Мысль растаяла, разум охватило новое ощущение – освобождения от оков, словно он был отвязанной от причала лодкой, дрейфующей по воде, вот только двигался он ввысь.
«Теперь действительно все», – подумал Генри. Шасси оторвались от земли, начался последний полет, в который отправляются без самолета. Младший может вернуться домой и сказать папочке, что наконец расправился со своим старшим эго.
Где-то далеко Дэнни умоляла: «Пожалуйста, не делай этого!» Бэрон кричал: «Дыши, Генри, дыши!» Старый друг не замечал, что Генри уже подхватил восходящий воздушный поток.
И вдруг что-то кольнуло руку.
Боль вернула его к сознанию. Ощущение полета исчезло, Генри вновь ощутил под собой твердую землю. Дышать стало легче. Глаза страшно не желали открываться, но он усилием воли разлепил веки и увидел перед собой лицо – так близко, что оно заслонило все остальное. Свое собственное лицо, только моложе.
– Эпинефрин, – произнес двойник голосом Генри. – И антигистамин.
Снайпер почувствовал еще один укол.
– Ничего, очухаешься.
Дыхание почти пришло в норму. Дэнни плакала от облегчения. Ему хотелось сказать ей, чтобы прекратила – слезы не к лицу убийце, даже если убивают его самого. В таких случаях надо подобрать сопли, взять себя в руки и чем-нибудь отвлечься. Повернув голову в другую сторону, он заметил, что у Бэрона тоже текут слезы по щекам.
– Эй, – прохрипел он Бэрону.
Бэрон кивнул на Дэнни.
– Она первая начала.
Дэнни рассмеялась сквозь слезы и вместе с Бэроном помогла Генри сесть. В паре метров от него на земле в позе лотоса сидел Младший. Генри кольнула зависть – его собственная растяжка была уже не та, что прежде. Однако, благодаря внезапному припадку совестливости у клона, он был еще жив. Парень походил на человека, очнувшегося от кошмара в незнакомой обстановке, – неуверенного в себе, озадаченного, потерянного. Генри это чувство было тоже знакомо.
– Мне очень жаль, – через некоторое время сказал Младший. Генри понял, что он не просто извиняется за попытку его убить. Ему искренне жаль, что он – клон и не знал об этом. Слово выскочило само собой, он сожалел о том, что еще не мог толком выразить. Генри видел это выражение лица прежде – в зеркале.
– Ничего страшного, – ответил Генри. – В такое дерьмо нелегко поверить.
Парень бросил на него настороженный взгляд.
– Пришел, значит, убить меня пчелиным ядом? Но антидот тоже захватил?
Клон неловко пожал плечами.
– Ты говорил, у тебя аллергия. Я подумал: а вдруг у меня тоже? Начал таскать с собой «Эпипен» – на всякий случай.
– Когда ты это решил? Сегодня вечером?
Еще одно неловкое пожатие плечами.
– Мужики, мне очень жаль, что я вторгаюсь в ваш междусобойчик, – перебил их Бэрон, – но, может, ты скажешь, каким образом вы всегда знаете, где мы находимся?
Клон замялся.
– Ты мне доверяешь? – спросил он у Генри.
Вопрос вызвал у снайпера скептический смешок.
– Ну ты нахал!
– Ага, спрашивается, в кого он такой уродился? – вставила Дэнни.
Клон достал из ножен на щиколотке боевой нож и подержал его в руке с немым вопросом.
Генри кивнул. Он доверял парню. Странно, но ему казалось, что это доверие возникло не сейчас.
Младший киллер встал на колени, взял Генри за левый бицепс и приставил острие ножа к точке чуть ниже округлости плеча.
– Боже! – воскликнула Дэнни. Даже у Бэрона пресеклось дыхание. Генри не пошевелился. Не щекотка, конечно, но и не самая худшая импровизированная операция, которую он переносил в полевых условиях. Мелочь, если сравнивать с прочими событиями вечера. Дэнни рылась в тревожной сумке. Ищет что-нибудь для перевязки, понял Генри. Мисс Первая Медицинская Помощь в действии.
Через полминуты Младший отстранился и показал Генри на лезвии ножа крохотный черный квадратик.
– Тебе установили чип. Помнишь операцию после разрыва бицепса три года назад?
Дэнни уже смазывала ранку каким-то холодным раствором, вызывающим легкое жжение.
– Какая я дура, – сказала она, оборачивая вокруг руки Генри кусок ткани и завязывая узел. – Должна была догадаться. Так просто.
– Просто, когда об этом знаешь, – мрачно произнес Генри. Он снял чип с кончика ножа и щелчком отправил его в траву.
– Веррис… – начал Бэрон.
– Ты с ним тоже знаком? – Парень глянул на Бэрона с искренним удивлением.
– Мы вместе служили в корпусе морской пехоты – в Панаме, Кувейте, Сомали, – ответил Бэрон. – Сможешь провести нас в его лабораторию?
Парень кивнул.
– Да. Только зачем?
– Мы должны ее прикрыть, – сказал Генри. – Ты и я.
Младший киллер кивнул.
– Я оставил джип на другой стороне взлетной полосы.
По мере приближения к учебному центру «Гемини» сердце Младшего билось все чаще. Он посмотрел на Генри. Снайпер был уверен в себе, выдержан и сосредоточен, как человек, хорошо знающий, что делает. Клэй Веррис хотел, чтобы Младший стал таким же человеком, но несмотря на все его старания, сын не дотягивал до стандарта.
Как и сейчас – юноша знал, что поступил правильно, примкнув к Генри и его друзьям. Ему лгали, его использовали вслепую, и теперь он чувствовал, как почва уходит из-под ног. Младший понятия не имел, чего ожидать, когда они приедут в лабораторию «Гемини». Как поведет себя? Или скорее – как далеко сможет пойти?
Пока он верил отцу и полагался на него, все было легко и просто. Если Младшего что-либо смущало, отец немедленно вносил ясность. Все это теперь в прошлом. Младший больше не сможет обратиться к отцу за разъяснениями, ободрением или чем-то еще. Но Генри, похоже, ему верил. Младший это видел, хотя снайпер ничего не говорил вслух.
Младшего подмывало спросить: что от него хочет Генри, что они будут делать – не только в лаборатории, но и потом, всю оставшуюся жизнь. Однако наибольшее, на что он решился, был вопрос:
– Это правда, что ты вырос в Филадельфии?
Генри приподнял брови – вопрос его несколько озадачил.
– В Хантинг-Парке, в районе, который прозвали Дно.
– Дно? – нахмурился Младший с явным недоумением. Жизнь Генри была для него совершенной загадкой. Он помолчал пару минут, потом все же рискнул спросить:
– Кто была моя… наша мать?
– Хелен Джексон Броган, – в голосе Генри прозвучала гордость. – Самая сильная и способная женщина из всех, кого я знал. Сорок лет пахала на двух работах.
И после паузы:
– По заднице мне часто от нее доставалось.
– Заслуженно? – с искренним любопытством спросил Младший.
Генри усмехнулся.
– Обычно, да. Если злиться, делать глупости и ничем путным не заниматься, это заслуживает наказания? Трудно сказать. Мой… наш отец редко показывался. Он бросил нас, когда мне было пять лет. Мне всегда казалось: когда она смотрит на меня, то видит во мне моего отца. Поэтому я рано уехал из дома, поступил в морскую пехоту, повзрослел, завел друзей – настоящих друзей, а не всякую мразь, главная мечта которых не сесть в тюрьму еще до совершеннолетия. Я нашел себе дело, в котором сумел хорошо себя проявить и за которое даже получил пару медалей. К тому моменту, когда я вернулся домой с блестящими медальками на груди, матери уже не было в живых. И я стал… таким, как сейчас.
Младший, не отрывая глаз от темной дороги впереди, почувствовал на себе взгляд Генри.
– Завязывай, пока еще есть возможность, – добавил снайпер.
– Я больше ничего не умею.
– Нет, эту мысль вбил тебе в голову Клэй. Если сейчас остановиться, ты еще сможешь стать другим человеком.
Младший саркастически усмехнулся.
– Кем? Врачом? Юристом?
– Мужем. Отцом. Всем тем, кем ты не можешь стать из-за нынешней работы. Я профукал свой шанс. А у тебя еще может получиться.
Младшего охватило жгучее желание поверить, чтобы это оказалось правдой, хотя прежде он ни разу не помышлял об иной жизни. Он не представлял себя занимающимся чем-то другим, да и не имел такого желания. «У меня нет воображения, – подумал он. – Отец много сделал, чтобы удушить его в зачатке».
– Раз уж пошел такой разговор… – сказал Генри. – Тебя самого как зовут?
– Всегда звали Младшим. Клэй Младший. Но теперь я уже не уверен.
– Еще один повод, чтобы уйти.
Младший, сворачивая на дорогу в Гленвил, протяжно вздохнул. Уйти-то он уйдет, но не потому, что Генри насоветовал, – после всего, что случилось, у него просто не будет другого выбора. И этот шаг еще самый легкий.
В супермаркете «Уинн-Дикси» горел свет, главный менеджер всегда приходил раньше всех. Окна общественной библиотеки на углу пока оставались темными, окна школы чуть дальше – тоже. Зато светофоры уже работали в обычном режиме. Сигнал на первом же перекрестке сменился на красный. Светофоры Гленвила отличались вреднющим характером.
– Здесь я живу.
Генри осмотрелся вокруг.
– Симпатичный городок.
Двое на заднем сиденье тоже пробормотали что-то одобрительное.
Младший то ли фыркнул, то ли усмехнулся. На его памяти Гленвил всегда был жалким, умирающим городом. Унылый, пришедший в упадок, он не имел будущего – лишь остатки серенького прошлого. Город давно бы окончательно зачах, если бы его не реанимировало появление «Гемини». «Гемини» поддерживала в Гленвиле жизнь, потому что так было угодно Клэю Веррису. Город служил ему прекрасной маскировкой.
– Проникнуть внутрь будет не просто, – предупредил Младший.
– Наш пропуск – ты, – сказал Генри. – С тобой мы можем войти прямо через парадный вход.
Младший тихо хмыкнул.
– Да? А потом?
– Мы пойдем к нему вместе. Ты и я. Если в нем еще осталось что-то человеческое, он нас выслушает.
– А если нет?
Генри пожал плечами.
– Тогда мы вдвоем надерем ему задницу. Ты и я.
Пока они стояли на перекрестке, в кармане Младшего зазвонил телефон. Он показал Генри надпись на экране: «ПАПА».
– Легок на помине, – удивился Генри.
Бэрон с готовностью выпрямился на заднем сиденье.
– Ой, можно я отвечу? Ну пожалуйста! Я хочу быть первым, кто объявит ему, что мы с его сыном теперь не разлей вода.