ь. Девушка задержала дыхание, чтобы не вдохнуть мужской аромат, который будет ей грезиться полночи, хотя все равно он впитался в ее одежду, волосы, в каждую клеточку ее кожи, пока она сидела в машине Григория. Взгляд Самбурова слишком откровенно и очевидно говорил о том, что думает он. Жилка на шее часто билась. Он сглотнул и убрал руки за спину, хотя не смог удержаться и наклонился чуть ниже к ее лицу.
Кира почти сбежала от него в безопасное укрытие, в салон своего «Мини Купера» Джона Воркса. Она сидела и смотрела на блестящее стекло «Мерседеса» Самбурова, зная, что он смотрит на нее.
Глава 16
Как психолог Алевтина Анатольевна отлично знала о разрушающих психику последствиях зависти. Четко осознавала этапы и причины ее возникновения – необъективное восприятие себя и других, несправедливое сравнение, понижение самооценки, угнетение настроения, как следствие, неверная оценка своих и чужих достижений, и дальше по тому же кругу. С детства она ходила по этому замкнутому кругу и давно уже не предпринимала попыток выбраться из него.
Какая, к чертям собачьим, объективная оценка? Почему одним достается все, а другим гулькина писька? Где обещанная взрослыми справедливость? Она сама давно стала взрослой и точно знала, что справедливости нет.
Потому что иначе бы она, Сизенцева Алевтина, поехала на олимпиаду по литературе и получила в подарок путевку в Великобританию, а не Ленка Соломатина, у которой знаний с ту самую гулькину письку, но мать – завуч в их школе.
Справедливости нет, потому что она заслужила крутого и удачливого мужа, а не вот эту вот мямлю Софийского, который уже десять лет занимает одну и ту же должность с одной и той же зарплатой. Алевтина Софийская и внешне – первая красавица, во всяком случае могла бы быть такой при должных тратах на это. И училась на одни пятерки, пока не поняла, что они вообще ничего в жизни не дают. И готовит она лучше всех своих подруг, и чистота у нее в доме, и дети ухоженные. Она старалась. Изо всех сил. Она заслужила! Но жизнь все равно отвалила ей только гулькины слезы.
Психотерапевт с красным дипломом. У нее должна быть масса публикаций в журналах, конференции, заграницы, дискуссии с коллегами. Но придавило прорвой работы с отечественными шизофрениками, двумя дурными детьми, бесхарактерным мужем и лежачей больной свекровью.
Почему все другим? Почему не ей? Социальная сеть каждый день обновляла ленту, демонстрируя конкретно, что другим и что не ей. Бывшие одноклассницы запускали какие-то тупые челленджи по изучению метафорических карт и марафоны желаний. Гребли деньги лопатой, не отходя от экрана смартфона. Однокурсницы накачивали задницы и обкалывали губы. Все знакомые уезжали восстанавливать организм в Абу-Даби и на Сейшелы, а она последний раз в Приморско-Ахтарске на даче у свекрови была два года назад, потому что та уже год лежит в ее квартире.
Алевтина Анатольевна нервно глянула на часы. Еще два пациента – и она с чистой совестью углубится в ленту социальной сети, упиваясь завистью, как много благ досталось всем и какая ничтожная гулькина писька попадала ей. Алевтина Анатольевна все знала и про дофамин, который вырабатывается в мозгу при просмотре ленты, и про псевдоинформационный дебилизм. Тем хуже.
Незнакомая девица так уверенно зашла в ее кабинет и уютно уселась в протертое неврастеническими задницами кресло, что Алевтина Анатольевна даже не успела раздраженно сообщить, что на сегодня у нее полная запись и она не задержится даже на пять минут. Что они там в регистратуре, совсем умом спрыгнули? Всех психов подряд к ней посылают. Среди психов не бывают с нестерпимой болью. Выпейте валерианки и приходите по записи через два месяца. Она не участковый терапевт.
– Я не на прием, – сообщила девица и так укоризненно на нее посмотрела, что Алевтина Анатольевна смутилась, прикидывая, что за претензии к ней могут быть у совершенно незнакомого человека. – Меня зовут Кира Вергасова. Я из полиции. По поводу Натальи Веденеевой.
Ну вот, опять эта Наталья. Она тогда-то еле отболталась перед главврачом. А полиции-то что от нее надо?
Софийская напряглась, быстро взяла себя в руки и натянуто-вежливо улыбнулась.
– Наталья Веденеева? Так она же… уже давно умерла?
– Открылись новые подробности. Дело возобновили. Вы были ее врачом? С каким диагнозом лечили?
Внимательный взгляд девушки останавливался то на ручке, которую Алевтина Анатольевна крутила в руках, то на волосах, которые она поправила уже трижды. Гостья считывала, что она, Алевтина Анатольевна, нервничает.
– Нет, не была я ее врачом. Она сама практиковала. Мы иногда советовались друг с другом. Редко, в основном по телефону.
Да что ж такое? Почему посетительница так пристально на нее смотрит?
Кира действительно не могла оторвать взгляда от врача. На ее лице не отображалось никаких эмоций. Говорила женщина порывисто, быстро, но с длительными паузами, не знала, куда пристроить руки, однако на лице не отражалось ничего. Совершенно ничего.
– У нее в крови обнаружены антидепрессанты. Это вы ей их выписали? Зачем?
– Да нет же, у нее нормально все было. Антидепрессанты? Нет, не выписывала. – Ручка вывалилась из рук Софийской и укатилась на пол. Женщина не стала за ней наклоняться.
– А другим? – не отступала Кира.
– Не знаю. А почему вы меня спрашиваете? – пожала плечами Софийская, и опять на ее лице не шевельнулся ни один мускул, при этом руки не находили места. Странно как-то.
– Алевтина Анатольевна, Наталья не покончила жизнь самоубийством. Ее убили. Весьма жестоко. У полиции есть версия, что из-за наркотических средств, которые можно произвести из некоторых лекарств. Подозреваемых очень много. Целая группировка. Банда. – Кира заливалась соловьем, не сводя строгого подозрительного взора с врача. – У некоторых подозреваемых в ходе обыска найдены рецепты на серьезные лекарственные средства, на нормотимики, анксиолитики и так далее. Некоторые из этих препаратов просто зайти и купить в аптеке нельзя, даже по рецепту. Только под заказ. И я думаю, что вы уже догадались, что рецепты выписаны вами.
В запугивании невинных психотерапевтов Кира преуспела. У Алевтины Анатольевны тряслись руки, на лбу выступили капельки пота, лицо пылало. Но опять ни один мускул не дрогнул.
– Нет! Не может быть такого! Она не могла так со мной! – Женщина почти рыдала. – Всего несколько бланков. Нет, так не может быть. Мне надо с кем-то проконсультироваться. С адвокатом? Вы… вы мне даже удостоверение не показали…
Кира выпрямилась, тяжело вздохнула, сделав вид, что над чем-то подумала и решила.
– Честно говоря, я не думаю, что вы, взрослая умная женщина, замужняя, мать, в конце концов, способны травить и убивать людей, – Кира старалась говорить доверительно, – поэтому я решила заехать к вам сама, еще до того, как на вас выпишут орден и сюда понаедут… люди в масках. – Кира не дала женщине опомниться и понеслась дальше: – Вы попали в весьма серьезные неприятности, и вам нужно хорошенько подумать о своей дальнейшей судьбе.
Алевтина Анатольевна смертельно побледнела. Кира, похоже, перестаралась, если тетка сейчас рухнет в обморок, ее визит не останется незамеченным. Самбуров будет орать, как резаный пингвин. С чего наши добропорядочные граждане считают, что по каждому аресту выезжает группа захвата в бронежилетах и касках? Девушка быстро продолжила:
– Уверена, рецепты оказались у преступников каким-то случайным образом, не напрямую по вашему умыслу. Потому вы мне расскажите, что знаете, и, может быть, мы сможем обойтись просто беседой. Без обысков, арестов, оповещения руководства больницы.
Софийская быстро-быстро закивала:
– Я, все что знаю… Я расскажу… мне нечего скрывать…
– Да, я слушаю, – уточнила Кира.
– Сейчас. Да. – Руки женщины наконец перестали трястись, и она, растопырив пальцы, положила их на стол перед собой. – Наталья была психологом. Просто психологом. Рецепты выписывать не имела права. А пациенты у нее разные были. Ну, то есть она, если натыкалась на какое-то серьезное психическое заболевание, должна была направить пациента к специалисту, уже к клиническому психотерапевту. Но она так трепетно относилась к своим подопечным. Некоторые и к ней-то ходили неохотно, не желали признавать, что больны, а уж к психотерапевту и вовсе не пойдут. В принципе она начитанная была и опытная и доучиваться уже пошла, поэтому я иногда по ее просьбе выписывала пациентам какое-то лекарство. Она лишнего-то не назначала… Опишет симптомы, нюансы, и я выписываю. Я совсем немного рецептов-то выписала. Всего несколько штук.
Женщина почти успокоилась. Руки на столе лежали не двигаясь. Грудь уже не ходила ходуном от прерывистого дыхания. На первый взгляд ничего плохого Софийская не сделала. Ну да, начальство за такое по головке не погладит, в самом худшем случае уволят, но не посадят же?
– А вам зачем это было нужно? – поинтересовалась Кира. И по тому, как взгляд женщины уперся в стол, поняла, что снова попала в точку. – Какой у вас был интерес в этом? Вот так сердобольно сочувствовали пациентам Натальи? Рисковали? Если бы это открылось, вас, скорее всего, бы уволили. Вряд ли вам это оплачивали?
Алевтина Анатольевна молчала. Прям тяжело и грустно молчала.
– Наталья вела ваших пациентов? Она взяла ваших пациентов, а вы получали за нее зарплату? – Кира укоризненно покачала головой.
– Ей нечего было делать, – всхлипнула Софийская. – У нее семьи не было, за матерью ухаживать не надо. Ни котенка, ни ребенка. Только пациенты. Она тряслась над ними, будто ей миллионы платили. Только не платили. Наверное, она действительно их жалела… Не знаю. А у меня муж не миллионер, двое детей, свекровь лежачая и огород. А еще бесплатниками грузят, за них копейки… Да, она их принимала вместо меня. В поликлинике принимала, там у них такой проходной двор, что они и мамонта не заметили бы, если бы он в очередь к урологу сел. А психолог для них вообще не врач, только кабинет занимает.