать немного позже.
— Доченька моя! — Осиба бросилась к малышке, обнимая ее.
— Почему вы не покинули замок, мама! Я же предупреждала вас! — Кукольное личико напряглось, бровки сдвинулись к переносице.
— Мы не можем покинуть замок, наши союзники еще не подошли, опасно путешествовать без охраны.
— Надо было давно уже бежать отсюда! — Девочка попыталась подняться, но упала на руки матери. Вместе они с величайшей осторожностью добрались до окна. — За лесом стоит воинство сегуната. Мы опоздали! — По щеке Юкки побежала слеза.
— Не стоит плакать. Ты еще сможешь переселиться в любое понравившееся тебе тело. Ты же говорила!
— Я да, а ты? — Лицо Юкки исказила гримаса отчаяния. — Я не оставлю тебя здесь!
— Тебе не стоит думать обо мне. Я прожила хорошую жизнь. — Осиба и не думала плакать или жалеть себя. — Когда они подойдут к замку, я поставлю их перед фактом, что они вынуждают меня совершить самоубийство. Моя кровь падет на их головы. Они не смогут доказать, что это я и мой сын разрушили замок Грюку. Все будет выглядеть так, будто бы мы мирно устроились в этом замке, и нас здесь поубивали всех. Вот! Им потом вовек не отмыться!
— Хиромацу с удовольствием спалит весь замок, так что от нас даже косточек не останется! Отец никогда не узнает, что с нами произошло. Вы ведь не сообщили ему о том, что собираетесь остановиться именно в этом замке?
— Не сообщила. — Осиба смотрела в окно, пытаясь разглядеть за деревьями притаившихся там воинов сегуната.
— У вас есть эликсир? — С надеждой в голосе спросила Юкки. — Если есть, я помогла бы вам убраться отсюда. Мы могли бы перенестись куда угодно во времени и пространстве…
— У меня нет эликсира. Как агента меня должны были использовать только в Японии. — Она закусила губу.
— Я могу рассказать вам, как следует покидать тело и вселяться в другое, — пыталась найти выход Юкки. — Мы могли бы…
— Превратиться в глупую крестьянку, которую сможет изнасиловать и изуродовать любой самурай. — Осиба пожала плечами.
— В жену какого-нибудь даймё, — пожала плечами Юкки.
— Я уже была женой даймё. Все пустое. — Она оторвалась от окна и, пройдя в комнату, села посередине. — Пусть сперва вообще докажут, что я в чем-то повинна. Если Хиромацу убьет меня, Дзатаки ему потом это припомнит. Будет судебный процесс, полетят головы. — Осиба горько усмехнулась. — Неужели ты думаешь, что Токугава пожелает запачкаться кровью Хидэёри или моей? Чтобы против него восстал его брат?
— Токугава далеко, а Арекусу Грюку близко.
— Ага. А я приказала зарубить его сына Амакаву. — Осиба горько вздохнула.
— Отпустите Гёхэя! — почти выкрикнула Юкки.
— Что общего между Гёхэем и Арекусу Грюку?
— Общего? — Юкки хотела уже сказать, что Гёхэй на самом деле никакой не Гёхэй, а сын Арекусу Грюку Минору. Но вовремя прикусила язычок. Эту информацию она узнала от Кима, но теперь было не время отдавать единственный козырь. — Пока я не могу вам этого сказать. Верьте, что так будет лучше. Ну, я очень-очень прошу вас об этом! — Она ткнулась лбом в пол.
— Не делай таких резких движений! Ты с месяц лежала неподвижно. — Осиба посмотрела на застывших с глупыми выражениями лиц служанок.
«Вот ведь, ни слова, небось, не поняли, дуры, а все равно слушают».
Юкки перехватила взгляд матери, и вдруг закатила глаза и шлепнулась на пол. В тот же момент рухнула одна из служанок.
— А вот и я! — вскрикнула она, вскакивая с места в новом обличье.
Бросившаяся было к дочери Осиба от неожиданности села на пол, прикрывая рот ладонью. Служанка сделала несколько замысловатых движений и рухнула в обморок, но тут же словно кто-то пнул другую девушку, и та шмякнулась лицом в стену.
— И снова я! — пропела Юкки голосом только что поверженной ею служанки. — Как прекрасен день! — Вторая служанка так же свалилась на пол, словно ненужная одежда, и, дернувшись, Юкки снова подняла голову. — Я могу стать кем угодно, мама. Пойдем со мной, это весело.
— Я никуда не пойду! — Осиба казалась ошеломленной.
— Позволь мне тогда отпустить Гёхэя, увидишь, что Арекусу не станет мстить тебе, если ты пощадишь этого парня.
— Можешь принять мой образ и делать что хочешь. — Осиба закрыла лицо руками, стараясь успокоиться.
— Если я сделаю так, ты погибнешь. — Юкки виновато улыбнулась. — Скажи самураям, чтобы слушались меня. Я сделаю все сама.
Глава 60СУД НЕПРАВЕДНЫЙ
Во времена моего отца для мужчины считалось зазорным показывать свои бедра без шрамов. Поэтому многие самураи протыкали себе ноги сами, а некоторые просили об этом лекарей. В таком поведении нет стыда, а лишь желание выглядеть так, как считается приличным.
Как ни просил Павел Пехов, чтобы Ким взял его с собой на штурм замка, тот только и мог делать, что крутить у виска. В