- К вам пришли.
- Хорошо. Сейчас вернусь, старина. Все знают, где меня можно найти... в основном здесь. Никуда не уходи. Осталось еще "Ш" и... и все, что после нее.
Он исчез из виду. Гэллегер оставил нетронутый стакан, поднялся и пошатываясь направился к холлу. На глаза ему попался стоявший видеофон. Под влиянием внезапного импульса он вошел в кабину и набрал номер лаборатории.
- Снова накачался, - сказал Нарцисс, едва его лицо появилось на экране.
- Святая истина, - согласился Гэллегер. - Я надрался, как... ик!.. как свинья. Но у меня кое-что есть.
- Лучше позаботиться о личной охране, - сказал робот. Едва ты ушел, сюда вломились какие-то бандиты. Тебя искали.
- Кто меня искал? Повтори?
- Трое бандюг, - терпеливо повторил Нарцисс. - Главный был худой и высокий, пиджак в клетку, желтые волосы и золотой зуб спереди. Остальные...
- Мне не нужно описание, - рявкнул Гэллегер. - Скажи просто, что случилось.
- Я уже все сказал. Они хотели тебя похитить. Потом решили украсть машину, но я их выставил; для робота я довольно силен.
- С машиной ничего не случилось?
- А со мной? - обиделся Нарцисс. - Я куда важнее какой-то там игрушки. Тебя не волнуют мои раны?
- Нет, - ответил Гэллегер. - А они у тебя есть?
- Конечно, нет. Но ты мог бы и поинтересоваться...
- С машиной все в порядке?!!
- Я не подпустил их к ней, - сказал робот. - Чтоб тебе лопнуть!
- Я еще позвоню, - сказал Гэллегер. - Сейчас мне нужен черный кофе.
Он выбрался из кабины, К нему направлялся Макс Кафф. За советником шли трое мужчин.
Один из них остановился на полпути и удивленно разинул рот.
- Это тот самый тип, шеф. Гэллегер. Это с ним вы пили?
Гэллегер попытался сфокусировать глаза, и изображение стало четче. Перед ним стоял высокий худой мужчина в клетчатом пиджаке, с желтыми волосами и золотым зубом.
- Стукните его, - приказал Кафф. - Быстрее, пока он не закричал, и пока вокруг никого нет. Гэллегер, значит? Ну, хитрюга!
Гэллегер еще заметил, как что-то летит в сторону его головы, и хотел спрятаться в кабину видеофона, как улитка в раковину. Ничего не вышло, а потом перед глазами вспыхнул ослепительный свет.
"Главная проблема с общественной культурой, - сонно думал Гэллегер, - заключается в том, что она одновременно испытывает рост и окостенение внешней оболочки. Цивилизацию можно сравнить с цветочной клумбой - каждое отдельное растение является составной частью культуры. Рост растений - это прогресс. Технология, этот цветок с утраченными иллюзиями, получила некогда солидную инъекцию питательной смеси в виде войн, заставивших ее развиваться по необходимости. Но ни одна цивилизация не может считаться удовлетворительной, если сумма ее частей не равна целому.
Цветок этот глушил другое растение, которое развито в себе способности к паразитированию и перестало пользоваться корнями, обвиваясь вокруг цветка, карабкаясь по его стеблю и листьям. Такими удушающими лианами были религия, политика, экономика, культура - устаревшие формы, которые изменялись слишком медленно, обгоняемые пламенной кометой точных наук, пылающей на необъятном небе новой эры. Когда-то давно писатели считали, что в будущем - в их будущем - социологическая модель будет иной. В эру космических кораблей исчезнут такие нелогичные поступки, как биржевые спекуляции, грязная политика или гангстеризм. Однако этим теоретикам не хватило прозорливости, и эру космических кораблей они отнесли к слишком далекому будущему.
А ведь Ли сел на Луну еще до того, как вышли из употребления автомобили с карбюраторами.
Великие войны первой половины двадцатого века придали технике огромное ускорение, которое не исчерпалось и доныне. К сожалению, обычных людей больше интересовали продолжительность рабочего дня и инфляция. Единственный период единодушия пришелся на время великих проектов, вроде Программы Миссисипи и тому подобного. Наконец, это было время хаоса, реорганизации, стремительной замены старых понятий новыми и метаниями от одной крайности к другой. Профессия адвоката, например, стала настолько сложной, что группам экспертов приходилось использовать счетчики Педерсена и электронные мозги Меканистра для того, чтобы делать свои натянутые выводы, тут же воспаряющие в неизведанные пространства символической логики. Убийцу могли оправдать, если он не признавал себя виновным. А даже если признавал, имелись способы опровержения солидных юридических доказательств. Прецеденты утратили свое значение. В этом безумном лабиринте власти обращались к незыблемым историческим фактам, которые зачастую оборачивались против них самих.
Так шло год за годом. Попозже социология догонит развитие техники, но пока до этого далеко. Экономический азарт достиг небывалого в истории уровня. Требовался гений, чтобы разобраться во всеобщей неразберихе. Мутации. вызванные извечной склонностью природы к шуткам, дали наконец таких гениев, но пройдет еще много времени, прежде чем будет найдено удовлетворительное решение. Понятно, что выживет тот, кто имеет большую способность к адаптации, запас всесторонних практических и непрактических знаний, а также опыт во всем. То есть в предметах растительного, животного и минерального происхождения..."
Гэллегер открыл глаза. Видно было немного. Главным образом потому, что его швырнули на стол лицом вниз, он это сразу же определил. Собравшись с силами, он сел. Он не был связан и находился на слабо освещенном чердаке, похожем на склад и переполненном всевозможной рухлядью. С потолка слабо светила лампа. Была здесь и дверь, но перед ней стоял тип с золотым зубом. По другую сторону стола сидел Макс Кафф, он старательно наливал виски в стакан.
- Я тоже хочу, - слабым голосом сообщил Гэллегер. Кафф взглянул на него.
- А, проснулся. Извини, Блэзер стукнул тебя слишком сильно.
- Да, ничего. Я бы и так потерял сознание. Эта алфавитная выпивка - страшная штука.
- Хоп! - сказал Кафф, придвигая стакан Гэллегеру и наливая себе другой. - Хитро было придумано - держаться меня, то есть единственного места, где парням не пришло бы в голову тебя искать.
- Это у меня врожденное, - скромно заметил Гэллегер. Виски его оживило, но в голове еще не совсем прояснилось.
- Эти ваши... гмм... сообщники пытались меня похитить, верно?
- Угу. Но тебя не было дома. Этот твой робот...
- Он просто чудо.
- Слушай, Блэзер сказал мне о машине, которую ты сделал. Я бы не хотел, чтобы Смит наложил на нее лапу.
Толстячок Смит. Гмм. Мозаика вновь разлетелась. Гэллегер вздохнул. Если он сыграет втемную...
- Смит ее еще не видел.
- Я знаю, - сказал Кафф. - Мы прослушиваем его видеофон. Один из наших агентов узнал, что Смит сказал "Любым Заданиям", будто некий человек работает над проблемой, понял? К сожалению, он не назвал фамилию этого человека. Мы могли только следить за Смитом, прослушивать его разговоры и ждать, когда он с тобой свяжется. А потом... в общем, мы поймали этот звонок, и ты сказал ему, что устройство у тебя есть.
- Ну и что?
- Мы тут же прервали ваш разговор, и Блэзер с парнями отправился к тебе. Я же говорил, что не хочу, чтобы Смит получил этот контракт.
- Вы ничего не говорили о контракте, - сказал Гэллегер.
- Не валяй дурака. Смит сказал "Любым Заданиям", что выложил тебе всю историю.
Может, так оно и было, но Гэллегер был тогда под мухой, и все это выслушивал Гэллегер Бис, следовательно, информация хранилась в подсознании.
Кафф рыгнул и отставил стакан.
- Потом поговорим. Ну и отравился я, даже думать не могу. Но я не хочу, чтобы Смит заполучил эту машину. Твой робот не дает нам к ней подойти. Ты свяжешься с ним по видео и отправишь куда-нибудь, чтобы парни могли принести машину сюда. Отвечай "да" или "нет". Если "нет", я еще вернусь сюда чуть погодя.
- Нет, - сказал Гэллегер. - Вы меня все равно прикончите, чтобы я не сделал Смиту еще одну машину.
Веки Каффа медленно опустились на глаза, и какое-то время он сидел неподвижно, словно заснул. Потом он невидящим взглядом посмотрел на Гэллегера и встал.
- Значит, увидимся позже. - Он энергично потер лоб. Блэзер, следи за этой глистой.
Человек с золотым зубом выступил вперед.
- С вами все в порядке?
- Конечно. Но думать я не могу... - Кафф скривился. Турецкая баня - вот что мне нужно.
Он подошел к двери, ведя за собой Блэзера. Гэллегер заметил движения губ советника и прочел несколько слов.
- ...упьется... позвонить роботу... попробуйте...
Кафф вышел, а Блэзер вернулся в комнату, сел напротив Гэллегера и подвинул тому бутылку.
- Не бери в голову, - успокоил он. - Глотни вот немного, полегчает.
"Хитрецы, - подумал Гэллегер. - Думают, если я напьюсь, то сделаю все, что им нужно. Гмм..."
У дела имелся еще один аспект. Когда Гэллегер бывал полностью под воздействием алкоголя, управление принимало его подсознание. А Гэллегер Бис был уникальным изобретателем, безумным, но гениальным.
Гэллегер Бис наверняка найдет выход из этого положения.
- Вот и правильно. - сказал Блэзер, видя, как исчезает алкоголь. - Еще одну. Макс отличный парень, он на тебя не в обиде. Вот только он не любит, если кто-то мешает его планам.
- Каким планам?
- Ну, как в случае со Смитом, - объяснил Блэзер.
- Понятно.
Гэллегер содрогнулся. Предстояло так накачаться спиртным, чтобы подсознание смогло выбраться наружу. Он продолжал пить.
Возможно, он просто перестарался. Обычно Гэллегер очень старательно мешал свои напитки, а на этот раз все составляющие уравнения в сумме дали ноль. Он видел, как поверхность стола медленно приближается к его носу, почувствовал мягкий, почти приятный удар и захрапел. Блэзер поднял его и встряхнул.
- И что они т-теперь за водку делают, - прохрипел Гэллегер. - Вино, женщины и песни... вино, вино, вино... К-красное.
- Вина ему захотелось, - буркнул Блэзер. - Этот тип пьет как промокашка.