Хаято с девочкой на руках гнал коней до тех пор, пока те не начали спотыкаться, качаясь и тяжело дыша от усталости.
— Мы устали и не можем двигаться дальше, — слабо протестовала Садзуко. — Если мы потеряем коней, мы все погибнем!
Хаято проигнорировал ее слова, поднимаясь в седле и тревожно оглядывая окрестности, где-то совсем рядом должна быть деревенька, в которой можно поменять лошадей.
— Хаято-сан, а Хаято-сан, — не отставала Садзуко, — теперь, когда нашего господина, скорее всего, нет в живых, вы обязаны заботиться о своем здоровье, вы глава клана и наш господин.
Хаято отмахнулся от нее.
— Хаято-сан, если вас убьют или вы погибнете в пути, ваше место должен будет занять Содзо-сан, — она кивнула на сомлевшего от долгой езды ребенка. — Но от такого обращения и он может умереть, не только вы. А это уже угроза осиротить клан.
— Есть еще приемный сын Мико, он воспитывается при особе сёгуна и вполне достоин, если что, занять место отца. — Хаято наконец понял, где дорога, и повернул лошадь в нужном направлении.
— Мико-сан всего лишь приемный сын! — Всплеснула руками Садзуко. — В то время как вы и Содзо оба родные. Можно ли так рисковать родной кровью?! Еще немного, и Содзо-сан умрет от жары и усталости. Сжальтесь хотя бы над несчастным ребенком, малыш не может выдержать такого тяжелого пути! Пожалейте хотя бы своего родного брата!
Хаято невольно посмотрел на красное, опухшее лицо маленького Содзо и затем перевел взгляд на веселую мордашку Тсукайко. По возрасту она была чуть старше второго наследника Дзатаки, но, по всей видимости, более сильная. Ее веселые глазки метали искорки, щечки румянились, а хорошенький алый ротик задорно улыбался, словно она не тряслась весь день на спине лошади, спасаясь от коварных синоби, а только что выбралась на увеселительную прогулку.
Хаято нежно прижал к себе девочку, и та, подняв хорошенькое личико, весело рассмеялась.
— Вы щекочите меня, Хаято-сан, — звонко сообщила она. И снова засмеялась.
— Ты не устала, Тсукайко? — неожиданно Хаято почувствовал расположение к этой крошечной девчушке, «любимой кукле Дзатаки», как называли ее в замке.
— Нисколько, Хаято-сан. — Девочка нежно прильнула к нему, и Хаято вдруг ощутил интенсивный запах прелой листвы, исходящий от волос малышки.
Не поверив собственному обонянию, он прижался к ней сильнее, впитывая знакомый запах.
— О чем вы думаете Хаято-сан? — Глаза девочки увлажнились, сделавшись маслеными, от них исходили едва ощутимый свет и сила.
— Я думал об осени, — простодушно поведал Хаято, любуясь красивой девочкой. Странно, почему дома он так мало времени уделял столь обаятельному ребенку? Почему не пытался поиграть или погулять с ней? — А о чем думала ты?
— О «Ветре», — личико Тсукайко сделалось серьезным, — о «Ветре», который невозможно остановить и который несет смерть.
— О ветре, — машинально повторил Хаято, чувствуя, что засыпает прямо в седле.
— Я думала о «Солнечном Ветре», который уничтожает все живое, и о «Лунном Ветре», который имеет возможность миловать или отсрочивать неизбежную смерть. О «Ветре», поселившемся в вашем замке, господин Хаято, и танцующем там сейчас.
Хаято молча кивнул, мысли его были далеко.
— Сейчас мы заедем в деревню, вы возьмете коней, и мы немедленно возвращаемся обратно. — Зрачки Тсукайко расширились и тотчас сузились.
— Да, госпожа. — Хаято деловито кивнул, чуть не вывалившись при этом из седла, его сознание погружалось все глубже и глубже в заполненную осенними листьями яму, свет сделался слабее, жара уступила пряной теплоте и приятной истоме.
— Скажи мне, Хаято, ты адепт ордена «Змеи»?
— Какого ордена? — попытался проснуться Хаято. — Отец говорил об этом ордене с синоби.
— Ордена «Змеи», глупый человечек. — Тсукайко разозлилась. Больше всего сейчас ей хотелось закричать, затопать ногами, но все это грозило неминуемым разоблачением.
— Единственный человек, который мог научить синоби переходить барьер времени, был Дзатаки, а эти дураки и изменники интересов синоби Ига, скорее всего, его потеряли. И что теперь? — Она уже не боялась рассуждать вслух, понимая, что обреченный быть ее рабом Хаято не способен воспринимать ничего, кроме ее приказов.
Но если мысленное сообщение, посланное «Лунным Ветром», она поняла правильно, Дзатаки уже нет в живых. Хотя можно ли полагаться на мысленные донесения «Ветра»? Безмозглого «Ветра», способного только убивать?!
Глупо получилось, цель была совсем рядом, и тут, точно неурочный приказ сегуна, на голову сваливаются синоби-отступники, которые берут в плен Дзатаки и от которых ей — лучшему агенту синоби, выращенному по рецептам горных воинов ямабуси, пришлось спасаться бегством. Что же остается теперь? Теперь, когда дух Дзатаки отделился от тела и устремился к неведомым пределам? Только догнать этот самый дух. Призвать его из мира мертвых или мира живых и заставить открыть секрет ордена «Змеи».
Тсукайко закрыла глаза, позволяя своему сознанию отправиться на поиски потерянного духа Дзатаки, она знала, что Хаято выполнит все в точности и доставит ее в замок целой и невредимой. Выполнит, даже если на его дороге встанет вооруженный отряд. Он убьет их всех, стремясь поскорее выполнить приказ. Даже если потеряет в бою руку или ногу, даже если тело его будет рассечено надвое, он сумеет уцепиться за седло своего коня и доставит ее до замка. Доставит, даже если умрет при этом. Доставит, будучи мертвым.
Глава 50Убить будущее или убить прошлое
Если друг против друга сошлись два самурая, один из которых не думает о смерти, он выиграет. Но для того, чтобы победить того, кто не думает еще и о жизни, необходимо также не думать ни о жизни, ни о смерти. Когда сходятся такие бойцы — исход их поединка решает судьба.
— Сейчас, когда Юкки немного отдохнула, она может переправить нас в прошлое и там уже… — Осиба задыхалась от напряжения. — Арекусу, это наш единственный шанс, если мы уничтожим синоби в прошлом, нам не придется терпеть их нападки в настоящем, неужели непонятно?
— Понятно, — Ал потер затылок, — понятно-то понятно, но только Ким всегда говорил, что мы не должны изменять что-либо в прошлом, чтобы не исковеркать будущее. А ведь нам в нем жить, да и не только нам, вот Юкки еще совсем ребенок…
— Если не уничтожим синоби в прошлом, никакого будущего уже точно не будет! — взвизгнула Осиба, отчего ее лицо разом утратило былую привлекательность. — К тому же Ким ясно сказал Юкки, что в том будущем, откуда вы с ним родом, об этом уничтожении сохранились летописи. Но мы же с тобой ничего такого здесь не наблюдали, стало быть, это кто-то другой исказил ход истории, а мы теперь его восстановим.
— Чтобы вы мне поверили, Арекусу-сан, — скромно подняла на него глаза невестка, — господин Ким просил сказать вам, что даже… — она замялась, припоминая незнакомое слово, — фильм такой был. То есть будет.
Алекс оторопело кивнул.
— В общем, идея такая, я принимаю эликсир, отправляюсь в прошлое и встречаюсь там с молодой Осибой, ты делаешь то же самое, только уговариваешь сам себя, что синоби в будущем доставят Токугава множество неприятностей и что от них необходимо избавиться. Все понятно?
— Все да не все. — Ал испуганно переводил взгляд с Осибы на ее юную копию Юкки. — Мы явимся во время нашей молодости, после битвы за Осаку.
Осиба кивнула.
— Раньше нельзя, потому что в битве участвуют множество синоби. Но почему ты думаешь, что кто-нибудь допустит меня ко мне молодому? Ты вспомни, в то время европейцев в Японии раз-два и обчелся. Да меня с моей внешностью арестуют, едва я перешагну барьер времени.
— А я женщина, меня вообще могут изнасиловать и убить, — парировала Осиба, — так я же ничего, отправляюсь в путь.
— Не знаю, — Ал отвернулся, чтобы скрыть краску стыда. — Хорошо, — сказал он после недолгой паузы, — я отправлюсь в то время, и будь что будет.
— Ну и замечательно! — Осиба наградила его нежным поцелуем. — Отправляйся первым, и, если что-нибудь сорвется, я немедленно последую за тобой.
После этих слов Юкки бесшумно поднялась с полу и подошла к крошечному столику, стоящему у стены, на котором стояли аккуратные, вырезанные из дерева фигурки сёги[57]. Она отодвинула столик, неспешно открыла потайной шкафчик.
Как завороженный Ал наблюдал за тем, как девушка достает оттуда красный, похожий на каплю крови флакон, как запирает секретную дверцу и затем возвращается, неся эликсир перед собой на вытянутых руках.
— Половину этого флакона нужно выпить здесь, вторую половину использовать как билет обратно, — почти пропела она. — Вы возьмете с собой золото, которое, возможно, пригодится вам на месте. — Как и в первый раз, вы совершите перелет, находясь в своем собственном теле, но, оказавшись на месте, не ждите, что ваши самураи из отрядов «Сокол» и «Акула» признают вас за своего командира. Прошло много лет, и мы не сможем закрыть им глаза на это.
Осиба вышла из комнаты и вскоре вернулась с двумя увесистыми кошельками с золотом.
— А если я случайно попаду куда-нибудь не туда? — Ал затаил дыхание, больше всего на свете в этот момент он хотел оказаться в Питере, увидеть сестренку и племянников, снова оказаться в игровой тусовке и уж конечно сесть за комп.
— У вас будет половинка бутылочки эликсира, чтобы вернуться к нам сюда, — нахмурилась Юкки, — но даже если с вами что-то произойдет, если вы случайно разобьете ее или вас обкрадут, у меня достаточно сил для того, чтобы отыскать вас и помочь вернуться. Как? Моя проблема. Но я обещаю, что верну вас в это время. — Юкки кивнула, на мгновение склонив перед Алом свою хорошенькую головку.
— Хотите ли вы взять с собой еще что-нибудь? — Осиба присела рядом с Юкки, услужливо глядя в глаза своему любовнику.