жалась девять месяцев. Хмельницкому, старшему группы, бывшему сержанту Красной Армии, особенно доверяло руководство НТС и эксперты Гелена. Прежде чем переправить группу в Грецию, познакомиться с нею приехал в Бад-Висзее заместитель председателя НТС Околович — чтобы, по его словам, «пожать руку этим мужественным парням».
Удачно приземлившись недалеко от Минска, Хмельницкий смог без особых проблем установить радиосвязь с Пуллахом. Он сообщил, что, в соответствии с инструкциями, группа рассредоточилась, сам он направился к Минску, в то время как остальные двинулись в сторону Смоленска. От трех его товарищей ничего не было слышно, а вот Хмельницкий исправно передавал различную информацию и делал это целых три года. Было похоже, что он путешествовал по всему Советскому Союзу, обзаведясь огромным количеством новых знакомств и создавая «ячейки недовольных советской властью». Материалы, которые он передавал, были настолько хороши, что даже Даллес с Уиснером поздравили Гелена со столь перспективным агентом.
Однако достаточно скоро сам Гелен стал испытывать разочарование блестящими подвигами Хмельницкого — он был слишком опытен для того, чтобы обмануться успехами операции.
В начале 1955 года Гелен уже относился к радиодонесениям Хмельницкого с крайней осторожностью и даже перестал включать их в еженедельные сводки, переправляемые в ЦРУ.
«Пузырь» лопнул четыре года спустя. В феврале 1957 года глава пресс-службы советского МИДа Леонид Ильичев, которого зарубежные корреспонденты прозвали «Хичкоком» из-за его поразительного сходства со знаменитым кинорежиссером, созвал специальную пресс-конференцию.
В зале, залитом ярким светом софитов, за столами, заваленными образцами шпионского снаряжения — американскими радиопередатчиками, револьверами, топографическими картами, мешочками с золотыми монетами и аккуратно сложенными парашютами, — Ильичев представил двум сотням иностранных и советских журналистов четырех живых шпионов: Хмельницкого, Якуту, Новикова и Кудрявцева. В то время как трое из них выглядели удрученными и их бледность свидетельствовала о том, что они долгое время провели в заключении, четвертый товарищ, жизнерадостный Хмельницкий, благоприятно выделялся на их фоне. Он с гордостью заявил, что был советским контрразведчиком еще с 1945 года и внедрен в среду перемещенных лиц для «разоблачения фашистского заговора против Советской Родины», и рассказал также о том, как американцы и их «геленовские лакеи» «его спаивали, поощряли азартные игры и сквернословие и даже возили в Мюнхен в публичные дома», после чего завербовали и стали обучать шпионскому делу. Услышав о подобных аморальных приключениях Хмельницкого, даже советские журналисты начали хихикать — такое слово, как «бордель», конечно же, было немыслимо произнести вслух в присутствии высоких официальных лиц советского правительства.
Хмельницкий подробно описал свое обучение в шпионской школе и поведал о своем главном задании: «военный и экономический шпионаж, похищение советских документов, распространение ложных слухов, втягивание морально неустойчивых советских граждан в фашистскую шпионскую сеть, дискредитация работников советских и партийных органов…» Все это, конечно же, намного превосходило то, что Гелен мог представить себе даже в самых безумных мечтах. После этого Хмельницкий сделал свое главное сенсационное разоблачение: почти четыре года он вел с Пуллахом радиоигру, передавая дезинформацию, подготовленную советскими органами госбезопасности. По его словам, она была настолько результативной, что советским властям удалось ввести в заблуждение американцев по многим важным вопросам, а также «разоблачить многие тайные замыслы фашистских заговорщиков, вынашивавших планы вооруженной агрессии в отношении Советского Союза».
Хмельницкий, увы, говорил правду — несмотря даже на то, что она была облечена в гипертрофированную форму хорошо известной советской пропаганды. В 1957 году, когда в Москве прозвучали эти разоблачения, Гелен уже давно знал, что эта и еще несколько других «парашютных операций» и попытки заслать агентов в СССР закончились провалом из-за предательства одного или нескольких советских агентов, которым удалось пробраться в ряды высшего руководства НТС.
После того как управление «Организацией» перешло в руки Федерального правительства, Гелену пришлось отказаться от прямого руководства заброской в СССР агентов-парашютистов. Аденауэр всячески старался избежать какихглибо международных скандалов, в которые могла быть втянута молодая еще в ту пору Федеративная Республика Германии. Однако ЦРУ от подобных операций не отказалось и время от времени осуществляло их при неофициальной помощи со стороны Гелена. С появлением разведывательных самолетов У-2 и достижений в области воздушной разведки «парашютные операции» значительно утратили свою былую значимость. Время от времени Москва сообщала о поимке шпионов-парашютистов, вроде американской группы под названием «Квадрат В-52», агента Охримовича, схваченного в 1954 году в Киеве, и еще одного шпиона, пойманного уже в 1960-е годы, В. Славнова.
Было бы неразумно со стороны КГБ признать факт, что в 1952—60 годах были и агенты, которые оставались на свободе и передавали настоящую информацию, часто представлявшую огромную ценность для Гелена и БНД, а также ЦРУ.
Читатели газет в Западной Европе и США узнали о парашютных операциях не в последнюю очередь благодаря заявлениям Москвы о поимке американских шпионов. Однако более серьезные операции, которые Гелен организовывал при помощи британского Адмиралтейства и «Сикрет Интеллидженс Сервис» по засылке своих агентов морским путем, по-прежнему оставались за семью печатями.
ГЛАВА 18БРИТАНСКИЕ ЛОДКИ ДЛЯ ГЕЛЕНОВСКИХ ШПИОНОВ
Забрасывание агентов с парашютом, использование в качестве своих людей членов НТС — все это Гелен и ЦРУ проделывали по образу и подобию методов, некогда разработанных британскими спецслужбами. Последние поддерживали связь с белогвардейцами и украинскими националистами гораздо дольше, чем, скажем, американцы. Основы этого сотрудничества были заложены еще во времена интервенции против большевистской России. Многие ведущие фигуры СИС того времени, такие как сэр Роберт Брюс Локкарт, сэр Рекс Липер или британский генерал Джордж Хилл, в 1945 году еще жили и здравствовали. В середине 30-х годов глава СИС адмирал сэр Хью «Квекс» Синклер, в свое время возглавлявший военно-морскую разведку, оказывал покровительство Степану Бандере, лидеру Организации украинских националистов (ОУН), самой реакционной из эмигрантских группировок. Бандера хвастал, что в Советском Союзе у него имеется огромное количество сторонников-антикоммунистов. Увы, несколько попыток СС внедрить агентов ОУН в СССР накануне советско-финской войны окончились неудачно. Позднее Бандера сделал ставку на союз с Гитлером и во время войны создал украинские отряды войск СС.
После войны он оказался в Германии в британской оккупационной зоне, где возобновил свои контакты с СИС. Главным козырем главаря украинских националистов было то, что его последователи организовали на Украине ряд мятежей, и Бандере удалось убедить руководителей британской разведки в возможности заброски с самолета целого отряда агентов для подрывной деятельности на территории СССР. Первая команда из трех человек была заброшена в июле 1949 года с самолета Королевских ВВС в район Киева. В течение последующих десяти месяцев последовало еще несколько подобных операций. О дальнейшей судьбе агентов ничего не известно. Позднее заброска бандеровских агентов производилась с самолетов, взлетавших с территории Кипра — главным образом, из соображений безопасности. Несколько шпионских групп, численностью от четырех до шести человек, были заброшены в аннексированные русскими районы Восточной Польши, на участки между Львовом и Бродами, Коломыей и Каменцем, туда, где украинские, польские и гуцульские повстанцы вели борьбу с Советской армией. Эффективность этих операций была практически нулевой. Одна из причин, возможно, заключалась в том, что в ту пору во главе отдела СИС, ведавшего подрывной деятельностью против СССР, стоял Ким Филби — именно он занимался заброской агентов. В своих мемуарах Филби замечает с нескрываемым сарказмом: «Мне неизвестна дальнейшая судьба этих групп… но я могу легко о ней догадаться».
Однако так или иначе, эти операции были обречены на провал. В бандеровскую организацию в Германии сумело внедриться немалое число советских агентов, как, прочем, и в НТС и другие антисоветские организации, с которыми заигрывали Гелен и ЦРУ. Гелен в своих мемуарах с грустью писал о раздорах среди руководящей верхушки Королевской армии и украинских добровольческих вспомогательных частей. Он остерегался прибегать к услугам белой русской эмиграции — сотрудничать с белыми его вынуждала лишь крайняя необходимость. Надо отдать Гелену должное — он пытался предостеречь ЦРУ от сотрудничества с Бандерой. Однако руководство СИС всячески оказывало давление на недавно назначенного главу ЦРУ генерала Беделла Смита, чтобы тот использовал ОУН как основной инструмент для проведения совместных операций на территории СССР. Глава СИС сэр Стюарт Мензис отрядил в Вашингтон начальника Северного департамента Генри Ламбтона Карра проталкивать дальше эту идею. Но геленовская сторона взяла верх, и переговоры не дали никаких результатов. Англичане еще какое-то время продолжали сотрудничество с Бандерой, но в конце концов и они осознали свою ошибку.
Советское МГБ разработало изощренные планы внедрения в эмигрантские группы в Западной Германии, чтобы сеять в них раздор и разлад. В качестве иллюстрации успехов Москвы в этом деле можно привести капитана Никиту Хорунжего, украинца по национальности, служившего в одной из частей Советской армии на территории Восточной Германии.
В прошлом школьный учитель, Хорунжий в 1948 году явился на американский военный пост в Западном Берлине и попросил политического убежища. Дезертирство из советских военных частей в ту пору было обычным делом. Хорунжего доставили в отделение СИС, где он и заявил, по всей видимости вполне искренне, что им движут в первую очередь личные мотивы. В его родном Херсоне у него остались жена и двое детей, но, служа в Восточной Германии, он познакомился с немкой по имени Элизабет Вернер. Он ее любит и хотел бы на ней жениться. Когда же он обратился к своему начальству посодействовать с разводом и позволить ему жениться на новой немецкой подруге, ему пригрозили трибуналом и приказали возвращаться домой. Вот почему он решил податься к американцам в надежде, что Элизабет сумеет перебраться к нему в западный сектор.