На его голове красовалась полотняная шляпа, прикрывающая лысину. Бывший советник матрассильского двора принес с собой несколько книг, которые, прежде чем начать говорить, тщательно разложил на столе, стоящем на помосте. Академический бесстрастный тон, в котором он начал свое выступление, ничем не предвещал оцепенение и ужас, которые вскоре должны были породить слова советника.
– Я благодарен королю Сайрену Станду за предоставленное мне при дворе Олдорандо убежище. За свою долгую жизнь я познал немало превратностей судьбы, и даже здесь, в этой древней процветающей столице, оказалось, что я по-прежнему не вырвался из рук тех, кто издавна был известен как противник знания. Однако, как ни странно, нередко именно те, кто сам не тянется к знанию и ненавидит науки, способствуют их развитию.
Много лет я служил советником у короля ВарпалАнганола, а после перешел на службу к его сыну, сегодня утром испытавшему на себе всю силу правосудия и сейчас присутствующему здесь. Этот человек, король Борлиена, в пылу ярости изгнал меня с поста советника, совершенно несправедливо. Состоя советником при королевском дворе Борлиена, я имел возможность в течение многих лет проводить исследования накопленных в нашем мире знаний и сжато описывал их в труде, названном мною «Азбукой Истории и Природы», причем одной из главных целей ставил отделение домысла и мифа от того, что имело место на самом деле. Примерно о том же я собираюсь говорить и сейчас.
После того как я попал при матрассильском дворе в немилость и был изгнан, все мои бумаги были безжалостно сожжены и труд моей жизни погиб. Но знание я сохранил в неприкосновенности в своей голове. Используя это знание и соединив его с полученным после изгнания из Борлиена опытом, а также в большой степени благодаря помощи прекрасной дамы, что стоит рядом со мной, Оди Джесератабхар, адмирала воинов-священников сиборнальского флота, я сумел разрешить многие из тех важнейших загадок, над которыми ломал голову с давних пор.
Среди прочих есть и загадка, ответ на которую показался мне чрезвычайно важным, имеющим космологическое значение, - это то, с чем мы сталкиваемся ежедневно. Прошу вас потерпеть немного и, несмотря на жару, выслушать меня до конца, а я в свою очередь постараюсь быть как можно более краток, хотя, как известно, это не всегда входило в мои привычки.
Улыбнувшись, он еще раз огляделся. В глазах, устремленных на него со всех сторон, читались внимание и интерес, напускные или подлинные. Воодушевленный, он смело перешел к делу.
– Смею надеяться, что я никого не задену тем, что скажу далее. Решившись поведать свету о своем открытии, я уповал на то, что человек любит правду более всего на свете.
Погрязнув в житейских заботах, мы редко поднимаемся над собой, чтобы окинуть взглядом перспективу всего, что творится на планете вокруг нас. То, что происходит сейчас с Гелликонией, воистину подобно чуду. Наш мир напитан жизнью до краев. Жизнь, копытная и крылатая, существует повсюду от одного полюса до другого, во всякое время Великого Года. Неисчислимые стада фламбергов, не менее миллиона голов в каждом, без видимой цели мчатся по бескрайним равнинам Сиборнальского материка. Я был свидетелем нашествия такого стада, и поверьте, это нельзя забыть. Откуда взялись эти рогатые создания? Как давно они существуют на свете? На эти вопросы у нас нет ответа. Нам остается только неметь от благоговейного ужаса при виде подобного множества живых существ.
Но тайна древности может быть раскрыта, стоит только отбросить излишнее стеснение перед природой. Причем тайну эту могли бы раскрыть очень давно, если бы все короли обладали мудростью короля Сайрена Станда.
С этими словами СарториИрвраш поклонился монарху, который ответил ему улыбкой, совершенно не догадываясь о том, что последует далее. С разных сторон донеслись разрозненные хлопки.
– В пору моего мирного существования при дворе в Матрассиле, мне доводилось наслаждаться обществом МирдемИнггалы, прозванной за свою несравненную красоту королевой королев, - очевидно, потому, что люди, давшие МирдемИнггале такое имя, не знали королевы Бакхаарнет-она. Вместе с МирдемИнггалой всегда была ее дочь, юная принцесса ТатроманАдала. Я часто играл с принцессой и читал ей сказки из ярких детских книжек, которых у той было великое множество. Мои бумаги уничтожены, но по счастью книжки принцессы Татро не постигла та же участь, даже после того как ее жестокий отец изгнал ее вместе с матерью на побережье. Вот книга, точно такая же, как я читал когда-то Татро.
В этом месте Оди взяла со стола небольшую книгу и подняла ее так, чтобы было видно всем.
– В книге Татро была сказка «Серебряный глаз». Много раз я читал ее принцессе, не вникая во внутренний смысл этой истории. И лишь по воле случая пустившись в плавание, я сумел угадать правду. Возможно, потому, что стада фламбергов напомнили мне примитивных странствующих фагоров древности.
До этих слов СарториИрвраша слушатели внимали ему, говорящему без обычного для него педантизма, с ленивым вниманием. Многие из присутствующих, раскинувшихся на травке, были ярыми приверженцами и даже организаторами крестовых походов против фагоров, исконными, природными ненавистниками анципиталов; заслышав слово «фагор», они начали с интересом прислушиваться.
– Так, в сказке о Серебряном Глазе упоминается фагор. Точнее, речь идет о гиллоте, состоящей советницей при дворе короля сказочной страны Понптпандум. Хотя страна эта не такая уж сказочная - сегодня Понптпандум, ныне называющийся Понипот, благополучно существует к западу от Барьерных гор. Гиллота, наделенная магической силой, направляла короля и давала ему мудрые советы, касающиеся управления королевством. Король стал зависеть от любого слова гиллоты, как малый сын от матери. В конце сказки король убивает гиллоту.
Серебряный глаз, о котором идет речь в этой сказке или легенде, представляет собой предмет в небе вроде солнца, но только серебристого цвета и светящий по ночам. Глаз этот можно было бы сравнить и с недалекой звездой, не дающей тепла. Когда король убил гиллоту, Серебряный Глаз уплыл в небо и больше не появился.
«Что все это может означать? - спросил я себя. - Нет ли в сказке скрытого смысла?»
Подойдя к самому краю помоста, СарториИрвраш, уже очень взволнованный и желающий как можно скорее выложить наконец сокровенное, склонился через перила к аудитории и простер руку.
– В конце концов я нашел ответ во время плавания на ускутском военном корабле. Наше судно попало в штиль в проливе Кадмира. Присутствующая здесь дама, Оди Джесератабхар, и я отправились в шлюпке на остров, где нам удалось захватить живьем гиллоту с черной шерстью. Известно, что перед началом брачного периода и гона у самок анципиталов в течение одного дня бывают месячные. Всю жизнь пренебрегая анципиталами и питая к ним стойкое предубеждение, я никогда не изучал их языков, ни родного, ни хурдху, но общаясь с гиллотой через переводчика, я вдруг выяснил, что на хурдху месячные гиллот называются «теннхрр». Вот это-то и послужило ключом! Прошу у присутствующих прощения за столь продолжительное вступление, а также за то, что вещи, о которых я говорю, на первый взгляд кажутся незначительными.
В своих записках - уничтоженных королем ЯндолАнганолом - я отмечал, что у фагоров, как бы примитивны они ни были, тоже существуют легенды, одна или две, передающиеся из поколение в поколение. Трудно было ожидать, что в этих легендах может крыться хоть какой-то смысл. Однако в одной из легенд говорится, что когда-то давным-давно вокруг Гелликонии обращалось некое дочернее тело, как сама Гелликония обращается вокруг Беталикса, а Беталикс вокруг Фреира. Когда вблизи нашей планеты появился Фреир и на ней зародилось человечество, это дочернее тело по какой-то причине уплыло. Так следует из легенды фагоров. Причем называлось это пропавшее небесное тело не иначе как Т'Сехн-Хрр.
«Не может ли оказаться, что слова «теннхрр» и «Т'Сехн-Хрр» означают одно и то же?» - задал я себе вопрос.
Теннхрр случается у гиллот десять раз в течение малого года - каждые шесть недель. Таким образом, можно предположить, что Серебряный Глаз в небесах, или же луна, являлся как бы мерилом для срока месячных. Но могла ли луна «Т'Сехн-Хрр», если допустить ее существование, облетать Гелликонию один раз за шесть недель? Каким образом проверить события такой давности, что даже в человеческой истории о них не сохранилось ни документальных свидетельств, ни записей, ни рисунков - ничего?
Ответ вновь нашелся - он крылся в сказках Татро.
В сказке Татро говорится, что небесный глаз открывался и закрывался. Это могло означать, например, что глаз становился то больше, то меньше в зависимости от расстояния, отделявшего его от Гелликонии, как это происходит теперь с Фреиром. По сказке, Глаз широко или полностью открывался десять раз в году. Понимаете? Снова десять. Взятые из разных мест фрагменты головоломки совпали.
Надеюсь, теперь вам понятен вывод, к которому я тотчас пришел?
СарториИрвраш обвел глазами аудиторию и совершенно ясно увидел, что ничего подобного здесь ожидать не приходится, тем более немедленно. Слушатели вежливо ждали продолжения и ответа. Он снова заговорил, отметив, что его собственный голос от волнения поднимается до крика.
– Когда-то у нашего мира был спутник, собственная луна, серебряная луна, Глаз в Небесах, которого он лишился во время каких-то невероятных катаклизмов. Луна эта уплыла прочь, каким образом - неизвестно. Луна называлась Т'Сехн-Хрр, и имя ей дали фагоры.
Заглянув в свои записи, СарториИрвраш коротко переговорил с Оди; в продолжение паузы его слушатели нетерпеливо елозили на своих местах. Когда СарториИрвраш заговорил снова, в его голосе появилась суровая нотка.
– Откуда, спросите вы, у луны может быть имя, данное ей именно фагорами? Почему в анналах человечества нет никаких записей о небесной сестре Гелликонии? Ответ можно найти в хитросплетениях и перипетиях древности.
Оглядевшись вокруг, я, представьте себе, нашел-таки потерянную луну. Но не в небе, а в совершенно ином месте - луна эта светила из оборотов нашей повседневной речи. Каким образом, скажите, устроен наш календарь? Восемь дней в неделе, шесть недель в теннере, десять теннеров в году из четырехсот восьмидесяти дней… Никто из нас никогда не спрашивал себя, почему наш календарь устроен именно так. Никто из нас не догадывался задуматься над тем, отчего теннер зовется именно теннером, и никак иначе, и почему в году ровно десять теннеров.